[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2009 ТЕВЕТ 5769 – 1(201)
ильно – Вилнэ – Вильнюс
Валентина Брио
Поэзия и поэтика города:
Wilno – 
– Vilnius
М.: Новое литературное обозрение, 2008. – 264 с.
Вильнюс отразился во множестве литературных произведений, в записках путешественников и воспоминаниях на разных языках, и книга о литературном образе былой столицы Великого княжества Литовского и нынешней столицы Литвы давно ожидалась. Первым опытом на русском языке стала книга Валентины Брио, сотрудника Еврейского университета в Иерусалиме, в прошлом жительницы вильнюсского предместья Ерузале, «Иерусалима» по-литовски.
Город в судьбах писателей, писатели в судьбах города и становление литературных обличий Вильно – Вилнэ – Вильнюса составляют главные проблемно-тематические узлы книги. Польскому Вильно отдано больше половины общего объема, что естественно вытекает из роли польской культуры в городе XIX и первой половины XX столетий, а пуще того – из масштаба таких знаменитостей, как Мицкевич, Словацкий, Милош. Разные стороны города и жизни его пестрого населения осваивали проза Крашевского, «гавенды» И. Ходзько, женский взгляд мемуаров княжны Г. Гюнтер-Пузыниной, записки краковского профессора С. Тарновского, удачно подсвеченные отрывком из воспоминаний о 1860-х годах Полины Венгеровой.
Прослеженная в сочинениях Крашевского, Сырокомли, Галчиньского тема еврейского Вильно развернута в разделе о Литовском Иерусалиме. Его составили две главы о поэзии на иврите (Мане и З. Шнеур) и две – на идише: Э. Гольдшмидт, С. Рейзен, А. Гродзенский, Л. Стоцкий и отдельно М. Кульбак, в главе о котором виленские страницы биографии вводят в детальный анализ лейтмотивной структуры и цитатно-аллюзивного плана поэмы «Вилнэ». После войны тема Вильнюса стала плачем по погибшему Литовскому Иерусалиму, городу-сну, отстроенному по чужим воспоминаниям Григорием Кановичем.
Межвоенный литовско-польский спор породил не только горы меморандумов, резолюций и дипломатических нот, но и разновидность литовской поэзии «нашего Вильнюса». Она развивала мотивы романтической литовской поэзии, закрепляя статус города как мифологизированного средоточия национальной жизни и столицы национального государства, без которой бытие народа представлялось ущербным. Разнообразие вариаций вильнюсской темы в новейшей литовской литературе представлено творчеством двух ровесников – Юдиты Вайчюнене и Томаса Венцловы.
Поливариантность имени города и названий его локусов вряд ли намеренно продолжилась разнобоем в передаче имен в тексте и в указателе (И-Фу-Туан и Йи-Фу Туан, Чарторыйский и Чарторыский). Именной указатель, к сожалению, из-за фатального сдвига страниц мало полезен. Странны превращения Юлиуша Клосса в Яна Клосса, Манфреда Кридля – в Кридла. Не обошлось без «виленского имброглио», двусмысленно воспетого Галчиньским. Например, придирчивый знаток Вильнюса оспорит именование Замковой горы горой Гедиминаса, как называют холм в Заречье, по преданию курган с могилой князя. Не только специалиста, но и рядового свидетеля новейшей истории Литвы удивят сведения о том, что площадь у памятника Мицкевичу с 1988 года «стала местом собраний литовского национального союза “Саюдис”»: не 1988, а 1987, не собрания, а митинг (как оказалось, исторический), не «Саюдис», а Лига свободы Литвы.
Знакомя читателя с обширным массивом разноязычных текстов, большей частью на русский язык не переводившихся, Брио приводит стихи, очерки и воспоминания польских и литовских поэтов, «Словарь виленских улиц» Милоша, поэмы Шнеура и Кульбака, многие другие тексты в своих переводах. Они небезупречны, но ценности проделанной работы это не снижает, тем более, что переводы стихотворных текстов сопровождаются комментированной цитацией на языке оригинала. А это позволяет и не знающему языки оценить если не словесную игру, то анаграмматические серии в стихах о городе в долине Вильни и Вилии, воем волка приснившемся князю Гедимину.
Валентина Брио воздержалась от выстраивания очерка «вильнюсского текста», несмотря на то, что в разнородных сочинениях поэтов и писателей, принадлежащих к различным национально-культурным традициям, обнаруживаются одни и те же пространственные и архитектурные мотивы, легендарные сюжеты, исторические и литературные аллюзии, те же смещения и взаимопроникновения времен. Интерпретация Вильнюса как мифопоэтического пространства, генерирующего свой собственный текст, потребовала бы иного исследовательского аппарата и отчасти другого материала. Если же понимать «вильнюсский текст» как образ города в литературах польской, еврейской, литовской (а также русской и белорусской, чего Валентина Брио едва касается), то книга все-таки о нем, – и без нее уже нельзя будет обойтись, трактуя о Вильнюсе адмирала Шишкова и офицера Глинки, Саши Черного и Брюсова, Рейна и Бродского.
Павел Лавринец
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.