[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАРТ 2009 АДАР 5769 – 3(203)
Предисловие к книге Масорет а-масорет («Передача предания»)
Элия Левита
Элия Левита (Элияу Бахур; 1468–1549), родившийся в Германии, но большую часть жизни проживший в Италии, – яркая фигура еврейской литературы и филологии, автор первого в истории идиш-ивритского словаря; он писал научные трактаты на иврите и рыцарские романы в стихах на идише, обучал европейских филологов-гуманистов ивриту и сам учился у них латыни и греческому. С 1527 года он жил в Венеции и служил корректором в типографии голландца Даниэля Бомберга, где незадолго до того вышло в свет образцовое издание Еврейской Библии.
Книга «Передача предания» (1538) посвящена масоре – текстологическому аппарату Библии[1]. Масора в широком смысле слова (сверка текстов, канонизированные разночтения и т. д.) существовала со времен Второго храма, масора в узком смысле (внесение в текст знаков огласовки, кантилляции и пунктуации) была разработана в VII–X веках, после появления рукописных кодексов (тогда как в свитки, читаемые в синагогах, внесение любых дополнений было и осталось запрещено). Однако, укоренившись, масора стала восприниматься как саморазумеющийся древний элемент текста, и основным тезисом книги является доказательство позднего, послеталмудического происхождения знаков огласовки.
По словам самого автора, в этой книге «три предисловия – одно стихами, другое рифмовкой[2], третье забавной прозой»; еще одно краткое предисловие, включающее эти слова автора, предваряет три перечисленных, а ему предпослано еще и «предуведомление к читателю». Ниже приводится перевод всех предисловий, кроме последнего, прозаического.
Текст усыпан цитатами – из Библии, из Талмуда, иной раз из Данте. Я попыталась в какой-то степени воссоздать эффект «узнавания», вставив в перевод три-четыре цитаты из русских поэтов.
Перевод обязан своим появлением на свет д‑ру Йосефу Леви, познакомившему своих учеников с произведениями Левиты, и Юлии Шлейфман, которая не только вдохновила меня на эту работу, но и провела немало часов, вместе со мной разбирая текст.
Рахель Торпусман
Карта Венеции. 1572 год.
Г. Браун, Ф. Хогенберг.
Впервые опубликована в Кёльне в 1590 году
Предуведомление к читателю
Да узнает всякий читающий сей трактат, что, когда глава печатников, достопочтенный Даниэль Бомберг, христианин, согласился печатать Двадцать четыре книги Писания большим и малым изданием, он напечатал их со знаками, которые на их языке называются капитулы, в порядке, принятом у христиан; а поскольку в этом заключена изрядная польза, как я уже подробно разъяснил в предисловии к «Книге Избранного», и поскольку это разделение на капитулы делит книги Шмуэль, Млахим и Диврей а-ямим на две части, то пришлось и мне пойти по этому пути. Поэтому знай, что везде, где ты найдешь название книги Шмуэль с буквой «бет» наверху – это означает «Шмуэль, книга вторая» (начиная со слов «И было после смерти Шауля»); и точно так же Млахим с буквой «бет» наверху означает «Млахим, книга вторая» (со слов «И восстал Моав»); и точно так же Диврей а-ямим с буквой «бет» наверху означает «Диврей а-ямим, книга вторая» (со слов «И укрепился Шломо»).
И еще сообщу тебе, что всюду в этом трактате, когда я пишу нечто новое и доселе неизвестное, и делаю открытия, каких до меня никто не делал, ты найдешь на полях текста знак в форме руки, указующей на эти слова и словно говорящей: «Зри – и узришь новое». Итак, я тебя предупредил, теперь начнем во имя Б‑га сил.
Страница из книги Масорет а-масорет. Венеция. 1538 год
Предисловие
Сказал Элия, сын рабби Ашера, левит, из Германии: прежде чем я начну говорить и изложение путей масоры приводить, расскажу-ка я вам, что вы найдете в этом трактате. Во-первых, сам трактат состоит из двух частей, подобно двум скрижалям из камней. И на первых скрижалях написал я десять речей, и в каждой полезные правила о полном и неполном написании. А на вторых скрижалях другие десять речей, с объяснениями касательно тех вещей, о коих согласны все мужи сего ремесла, сиречь масоре́ты: крей и ктив и ктив ве-ла хашив, и о камацах и патахах, и макафах, и закефах, и хатафах, и о меняющихся местами, и о многом подобном этому. А затем сделаю ковчег, и открою в нем врата, и сложу в него обломки скрижалей – сиречь те слова, кои применяли мужи малой масоры, как будет разъяснено в предисловии, и имя сей главе – Врата разбитых скрижалей. Это будет последняя глава в книге, и зна́ком ее будут обломки скрижалей, сложенные в ковчег.
И увидел я, что сему трактату нехорошо быть одному – сделаю ему подмогу, соответственную ему![3] – напишу к нему предисловие, и в нем расскажу о таком, о чем прежде не говорилось, и дам ответы на все вопросы, и разрешу все сомнения, возникающие при изучении слов мудрецов наших блаженной памяти, и мужей Великого собора, и мужей масоры, и тогда глаза читателей узрят истину[4]. И кроме того, в сем трактате будет говориться о вещах, которые трудно будет понять читателям, если они сначала не прочтут предисловий. Этих предисловий три: одно стихами, другое рифмовкой, третье забавной прозой. И если бы я мог налагать на людей заклятия, я заклял бы всякого, кто собирается читать эту книгу, чтобы он не приступал к чтению, пока не прочтет всех этих предисловий. А раз не могу заклясть, то прошу и умоляю вас об этом, и кто поступит так – будет благословен. И я убежден, что никто не будет сожалеть и раскаиваться, что потратил время на это чтение: напротив, читатели получат живейшее наслаждение, ибо найдут здесь много благого и нового, чего прежде не знали и не слыхали, и не только о масоре, но и о грамматике, и об огласовке, и о другом, о чем не упоминали ни ранние, ни поздние авторы; а также мирские речи и посторонние разговоры обо всем, что со мной случилось и что я видел, а также мои оправдания перед многими людьми, которые выступают против меня и ругают меня за то, что я преподавал Тору ученикам, которые того недостойны; и все это приятно для ума и упоительно для слуха, и все это правдиво вполне, и кто за Г‑спода – ко мне![5]
Венеция. Гравюра. XVI век
Предисловие первое, стихотворное
Возношу благодаренье,
Воссылаю восхваленье
Тому, Кто весь огромный мир
Создал за́ шесть дней творенья,
Поставил землю над водой,
Сотворил на ней растенья,
Народы мира расселил,
Взял один Себе в служенье.
Он спас евреев от беды,
Вывел из порабощенья;
Рука Его несла им жизнь,
Египтянам – пораженье;
Он пламя веры ниспослал
Им в Синайском откровенье,
Благословенную страну
Даровал им во владенье.
Они же стали, утучнев[6],
Предаваться прегрешенью,
Ваалу и Астартам несть
Стали жертвоприношенья.
И Б-г узнал – и покарал
Их за чуждое служенье:
И мор, и глад, и супостат
Нанесли им сокрушенье.
Покинут град – и вместо стад
Пустота и разрушенье,
А люди все уведены
(Как и в наши дни) в изгнанье;
В тоске у вавилонских рек[7]
Ждали срока исполненья.
И Тора семьдесят годов
Пребывала в разоренье;
Они сменили имена,
И язык, и одеянье;
И чужеземных брали жен,
В нарушенье наставленья,
И дети знали лишь язык
Матерей в том поколенье.
Но Кир, царь Персии, пришел
И окончил срок плененья,
И пленников он отпустил:
«Стройте град на загляденье!»
И Эзра (он же Малахи[8])
Выполнил сие веленье.
Он был мудрец, писцам – отец,
Мать – Писанью и Преданью,
Увел изгнанников домой,
Прекратил их злоключенья.
Он разбирался как никто
В обновленном написанье,
Очистил текст от сорняков
И венцу вернул сиянье.
С тех пор Писанье берегли
Неусыпным попеченьем.
В Тиверье[9] жило большинство
Тех, кто сохранял Преданье, –
От них-то к нам и перешло
Это славное ученье.
Ведь это им принадлежит
Знаков всех изобретенье –
И огласовок, и тонов,
Разъяснивших Торы чтенье:
Без них у каждого стиха
Были б разные значенья,
Но масоре́ты лучше всех
Понимали смысл Писанья,
И неразумно толковать
Против их установленья.
Где полным пишутся слова,
Где – неполным написаньем;
Где меж словами перерыв,
Где у слова ударенье –
Всему оставили они
Знаки для запоминанья,
Но сохранили их секрет
Варварским обозначеньем.
И многие плутали в них,
Не поняв их назначенья,
Пока друзья мои ко мне
Не воззвали в удрученье:
«Что медлишь, Элия? Вставай,
Покажи свое уменье!
Масору светом озари,
Одари нас разъясненьем!
Ведь ты проник и все постиг,
Поделись же разуменьем!»
И молвил я душе своей:
«Не преисполняйся ленью!
Вставай и послужи Творцу,
Ради Торы сохраненья,
Раз получила от отцов
Место ты для обитанья!»
Ответила душа моя:
«Ах! Берусь за исполненье!»
И вот я встал, не почивал,
Ночи проводил во бденье,
Пока не извлеку на свет
Давней тайны разрешенье,
Открою эту тайну всем,
Возвращу слепому зренье[10],
На двух скрижалях напишу
Книгу всем на удивленье,
Дабы ее уразуметь
Все могли без исключенья;
Резцом железным и свинцом[11]
Высеку ее реченья,
Да не хулит ее никто
Неподобной разной бранью[12].
Над градом глас свой вознесу,
Как шофар[13], с провозглашеньем:
Эй, млад и стар, бери товар,
Поспешай с приобретеньем!
Ученье – свет, греха в нем нет!
Мой товар ведет к ученью!
Что стоят по сравненью с ним
Драгоценные каменья!
Итак, масору разъяснит
Сей трактат без затрудненья,
И называться будет он
«Передачею Преданья».
Стихи к концу пришли, Творцу
Возношу благодаренье!
Осада Рима 6 мая 1557 года. Йоханнес Лингенбальх
Предисловие второе, рифмованное
РЕЧЬ ЭЛИИ ЛЕВИТЫ,
Грамматика и пииты,
Выводящего заветы издалека[14]
Об установлении законов[15] языка
И пролагающего путь грому[16],
Звуку малому и большому[17],
В немногих словах,
В ученых трудах,
Которые понемногу
Пробили себе дорогу[18] –
Четыре малых создания[19],
Все – о языкознании:
Первою я написал
Книгу, в коей разъяснял
«Шествие по стезе познания»[20] –
Она удостоилась общего признания[21];
Затем «Книгу Избранного»[22], что меня прославила
И всех грамматиков позади оставила[23];
Затем «Книгу сочетания»[24],
Где собраны иноязычные слова Писания,
И наконец, «Главы Элии»[25] –
Вот творения мои.
И сии четыре чада[26]
Мне награда и отрада:
Их многократно в свет выпускают
И на чужой язык перелагают;
Обрезанные и необрезанные их читают
И усердно изучают;
Всюду слух о них летит,
Всюду слава их[27] гремит,
Они благоухают, точно благой елей[28],
И служат к гордости моей:
Ибо – скажу вам честно –
Такого до сих пор не известно,
Чтоб автора Б-г наградил
И настолько при жизни отличил,
Чтоб его книги чтили и знали[29]
И по нескольку раз переиздавали,
Как меня Он отличил –
А я еще жив[30] и полон сил,
И мудрость множить[31] готов,
И обучать учеников,
Дабы и они от нее вкусили;
А ныне меня окружили
Мои ученики, и почитатели,
И все мои прежние приятели[32],
И молят меня об одном:
«Заклинаем тебя Творцом,
Заклинаем святостью Торы –
Поведай нам тайны масоры!
Ты ведь этим занимаешься[33]
И в сих вещах разбираешься
Мощною десницей
Так, как и не снится
Никому из мужей нашего поколения!
Внемли же нашим молениям».
Сии приятные речи[34] я с радостью встретил
И так на них ответил:
– Я исполню ваше волеизъявление,
Каковое совпадает с моим стремлением:
Ибо, клянусь Г-сподом, случилось,
Что эта мысль во мне зародилась
Еще в то время,
Когда я жил в Риме
И писал там те сочинения,
О которых упоминал ранее.
Но тогда я не сумел
Сделать то, что хотел:
Град завоевали[35],
Злые времена настали[36],
И мечта осталась мечтой.
Я тогда был молодой[37].
Но теперь, когда
Преклонны мои года[38]
И Б-г меня удостоил
И в новом месте приют мне устроил –
В Венеции благословенной,
Граде великом и несравненном[39], –
Я к вашей просьбе снизойду
И во Израиле такое произведу,
Что кто ни узрит[40],
Лишь о том и заговорит:
Труд доселе небывалый
О масоре, большой и малой,
Ибо вот уж двадцать лет[41]
Сбираюсь выдать его в свет,
Дать масоре разъясненье,
Показать ее рожденье,
От ошибок предостеречь
И раскрыть ее речь,
Доселе скрытую между строк,
Словно в книге, закрытой на замок[42].
Сколько я над этим сидел,
И трудился, и корпел,
Не почивал, не отдыхал[43] –
Всё книги изучал.
Множество книг, мудрых и верных,
Изучил я преусердно,
И, клянусь, не раз и не два[44] –
Б-г свидетель, правдивы мои слова! –
Мне случалось провести
День или два[45] в пути,
Если я узнавал,
От кого-нибудь весть слыхал[46],
Что смогу в том месте достать
Текст Писаний, коему можно доверять.
Эту рукопись я брал
И внимательно сверял,
И если верна была молва –
Переписывал из нее слова[47],
Благие и верные[48],
Словно роза меж терниев[49].
И воистину, в большинстве случаев
Самые выверенные и лучшие
Тексты Писания –
В книгах из Испании.
На них я и полагался[50]
И их стези держался,
Дабы истину сохранить.
Однако жажду утолить
Душа моя могла,
Лишь когда пила
Из книги «Ахла ве-охла»[51],
Из коей я перенял
Много правил и применял.
Обойди хоть целый свет –
Этой книжке равных нет:
Другой книги, в которой
Разъяснялась бы масора,
Больше в мире нету,
Одна лишь эта,
Не считая того, что есть –
Чуть-чуть там, чуть-чуть здесь[52] –
На полях самих Писаний, где недостатков не счесть[53],
Ибо писцы злоумышляли
И неправильно писали,
У них была одна забота –
Украшать свою работу,
Чтоб строки были одной длины,
И со всех сторон равны,
И нигде не вылезали,
Да еще и украшали
Завитушками, и узорами,
И всяческими уборами:
Украшают-украшают,
А потом места не хватает,
И приходилось сокращать –
А то, наоборот, нагромождать
Целые валы[54] украшений
Да посторонних выражений:
Из другого места брали
И в рукопись вставляли,
Хоть им тут и не место –
Лишь бы заполнить место,
А в другой раз пишут – глядь,
Приходится обрывать:
Места, видите, не хватает,
Вот они и сокращают,
До конца не дописав,
На полуслове оборвав –
Ничего не разобрать!
Вот, к слову сказать,
Двадцать четыре книги Писания
Вышли здесь[55] в новом издании[56]:
Я не видел никогда[57]
Среди прежних книг такого труда
По благолепию украшения
И по соразмерности расположения.
Подготовил их муж ученый,
Знаменитый и просвещенный;
Во Израиле он звался[58] Яаков[59],
Да завяжется его душа в пять узлов[60].
И хоть на вид работа достойна похвал,
Он то и дело спотыкался и блуждал[61],
И оставлял ложные свидетельства[62]
В неисчислимых количествах,
И понятно почему:
Браться пришлось ему
За новое ремесло,
А начало всегда тяжело.
Я же, рук не покладая,
Лености не уступая,
Трудился, не жалея сил[63],
И свет от тьмы отделил[64],
И установил в них порядок,
И оставил расстояние от стада до стада[65], –
И вот, занимаясь этим,
Я понял то, чего на свете
Еще никто не мог взять в толк
(И тем я выполнил свой долг[66]),
И нашел вещи, коих доселе
Не видели и не разумели:
Ведь для людей наших времен
Все вопросы передачи письмен
До сих пор были скрыты
Или полностью забыты,
И немногие в силах понять их суть,
Да и те в глазах их суть
Словно сон без объясненья,
Коему нет примененья[67]:
Не внемлют! видят – и не знают,
Ибо во тьме[68] пребывают.
А ведь назначенье масоры –
Быть оградою для Торы[69],
Где из каждого стиха
Выводится алаха,
И законы, и сказанья,
И правила, и толкованья, –
Здесь даже имеет значение,
Есть ли в тексте «матерь чтения»[70]:
Например, «Не следуй за большинством в споре»[71] –
«Спор» пишется без гласной, согласно масоре;
Или вот «На косяках дома твоего»[72]:
Второй гласной нет – косяка достаточно и одного;
И из прочих мест канона
Вычисляются законы.
Это я и изложу
И все точно расскажу
И о правилах, и об их применении
В этом небольшом сочинении;
Расскажу в немногих словах
О драгоценнейших вещах,
Что лишь недавно внесены[73],
Не от века сотворены[74],
И взошли на небосвод[75],
И сияют нам с высот –
Мудрые меня поймут[76]
И в Писании найдут
То, что было скрыто доныне,
И да будет мое имя
На устах книгочеев,
Евреев и неевреев,
Что нашу Тору почитают
И с моей помощью изучают.
Клянусь Творцом, что именно гой,
Христианин, никто другой,
На этот путь меня навел
И сюда меня привел:
Он был моим учеником,
И десять лет его дом
Был и моим: я у него жил
И Торе его учил.
За это меня многие ругают
И заслугой не считают;
И некоторые раввины
Показывают мне спины
И недовольны мною,
Что я преподавал Тору гою, –
На основании псалма, что утверждает:
«Ибо народы законов не знают»[77];
Но я не поленюсь
И перед ними извинюсь,
Расскажу все, что было со мною,
И ничего не скрою.
В 269 году[78]
Поднялось злодеяние, на беду[79]:
Падую, где я жил,
Неприятель захватил,
Разграбил и разорил;
Жилище мое было разорено[80],
И имущество, как навоз, сожжено[81],
И множество израильтян истреблены[82],
А те, кто не погиб, всего лишены,
И выпало на нашу долю
Много страданий и боли,
И пришлось мне во главе изгнанников[83] бежать
И в новом месте приют искать.
Через некоторое время
Оказался я в Риме,
А в этом граде пребывал
Великий и славный кардинал,
Мудрый, как Иедидия[84],
Звали его Эджидия[85].
Я узреть его решил
И в чертог его пришел[86].
Он спросил, кто я такой.
Я ответил: «Знайте, господин мой,
Что я, имярек, –
Ученый человек,
Грамматик из Германии,
Науку и Писания
Столь хорошо изучивший
И руку в этом деле набивший,
Что ни один человек
Меня уж вовек
Не превзойдет ни в знании,
Ни в искусстве выражения,
Ибо я учил ученых
И превосходил непревзойденных.
Я учился не только у знатоков,
Но и у своих же учеников –
Как сказал рабби Иуда[87],
Один из мужей Талмуда:
«Многому научился я у учителей,
Еще больше – у друзей,
Но больше, чем у тех и у других, –
У учеников своих»[88].
Едва он это услыхал –
Вскочил и ко мне подбежал[89],
И лобзал меня лобзаниями уст своих[90], вопия:
«Вы ли это, господин мой Элия?![91] –
Чья слава все страны облетела[92],
Не зная ни границ, ни пределов,
Чьи сочинения обошли
Все города земли?
Благословен Всевышний Б-г,
Вас приведший в мой чертог!
Вот что: с этого же дня
Оставайтесь у меня!
Вы будете мне за раввина,
А я вам буду за отца и сына[93],
Вы будете меня учить,
А я буду кормить и поить
Вас и всю вашу семью
И за ценой не постою».
Вот так нам сойтись случилось,
И железо о железо точилось[94]:
Я свой дух на него излучал
И сам от него получал
Познания благие и прекрасные
И с истиной согласные –
Ибо мудрец завещал:
«Принимай истину, кто бы ее ни сказал»[95].
А теперь я объяснюсь
И, если нужно, извинюсь;
Я открыто признаю,
Будто пред судом стою:
Да, действительно, не скрою,
Мне приходилось учить гоев,
Но знайте, что и после сих вещей,
Благодаренье Б-гу, я еврей
И поклоняюсь Б-гу сил,
Что небо и землю сотворил[96].
Я не свершал преступлений[97]
И не нарушал ничьих наставлений!
Ведь что мудрецы постановили?
«Тайны Торы гоям передавать»[98] запретили –
То есть не сказали, что нельзя преподавать!
А только – что нельзя передавать
Тайны, требующие особого наставления
(Сотворение мира, «колесница», «Книга творения»):
Вот их-то открывают лишь посвященным,
Сынам Израиля мудрым и просвещенным,
А заниматься с недостойными учениками –
Все равно что к праще привязывать камень[99],
Все равно что бросать камень в языческие сооружения[100]
(Когда, желая посрамить, совершаешь поклонение).
И еще сказано: кто недостойному Тору преподает[101] –
Тот в несказанной муке в ад сойдет[102],
И в ужасе душа его замрет,
И нераздутый огнь его пожрет[103].
Так ведь здесь имеется в виду только израильтянин,
Не идумеянин, не исмаильтянин!
А вот и еще свидетельство из Гемары:
Можно передавать тайны Торы
Лишь обладателю пяти свойств непременных[104]:
Человеку из пожилых и почтенных[105]
И так далее, как у Исайи говорится,
И на этом мы можем остановиться.
Итак, мудрецы не выносили постановления,
Будто учить гоя – это преступление,
И стало быть, я не виноват.
И потом, они же сами говорят,
Что можно учить гоя
Семи заповедям сынов Ноя![106]
А разве можно его обучить
И в эти семь заповедей посвятить,
И растолковать их ученику,
Не обучив его прежде языку?
И потом, замечу вкратце,
Что здесь я могу сослаться
На великих мужей прежних времен
(Я не достоин называть их имен),
Чей мизинец моих чресел толще[107],
Которые учили гоев еще больше!
Из них одни доселе живы,
Другие уже ушли в мир счастливый,
Среди них были раввины и ученые,
И пожилые и почтенные[108],
И мудрецы, и врачи,
И утопающие в роскоши богачи –
Так что ж тут такого, если и я,
У которого такая большая семья, –
Человек униженный и оскорбленный,
И путами бедствий оплетенный[109],
И корыто мое разбито,
И поле мое размыто,
И не растет на нем ни злак, ни рожь[110],
А только мрак и дрожь
Посеяны на нем как смешанное семя[111],
И дважды обмануло меня[112] время –
В Падуе забрало мое добро
И в Риме до меня добралось:
В 287 году[113],
На беду, другого слова не найду,
Рим был осажден,
И разграблен, и разорен,
И остался я с семьей
Без гроша за душой,
И постигла нас беда[114],
Наступили холода,
А в доме ни одежды, ни хлеба, ни дров,
И мать своим телом греет птенцов,
А дочери выросли и хотят мужа,
И с каждым днем жизнь все хуже, –
В таком отчаянном положении
Человек схватится и не за такое предложение!
Надеюсь, после такого объяснения
Мне простят мое небольшое прегрешение.
Ведь правило таково:
Спасение жизни важнее всего[115].
И еще я должен сказать,
И все должны об этом узнать:
Я клянусь и подтверждаю,
Что все гои, кого я знаю,
Которых учил я или другие, –
Люди достойные и отнюдь не плохие,
И евреям то и дело
Помогали словом и делом!
То есть когда гой наш язык изучает –
Это нас же и спасает!
Это снимает с меня обвинения
И дает и мне надежду на спасение.
И потом,
Я ведь в основном
Преподаю – и евреям, и гоям, –
Грамматику, а не что-нибудь другое!
Но если при этом кто-нибудь из них
Пожелает прочесть из Писаний стих,
То разве сей стих объяснить
Значит так уж согрешить?
И потом, если я не стану объяснять, –
Разве он сам не сможет его понять
С помощью моих книг,
Которые всё объясняют вмиг?
Читающий их обретает успокоение[116],
И потому-то в непрестанном стремлении
Иноверцы, приблизиться к языку желая,
Каждый день ко мне взывают[117].
И если я рассказываю то, что они хотят знать, –
За что же меня упрекать
И считать меня негодяем,
Если я их просьбу выполняю?
А если и я от них что-то брал,
Открывал уста и вкушал[118]
Доброго разумения[119] сладкий плод,
Приятные речи – сотовый мед[120],
Который из их уст каплями стекал,
И съедал сердцевину, а шелуху бросал,
И безвкусный сок мальвы[121] и не думал съедать,
За то, что я съел чуть-чуть меда, – мне умирать?![122]
Итак, о мудрецы, примите мои объяснения,
И да смолкнут ваши обвинения[123],
Ибо вы видите, конечно,
Что я извинился чистосердечно,
И запретов, Б‑же упаси, не отменяю,
И все сказанное принимаю,
И Б‑г любит честных,
И теперь вам все известно.
Перевод с иврита и
комментарии
Рахели Торпусман
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1] По определению Краткой еврейской энциклопедии,
масора – «свод указаний, служащих сохранению канонизированного текста Библии и
нормативов его оформления при переписывании». Слово «масора»/«масо́рет» буквально
означает «предание», так же как и латинское слово «традиция».
[2] В «стихах» все четные строки имеют общую
рифму, а в «рифмовке» у каждой пары строк своя рифма.
[3] Берешит, 2:18 (о сотворении женщины).
[4] Теилим, 17:2: «глаза Твои видят истину».
[5] Шмот, 32:26.
[6] «И утучнел Йешурун, и начал лягаться» (Дварим,
32:15).
[7] Теилим, 137:1.
[8] Отождествление Эзры с пророком Малахи – см.
Мегила, 15а.
[9] Точнее, в Тверии (от имени императора
Тиберия).
[10] Йешаяу, 42:7.
[11] Иов, 19:24.
[12] Эта цитата из русской литературы вставлена в перевод
для иллюстрации эффекта узнавания.
[13] Йешаяу, 58:1.
[14] Йешаяу, 25:1.
[15] Шмот, 15:25.
[16] Иов, 28:26, 38:25.
[17] Теилим, 104:25. «Большие и малые звуки» – в современной
терминологии долгие и краткие гласные.
[18] Берешит, 38:29.
[19] Мишлей, 30:24.
[20] «Шествие по стезе познания» («Маалах швилей а-даат»)
– книга по грамматике иврита, написанная Моше Кимхи в конце XII века и изданная
Левитой в 1508 году.
[21] Комментарий Левиты к «Шествию по стезе познания»
был издан в Пезаро в 1508 году и переиздан в Венеции в 1546 году.
[22] Одно из имен Левиты – Элияу Бахур («Избранный»).
«Книга Избранного» («Сефер a-Бахур») была издана в Риме в 1518 году и переиздана
в Исни в 1542 году.
[23] Йешаяу, 44:25.
[24] «Книга сочетания» («Сефер a-aркава»)
была издана в Риме в 1518 году и переиздана в Венеции в 1546 году.
[25] Книга «Главы Элии» («Пиркей Элияу») была издана
в Пизе в 1520 году и переиздана в Венеции в 1546 году.
[26] Даниэль, 1:17.
[27] Йешаяу, 6:3.
[28] Теилим, 133:2.
[29] Эстер, 9:28.
[30] Йехезкель, 7:13.
[31] Йешаяу, 28:29.
[32] Иов, 42:11.
[33] Иов, 10:13.
[34] Теилим, 141:6.
[35] Зхарья, 14:2. В 1527 году.
[36] Коелет, 12:1.
[37] Шофтим, 6:15.
[38] Берешит, 18:12 (слова праматери Сары).
[39] Йона, 3:3.
[40] Шмуэль I, 3:11.
[41] Берешит, 31:41.
[42] Йешаяу, 29:11.
[43] Иов, 3:26.
[44] Млахим II, 6:10.
[45] Шмот, 21:21.
[46] Ирмеяу, 49:14 и др.
[47] Иов, 32:15.
[48] Шмуэль II, 15:3.
[49] Шир а-ширим, 2:2.
[50] Теилим, 71:6.
[51] Ахла ве-охла – масоретский сборник, содержащий,
в частности, список в сотни пар одинаково и уникально огласованных слов.
[52] Йешаяу, 28:10, 13.
[53] Коелет, 1:15.
[54] Йешаяу, 22:10.
[55] «Здесь» – в типографии Бомберга в Венеции.
[56] Микраот гдолот – издание Библии с комментариями
и арамейскими переводами.
[57] Берешит, 41:19.
[58] Дварим, 25:10.
[59] Яаков бен Хаим Ибн-Адония (1470? – ?).
[60] В оригинале «Да будет его душа завязана в дырявый
узел» – вместо обычной формулы «Да будет его душа завязана в узел жизни». Дело в
том, что Ибн-Адония к этому моменту не умер, а перешел в христианство.
[61] Йешаяу, 28:7.
[62] Шмот, 20:15.
[63] Коелет, 2:11.
[64] Берешит, 1:4.
[65] Берешит, 32:16.
[66] Талмудический термин.
[67] Коелет, 2:11.
[68] Теилим, 82:5 (стихотворение Державина «Властителям и
судиям» является переводом этого псалма).
[69] Мишна Авот, 1:1, 3:17.
[70] «Матерь чтения» (mater lectionis, эм а-криа) – буква,
обозначающая гласный звук; написание многих слов в иврите может быть «полным» (с
«матерью чтения») или «неполным» (без нее).
[71] Шмот, 23:2.
[72] Дварим, 6:9.
[73] Дварим, 32:17. Это главный тезис книги: огласовки
и другие знаки масоры появились сравнительно недавно.
[74] Йешаяу, 48:7.
[75] Берешит, 1:15.
[76] Даниэль, 12:10.
[77] Теилим, 147:20.
[78] В 1509 году.
[79] Йехезкель, 7:11.
[80] Ирмеяу, 10:25.
[81] Млахим I, 14:10.
[82] Млахим II, 7:13.
[83] Амос, 6:7.
[84] Иедидия (буквально «друг Б-га») – царь Соломон
(см. Шмуэль II, 12:25).
[85] Точнее, Эджидио де Витербо.
[86] Теилим, 27:4.
Точнее,
рабби Йеуда а-Наси, кодификатор Мишны.
[88] Макот, 10а.
[89] Берешит, 33:4 и др.
[90] Шир а-ширим, 1:2.
[91] Млахим I, 18:8.
[92] Эстер, 9:4.
[93] Конструкция, часто встречающаяся в Торе, например:
«Он будет тебе устами, а ты будешь ему Б-гом» (Б-г Моисею – об Аароне; Шмот,
4:16).
[94] Мишлей, 27:17.
[95] Рамбам, предисловие к Шмона праким. Левита цитирует
эту фразу в формулировке Сефер а-хинух (мицва 469), книги анонимного автора из Испании
XIII века, изданной в Венеции в 1523 году.
[96] Йона, 1:9.
[97] Иов, 34:10.
[98] Хагига, 13а.
[99] Мишлей, 26:8.
[100] Сангедрин, 64а.
[101] Макот, 10а; Хулин, 133а.
[102] Берешит, 42:38 и др. По мнению д-ра Йосефа Леви,
это несомненная аллюзия также и на «Божественную комедию» Данте.
[103] Иов, 20:26.
[104] Хагига, 13а.
[105] Йешаяу, 9:14.
[106] Сангедрин, 74б и др. «Семь заповедей сынов Ноя» относятся
ко всем народам, в отличие от Десяти заповедей, наложенных
на евреев; они предписывают подчинение законам и запрещают убийство, богохульство,
идолопоклонство, разврат, разбой и употребление мяса, отрезанного от живого животного.
[107] Млахим I, 12:10.
[108] Йешаяу, 9:14.
[109] Иов, 36:8.
[110] Дварим, 8:8.
[111] Тора запрещает засевать поле разнородными семенами
(«килаим»); Ваикра, 19:19.
[112] Берешит, 27:36 (о Яакове).
[113] В 1527 году.
[114] Даниэль, 12:1.
[115] «Спасение жизни» – алахический принцип, запрещающий
выполнять предписания религии, если их выполнение связано с угрозой для жизни
(Йома, 82а; Ктубот, 19а).
[116] Ирмеяу, 6:16.
[117] Йешаяу, 58:2 (вместо:
«желают приблизиться к Б-гу <...> каждый день взывают ко Мне»).
[118] Йехезкель, 3:2.
[119] Теилим, 119:66.
[120] Мишлей, 16:24.
[121] Иов, 6:6.
[122] Шмуэль I, 14:43 – слова Йонатана, сына Саула; эти
же слова, только с другой интонацией («Вкушая вкусих мало меда и се аз умираю...»),
стали эпиграфом к поэме Лермонтова «Мцыри».
[123] Бемидбар, 17:25.