[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2009 КИСЛЕВ 5769 – 2(202)
Женщина, не пожелавшая оставаться
Вирджиния Хаггард
тенью
Моя жизнь с Шагалом.
Семь лет изобилия
М.: Текст, 2007. – 224 с
Автор книги – Вирджиния Хаггард (1914– 2006) – безусловно, незаурядная личность. Отказавшись от блестящей светской будущности, предназначенной ей рождением (отец был английским дипломатом), она предпочла непростую жизнь свободной художницы, училась в Париже у Билла Хейтера, общалась с Максом Эрнстом и Альберто Джакометти, а во время войны оказалась в Нью-Йорке, имея на руках пятилетнюю дочь и мужа-художника, погруженного в тяжелую депрессию, усугубляемую длительной безработицей. Дочь Марка Шагала Ида, почти ровесница Вирджинии, пригласила ее исполнять роль экономки в доме своего отца, глубоко переживающего недавнюю смерть любимой жены – Беллы. Очень скоро Вирджиния стала гражданской женой Шагала, родила от него сына Давида, прожила с ним семь лет, а в 1952 году навсегда оставила художника, через четыре месяца после ее ухода связавшего себя узами теперь уже законного брака с Валентиной Бродской.
Как ни странно, открывая книгу с желанием узнать побольше о Шагале, очень скоро начинаешь с не меньшим интересом следить за перипетиями жизни Вирджинии, за развитием ее отношений с близкими, потому что рассказчица умна, и драматическая интрига этой женской судьбы излагается с большим тактом и художественным мастерством. Чувство собственного достоинства, вследствие которого Вирджиния не пожелала превращаться в тень мастера, стало одной из причин ее ухода от Шагала. Вирджиния Хаггард явно знала и помнила о нем гораздо больше, чем сочла возможным сообщить другим. Но и сказанного ею довольно, чтобы читатель представил себе Шагала-человека (“он никогда не осмеливался признать себя счастливым, словно боясь накликать беду”): по-детски жаждущего восхищенных взглядов и слов, ревнивого к славе Пикассо и Матисса, ранимого и ранящего, так и не научившегося говорить по-английски и водить машину, одинаково любящего и уединение, и поездки в Нижний Манхэттен, где жили евреи первой волны эмиграции – “где все говорили на идише, где он покупал фаршированную рыбу, штрудель и газету „Форвертс„”. Вирджиния умела понимать и мистическую природу дара Шагала, напоминавшего ей во время работы даосского мастера, занятого поиском тайны (“Марк в самом деле видел взбирающихся по лестницам рыб и растущие вверх корнями деревья, пока разум не возвращал его к действительности”), и безжалостный деспотизм славы, лишающей художника свободы. Вспоминая его слова – “если бы я был абсолютно свободен <…> я провел бы остаток жизни, рисуя мою Библию”, она комментирует: “Следовало бы спросить, почему Марк считает себя недостаточно свободным, чтобы немедленно осуществить это желание”.
АллМихаил Эдельштейн
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.