Дискуссия о раввинате в России: прошения министру внутренних дел (1894

[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АПРЕЛЬ 2009 НИСАН 5769 – 4(204)

Дискуссия о раввинате в России: прошения министру внутренних дел (1894–1895)

Вопрос о раввинате долгое время являлся одним из наиболее дебатируемых в еврейском общественном дискурсе в Российской империи. Связано это было не столько с центральным положением раввина в еврейской общине, сколько с политикой российских властей, стремившихся к преобразованию еврейского традиционного общества в соответствии с моделями просвещенного абсолютизма. Уже в николаевском законодательстве о евреях 1835 года раввинам, среди прочего, предписывалось «направлять евреев к соблюдению нравственных обязанностей, к повиновению общим государственным законам и установленным властям»1. В соответствии с этим на должность раввинов предлагалось избирать людей законопослушных и сведущих в общественных вопросах, кандидатуры которых должны быть утверждены губернскими властями. Для подготовки раввинов, соответствующих видам властей, указом 1844 года были созданы казенные раввинские училища в Вильно и Житомире. Здесь предполагалось воспитать новое поколение еврейских духовных пастырей, сочетающих определенное (как оказалось на практике – весьма малое) знание религиозного закона с общим гимназическим образованием и приверженностью русской культуре. Впрочем, как и следовало ожидать, евреи не готовы были принять религиозных наставников такого рода. Ни один из выпускников раввинских училищ так и не стал настоящим раввином. Чтобы как-то изменить эту ситуацию, власти издали в 1855 году закон, в соответствии с которым на должность раввина могут быть избраны только лица, окончившие курс в раввинских училищах или в высших и средних общих учебных заведениях. Это не помогло. Стремление евреев сохранить в неприкосновенности один из важнейших институтов традиционного общества привело к появлению чисто российского феномена «двойного раввината». Общины избирали в качестве «казенного раввина» человека, как правило не сведущего в религиозных вопросах, но отвечавшего требованиям образовательного ценза. Кандидатура этого «раввина» утверждалась властями, но реально никаких религиозных функций он не выполнял.

Параллельно с этим, в тайне от властей, избирался настоящий раввин (его называли «духовным»), признанный специалист в религиозном законе, который по молчаливому согласию членов общины и решал все религиозные вопросы. Бывали случаи, когда должности казенного и духовного раввинов занимал один человек, сведущий как в религиозных, так и в светских науках, но они были крайне редки.

К концу XIX века, с активизацией общественной жизни евреев в России, оживились и дискуссии о будущем раввината. Проблема состояла в том, что в еврейском обществе не было единогласия по этому вопросу. Ортодоксальные круги считали, что единственным возможным решением является отмена образовательного ценза для раввинов, в то время как просветители утверждали, что необходимо создать специальный институт по типу Раввинских семинарий в Германии, где будущие раввины получали бы обширное религиозное и общее образование.

В 1893 году в Петербурге собралась очередная Раввинская комиссия – совещательный орган при Министерстве внутренних дел, который избирался при участии общин и должен был разбирать текущие вопросы еврейской религиозной жизни2. На заседаниях комиссии, в которой большинство составляли ортодоксальные делегаты, широко обсуждался вопрос о признании духовных раввинов. Параллельно с этим Общество для распространения просвещения между евреями в России, возглавляемое просвещенной петербургской еврейской элитой, обратилось в Министерство внутренних дел с просьбой утвердить разработанную им программу создания новой Раввинской семинарии. Оба этих события привели к развертыванию небывалой по своим масштабам кампании в защиту традиционного раввината. В Министерство внутренних дел хлынули сотни коллективных прошений из различных общин, подписанные представителями местной экономической и религиозной элиты. Большинство прошений было написано по единому образцу, что свидетельствовало о хорошей организации всей кампании. Эти документы являются уникальными свидетельствами общественной позиции, которую занимали еврейские ортодоксальные круги в Российской империи на рубеже столетий.

Ниже публикуются наиболее показательные прошения с сохранением синтаксиса оригинала3.

Большая синагога. Кременчуг. Конец XIX века

Его Высокопревосходительству Господину Министру Внутренних дел

Купцов и мещан евреев г. Кременчуга нижеподписавшихся

ПРОШЕНИЕ

До нас дошли слухи, что в Министерстве стоит на очереди вопрос о Еврейских Раввинах.

Мы осмеливаемся повергнуть к стопам Вашего Высокопревосходительства наш, проникнутый истиной, взгляд на этот вопрос: Наше подрастающее юношество, которое мы желали бы воспитывать в религиозном духе и страхе Б-жием, лишено духовных пастырей, подготовленных в еврейской Б-гословской науке.

Существующие теперь Казенные Раввины не отвечают своему назначению в смысле духовенства, проповедующего юношеству закон Б-жий и религиозные основы духовной, Б-гобоязненной жизни.

Казенные Раввины выбираются из людей профессиональных, положительно не знающих религиозных и духовно-нравственных законов, исполняют только свою должность в качестве чиновников по записи метрических книг и проч., но ничего общего с наставлением юношества в духе религиозном не имеют.

Страшась за будущность нашего юношества, воспитываемого без наставителей веры в Б-га, осмеливаемся всепокорнейше умолять Ваше Высокопревосходительство обратить внимание, что, желая дать своим детям общее светское образование, нельзя их лишить и духовной пищи; нам нужны для этого действительные духовные Раввины, не светские, а Б-гослужители, которые могут быть избраны каждым обществом из среды известных, почетных Б-гословов, посвятивших себя только Б-гослужению и умению управлять своей паствой на основах строгих догматов религии и принципах нравственности в общегосударственной и семейной жизни.

Главным девизом воспитания наших детей всегда служило не вольнодумство, а только изречение псалмопевца: «Бойся Б-га, сын мой, и царя!»[1]

Дайте же нам, Ваше Высокопревосходительство, возможность пользоваться, по примеру наших старших братьев господствующей православной веры, благами наставников действительного духовенства, чтобы наши дети всегда оставались верными сынами Б-га, Царя и отечества и были застрахованы от всякой заразы современных, гибельных идей безверия и разнузданной нравственности.

1894 года Мая 15‑го дня.

[подписи]

Синагога. Мстиславль. Начало XX века

Его Высокопревосходительству Господину Министру Внутренних Дел

Нижеподписавшихся членов еврейской общины города Мстиславля

ПРОШЕНИЕ

В Министерстве Внутренних Дел, насколько нам известно, возникло ходатайство от некоторых лиц об открытии в подлежащих центрах Империи Еврейских Духовных Семинарий, с целью подготовления ученых духовных Раввинов и замены раввинов с домашним специально-религиозным образованием, ныне существующих.

Явление это не может не вызвать протеста со стороны массы евреев и его общин, ввиду того, что самый вопрос о замене существующего еврейского духовенства Раввинами-Семинаристами, представляя собой по своей особенной религиозной важности интерес, касающийся всего еврейства, может быть поднят лишь общим голосом еврейских обществ, а не горстью лиц, на то не уполномоченных. Уже по одному этому возбужденное ходатайство не может быть предметом обсуждения в Министерстве и поданные по означенному поводу прошения, как и рекомендуемые проекты, должны быть оставлены без рассмотрения.

Но если бы возбужденное ходатайство и было достойно обсуждения, то и тогда самое осуществление проектируемых заведений подлежит безусловному отклонению со стороны Правительства. По нашему мнению, основанному на вековом опыте, достойными духовного сана и отвечающими требованиям иудейской религии могут быть лишь такие лица, которые от природы одарены строжайшей религиозной нравственностью и которые с детства посвятили себя специальному уединенному изучению Б-гословия со всеми его комментариями. Духовные Семинарии никогда не в состоянии создать тип чисто религиозно-нравственного раввина, ибо, как доказала практика, люди, окончившие курс какого угодно учебного заведения, имеют мало общего с религией, они совершенно равнодушны к задачам веры и в большинстве случаев чужды исполнения религиозных догматов. Не могут Семинарии создать и Раввина опытного в законах веры по сравнительной ограниченности времени прохождения в них наук и самого курса, подлежащего прохождению.

Существование в Иностранных Государствах Еврейских Духовных Семинарий, на которые, по всей вероятности, указывают проектирующие открытие их в России, не может быть принято в пример. Иностранные евреи, как известно, суть евреи номинальные, воспитанные вне всякого религиозного направления; они совершенно чужды законов веры и во всяком случае более светски, нежели религиозны. А посему и миссия их духовенства весьма ограниченная, она заключается лишь в указании элементарных правил Б-гослужения и прочих обрядов веры. При этих условиях весьма естественно и курс Семинарии, при сравнительной своей не-обширности, является вполне достаточным для того, чтобы окончившие его могли стать во главе народа в качестве пастырей. Совсем иначе русское еврейство: нет того еврея в России, даже в низшем классе общества, который не знал бы порядка Б-гослужения и основных догматов религии и в этом отношении ни один еврей в Государстве не нуждается в услугах Раввина. Здесь от Раввина требуется нечто более величественное, более серьезное. Словом, требуются познания, добываемые безусыпными, продолжительными трудами на поприще науки, против которых учебные заведения со своими систематическими приемами являются бессильными.

С полною уверенностью смеем сказать, что Духовные Семинарии в России рекомендуются людьми свободомыслящими и людьми, ищущими реформы и сокращения религии, воспрещенных традиционными догматами веры и ясными предписаниями ее законов.

Во всяком случае, вопрос об открытии в пределах России специальных еврейских Духовных Семинарий следовало бы передать на обсуждение Раввинской Комиссии, которая своими познаниями и беспристрастием успела зарекомендовать себя пред Правительством, и которая предпошлет своему заключению мотивы, основанные на научно-исторических началах.

На основании вышеизложенного осмеливаемся почтительнейше ходатайствовать пред Вашим Высокопревосходительством, не найдете ли возможным совершенно отклонить вопрос об открытии в России Еврейских Духовных Семинарий или же в крайнем случае передать вопрос этот на обсуждение Раввинской Комиссии и затем поступить согласно ее заключению.

Декабря 1‑го дня 1895 г.

С.-Петербургский мещ[анин] и мстиславский купец Айзик Мордухов Вишенков

Самуил Хаимов Минкин

Ц.Г. Милейковский [2]

Довид Нахманов Дубнов

[и еще пять подписей]

Ешиботник. 1860–1870 годы

23 дек. 1895 г.

Его Высокопревосходительству Министру Внутренних Дел

Нижеподписавшихся мещан евреев Виленского Общества

Ш. Страшуна [3], Ш. Громмера, А. Эйдельзона, Р. Берлина, Ш.Д. Рабиновича, М.А. Каценеленбогена, Э. Гродзенского [4], Э. Валта.

Крайняя религиозная нужда заставляет нас, нижеподписавшихся, обратиться к Вашему Высокопревосходительству со следующим всепокорнейшим прошением.

Еврейское вероучение со своими многочисленными запретами и предписаниями, охватывающими всю жизнь и деятельность еврея и долженствующими руководить всеми его отправлениями, невольно порождает на практике много недоумений и вопросов, требующих немедленного авторитетного разъяснения либо решения. Это обстоятельство, обусловленное самим характером еврейской религии, вызывает всюду, где евреи имеют постоянную оседлость, [потребность] в лицах, известных под названием «Духовных раввинов», облеченных безусловным к ним, как к надлежащим в сем деле авторитетам, доверием своих единоверцев.

Так как с разрушением второго Иерусалимского храма прекратилось в еврействе священство, и с того времени каждый еврей, живущий по правилам своей религии, допускается к исполнению любой религиозной требы, если только достаточно знаком с относящимися к ней религиозными предписаниями, то вся задача духовных раввинов исчерпывается разъяснением возникающих религиозных недоумений и решением вопросов по исполнению обрядов и треб и, наконец, надзором за точным соблюдением установленных законом нашей веры правил со стороны исполнений религиозных функций: резников скота «шохетов», писца свитков Торы и изготавливающего бракоразводные грамоты «софера» при совершении ими подведомственных им обрядов.

Но для достижения должного доверия, отменно необходимого для раввина, требуется, помимо глубоко-религиозного образа жизни, внушающего искреннейшее к ним благоговение со стороны их общин, многолетнего напряженного, исключительного изучения обширной талмудической литературы и на ней основанных религиозных кодексов с бесчисленными к ним разъяснениями и дополнениями. Вследствие сего, лица, посвящающиеся всестороннему и основательному изучению раввинской письменности, чтобы готовиться в раввины, редко успевают усвоить себе общеобразовательные познания, не вызываемые к тому потребностью самой избранной ими специальности, и потому евреи, достойные по своему благочестию и богословской эрудиции занять раввинскую должность, не обладают обязательным по закону 3‑го Мая 1855 г. для раввинов общеобразовательного ценза. Это обстоятельство заставляет еврейские общины содержать, кроме действительного, но неофициального, по неимению требуемого законом общеобразовательного ценза, неутвержденного духовного раввина [также] и фиктивного раввина, который, правда, имеет надлежащий общеобразовательный ценз, но ни по своему религиозному образу жизни, ни по своим специальным Б-гословским познаниям не в состоянии удовлетворить и самые скромные требования в силу религиозных соображений и традиций, долженствующие быть предъявленными к раввину. Такое положение дел вряд ли можно считать правильным. Помимо того, что содержание двух раввинов падает тяжелым, подчас непосильным бременем, на бедные общины, каковые составляют огромное большинство еврейских общин в России, оно влечет за собою весьма серьезные последствия, а именно: во 1), в то время, как официальный раввин, к которому никто из правоверных евреев за разъяснением религиозных недоумений либо решением вопросов обрядового свойства, по неимению к нему надлежащего доверия, не обращается, пользуясь покровительством правительственного закона, занимает прочное, более или менее обеспеченное и, подчас, даже и господствующее положение в общине, положение же неофициального раввина, без которого решительно ни одна община обойтись не может и таки нигде в России не обходится, крайне необеспеченно и часто донельзя стеснительно. Вследствие отсутствия в общине законных ресурсов на его содержание ему приходится жить скудной и весьма унижающей его достоинство частной милостыней, что до крайности уроняет в его лице обаяние самой религии, оскорбляет религиозное чувство благочестивых евреев и весьма вредно отзывается на нравственно-религиозном состоянии подрастающего поколения. И во 2), согласно статьи 1086 т. XI ч. 1 уст[ава] дух[овных ] д[ел] ин[остранных] исп[оведаний] из 1857 г. раввин должен совершать исключительно по всему его ведомству обряды бракосочетания, расторжения браков, и так как совершение сиих обрядов сопряжено с основательным знанием относящихся к жизни религиозных предписаний, которым обыкновенно официальный раввин не обладает, то невольно приходится обратиться к духовному раввину. Между тем как за совершение им указанных обрядов он и глава семейства, для которого совершен обряд, подвергаются по суду весьма тяжелым наказаниям на основании ст. 302 улож[ения] о наказ[аниях ] изд. 1885 г., а браки и разводы, совершенные лицами, не утвержденными в раввины, или их помощниками, признаются недействительными. Такое положение духовных раввинов, косвенным образом отказывающее, или, по меньшей мере, донельзя отягощающее евреям удовлетворить свои насущные религиозные потребности, идет совершенно вразрез с законами о свободе веры, столь гуманно и веротерпимо обеспечивающими за евреями свободное отправление их веры. Между тем как созданное законом 3‑го Мая 1855 г. столь стеснительное для евреев положение раввинов не только лишено всякой почвы в самом еврействе, но вряд ли в настоящее время [может] оправдаться какими-либо административно-гражданскими интересами правительства, как достаточно известно, насаждением образованных раввинов имелось в виду <...> авторитетом будущих европейски образованных раввинов пользоваться для далее успешного осуществления предначертания правительства о возможном распространении среди евреев общего образования, потому что, – как об этом говорится в Высочайшем Указе М[инист]ру Нар[одного] Просв[ещения] от 13 Ноября 1844 г.[5]: «Дарованное евреям дозволение обучаться в общих христианских учебных заведениях не имело желаемого успеха»; в настоящее же время стремление евреев к общему образованию настолько окрепло, что всякое поощрение оного стремления вполне излишне, настолько даже, что само правительство считало целесообразным принять чрезвычайные меры для его обуздывания [6].

И положением 13 Ноября 1844 г. правительство давно сложило взятую было на себя задачу об образовании раввинов, – последовательным развитием ст. 34 коего является вышеприведенный закон 30‑го Мая 1855 г. Уже в 1873 г. правительство нашло целесообразным преобразовать раввинские училища в Еврейские Учительские Институты, причем в устройстве последних устранена была специальная обязанность приготовлять юношество к занятию раввинских должностей: и это не случайно, а на основании весьма веских соображений, с которыми нас знакомят объяснительные сведения к положениям о начальных еврейских училищах и о Учительских институтах 1873 г. В этом чрезвычайно поучительном официальном документе указывается между прочим на то, что с самой среды образованных евреев нередко являются заявления о нецелесообразности существования раввинских училищ и необходимости закрыть их, по существу дела и по заявлению самих евреев, раввины суть не более как ученые и благочестивые люди, считаемые компетентными для решения разных казуистических вопросов. Но образование таких людей составляет особую задачу, выполнение которой для раввинских училищ совершенно невозможно. Для сколько-нибудь удовлетворительного в смысле наших евреев изучения одной только раввинской литературы, от готовящегося в раввины требуется при хороших способностях от 15 до 20 лет усидчивого труда, потому что воспитанник наших раввинских училищ при невозможности усвоить себе обширный круг познания, удовлетворяющий эту высокую требовательность, не достигает между евреями лиц авторитетных и влиятельных, каких желало бы видеть правительство в воспитываемых им раввинах. Еще менее раввинские училища в состоянии воспитать в своих учениках, готовящихся в раввины, тот дух сохраняемого евреями благочестия, который в такой же мере необходим для авторитета раввина, как обширная книжная начитанность. С того времени, как эти правдивые слова были высказаны авторитетным составителем приведенных объяснительных сведений, требования, предъявляемые нашими единоверцами к раввинам, ничуть не изменились и не могли измениться. Потому что сии требования являются непременным последствием всего склада религиозного быта русских евреев, остающихся верными унаследованной от предков религии.

На молитве. Литва. Начало XX века

Впрочем, не скрываем, что существует в настоящее время у нас группа лиц, увлеченных рационалистическим, реформистским направлением известной части западноевропейского еврейства, склоняющихся к религиозным реформам, противоречащим и духу и слову нашей веры. Эти-то лица, под влиянием своих единомышленников в Германии, в слепом подражании лютеранам и Кальвинистам желают превратить наших раввинов в немецких пасторов и с этой целью добиваются открытия в России еврейского Б-гословского Института, о чем они возвещают в последнем отчете общества распространения просвещения между евреями в России за 1894 г. Что для исполнения административно-гражданских, на раввинов возлагаемых обязанностей был бы достаточен и значительно меньший общеобразовательный ценз, чем тот, который требуется законом 3‑го Мая 1855 г., это видно, во-первых, с того, что образовательный ценз, обязательный в губерниях Царства Польского, по объему равняется курсу народного училища; во-вторых, что для утверждения в должности духовного представителя Караимов «Гахама», вполне соответствующего по своим должностным обязанностям нашему раввину <…> никакого образовательного ценза не требуется <…>.

Принимая все это во внимание, мы, нижеподписавшиеся, дерзаем всепочтительнейше просить Ваше Высокопревосходительство соизволить повергать к стопам Престола Нашего Гуманнейшего и Благочестивейшего Монарха о даровании нам, евреям, права по избранию раввинов, каким пользуются Караимы, при избрании «Гахама», не стесненные каким бы то ни было образовательным цензом, правом, которым пользовались мы, евреи, на основании §87 Высочайше утвержденного положения о евреях 13 Апр. 1835 года; а в случае, если будет найдено, что для раввинов общеобразовательный ценз отменно необходим, соблаговолить ли признать и для Раввинов в Империи объем образовательного ценза, который установлен для Раввинов в Губерниях Царства Польского.

[Подписи]

Подготовка текста, примечания
и предисловие Ильи Бирштейна

добавить комментарий

<< содержание

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

[1] Мишлей, 24:21.

[2] Гилель Милейковский – духовный раввин Мстиславля, видный ученый-талмудист, участник Раввинской комиссии 1893 года.

[3] Шимон Абрамович Страшун – один из ортодоксальных лидеров еврейской общины Вильно.

[4] Хаим-Озер Гродзенский (1863–1940) – выдающийся религиозный и общественный деятель, виленский раввин и духовный лидер литовского ортодоксального еврейства.

[5] Речь идет об указе об учреждении еврейских казенных училищ и раввинских семинарий, который положил начало широкой правительственной реформе еврейского образования в России.

[6] Имеется в виду циркуляр Министерства народного просвещения 1887 года о введении процентной нормы для приема евреев в высшие учебные заведения.