[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2009 КИСЛЕВ 5769 – 2(202)
80 ЛЕТ ВМЕСТЕ
Игорь Кон
80 лет одиночества
М.: Время, 2008. – 232 с.
Среди полутора сотен научных, научно-популярных и научно-публицистических книг, выпущенных в разных странах мира известным обществоведом Игорем Семеновичем Коном за последние полвека, не было, пожалуй, только одной: о самом И.С. Коне. И вот в год восьмидесятилетия ученого такая книга им написана. Это не столько мемуары в чистом виде, сколько сплав воспоминаний о себе (а также о родных, коллегах, учениках, обстоятельствах), скрупулезного отчета “о проделанной работе” и общих рассуждений о дисциплинах, которые он осваивал в течение жизни.
Родившийся недоношенным и выросший без отца, Игорь Кон с детства проявлял чудеса витальности. Мог погибнуть, но все-таки выжил. Мог навсегда остаться инвалидом, но переборол недуги. Мог попасть под каток “борьбы с космополитизмом”, однако повезло. “Из моих близких никто не был репрессирован, – читаем в книге, – но я на всю жизнь запомнил, как в 1937 году у нас в комнате, на стенке, карандашом, незаметно, на всякий случай, были написаны телефоны знакомых, которым я должен был позвонить, если мою маму, беспартийную медсестру, вдруг арестуют”.
В пятнадцать лет студент, в двадцать два – дважды кандидат наук, Кон был честолюбив, азартен и не боялся трудностей. Не оставили в Ленинграде? Ладно, он поедет преподавать в Вологду. Не взяли в штат “Вопросов философии” (кадровик Академии наук спросил о национальности отца – после чего вакансия схлопнулась)? Хорошо, он пойдет на полставки в Химико-фармацевтический.
“Если бы не социальная маргинальность, связанная с еврейской фамилией, закрывавшая путь к политической карьере и способствовавшая развитию изначально скептического склада мышления, из меня вполне мог бы вырасти идеологический погромщик или преуспевающий партийный функционер”, – признается автор. Тем более что “положение еврея-философа, которому разрешали работать на идеологическом факультете в условиях жесткого государственного антисемитизма, было крайне деликатным и уязвимым… Страх потерять положение и место заставлял некоторых ученых-евреев симулировать гораздо большую ортодоксальность, чем это было им свойственно или объективно необходимо”. Его самого, однако, никто бы не рискнул назвать догматиком: ученый быстро прошел путь от начетчика-сталиниста, компилирующего цитаты из “вождя народов”, до самостоятельного исследователя, не боящегося острых тем и непроторенных дорог.
Его “Социология личности” (1967) стала бестселлером: автор открыл дверь в прежде закрытую – по идеологическим причинам – область научного знания; критика казарменного коммунизма была, по сути, критикой советской действительности. Философ, этнограф, историк, антрополог, Кон отважно нарушал запреты. Мир, жестко поделенный на своих и чужих, был для него неприемлем. Понять другого, посмотреть на другого незашоренным взглядом – эта проблема всегда была близка Кону-ученому и Кону-публицисту. Не случайно он опубликовал в “Новом мире” у Твардовского знаковую статью “Психология предрассудка” (1966), где едва ли не впервые в подцензурной печати затронул вопрос “природы, социальных истоков и психологических механизмов антисемитизма и вообще этнических предубеждений”.
Национальная самоидентификация автора, как и у многих русских евреев, возникла “от противного”. “Я почувствовал себя евреем, хотя к еврейской культуре, в отличие от некоторых своих товарищей, так и не приобщился, – пишет мемуарист. – Зато у меня появилась нетерпимость к любой ксенофобии и чувство солидарности с ее жертвами. Не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по тебе! Это чувство я считаю одним из самых ценных человеческих качеств”. Кон отстаивал право на жизнь молодежных субкультур, вступался за рок-музыку, требовал толерантности к секс-меньшинствам, ратовал за реформирование советской педагогики и введение сексуального просвещения.
В стране, где, по известному признанию героини телемоста, “секса не было”, коновское “Введение в сексологию” (1988) пробивало брешь в многолетнем табу. Не ограничившись ролью первопроходца, Кон опубликовал с тех пор еще немало книг и статей, прочел сотни лекций на эту тему. Его оппоненты вели с ним не только научную полемику: однажды к двери квартиры подбросили муляж взрывного устройства, а на самой двери намалевали звезду Давида. “Ни тревожиться, ни беречься я не стал, а спокойно продолжал работать, – пишет мемуарист. – Звезда Давида красуется на дверях по сей день, напоминая мне и моим гостям, в какой замечательной стране мы живем”. .
Алла Солопенко
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.