[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2009 ТЕВЕТ 5769 – 1(201)
СКАЗКИ ДЕРЕВНИ ПЕРЕМИЛОВО
Евгения Бродская
Нечасто в залах Третьяковской галереи устраивают персональные выставки современных художников. Владимиру Любарову повезло. Недавно в Третьяковке прошла его ретроспектива: «Страна Перемилово. Провинциальные картинки».
Суббота. 1998 год.
Владимир Любаров давно уже рисует «сказки взаправду». Персонажи этих сказок – люди, не похожие ни на кого, но сколь же при этом знакомые: уж больно рельефно проступают в них узнаваемые черты, которые будто под лупой рассматривает художник. Пьяные, задумчивые, загадочные, дерущиеся и щедрые – они схвачены за каким-то действием, поглотившим их без остатка, но в любой момент готовы сойти с картинки и пойти жить как жили, в ближайшем городке или в полузабытой деревеньке. Эти люди ни за что не смогут жить «нормальной» городской жизнью, большой город засосет их как пылесос, не оставив о них даже воспоминания. Они хрупкие, несмотря на то, что выглядят такими крепко сбитыми мужиками и женщинами, очень даже телесными. Они ранимы гораздо сильнее, чем жители столиц. Любаровские герои искренни и непосредственны, словно дети, потому, наверное, и «цепляют». Рассматриваешь эти картинки – что-то в тебе отзывается: кажется, такой человек живет в каждом из нас, только пришлось его сильно уменьшить – иначе не выжить. А Васи, Коли и Пети Любарова бродят себе по всей России. Не случайно художник дал своей выставке именно такое название: момент, который Любаров выхватывает из жизни, – то мимолетное, на что мы часто не обращаем внимания, – он делает сюжетом, и вот уже из этого сюжета вырастает маленький мир со своими законами, известными только художнику да его персонажам.
Люди на его картинах живые, простодушные, разве что с налетом какой-то ностальгии и горечи. Они только кажутся наивными и чуть примитивными, на деле же за кажущейся простотой – личности, сложные, многослойные, хоть и характеры их доведены художником до абсурда.
До того как Любаров резко изменил свою жизнь, он был человеком преуспевающим. Еще бы, главный художник журнала «Химия и жизнь». Проработал там более одиннадцати лет. В те годы журнал был одним из самых независимых в советской прессе и писал больше про жизнь, чем про химию. Достаточно сказать, что первая публикация В. Пелевина появилась именно в нем.
В перестройку Владимир Любаров в содружестве с Аркадием Стругацким и Киром Булычевым организовал первое в России частное издательство «Текст», где и проработал до 1992 года, также в качестве главного художника. Но любая благая идея (а идея была хоть куда: издавать хорошие книги современных авторов, которые в нашей стране не издавались) выдыхается. Меняется время, люди. Что-то такое произошло с идеей, которая была в начале того проекта. Хотя, казалось бы, 1992 год – время, которое еще было временем обещаний.
Любой творческий человек в какие-то моменты жизни переживает кризис, он может быть более острым или наоборот, но, так или иначе, кризис этот требует разрешения. Любаров, по его собственным словам, устал от графики и не понимал, куда двигаться дальше. Все уже было. Ему казалось, он начал повторяться и не получал от работы такого удовольствия, как прежде. Сыграл тут свою роль и бешеный темп жизни, и его однообразие. Тогда-то Владимир Любаров и совершил поступок, кардинально изменивший его дальнейшую судьбу. Он купил дом во Владимирской области, в деревне Перемилово, переехал туда из Москвы и начал работать совершенно в другом жанре. Оставил на время графику и, вспомнив, что еще в юности писал маслом, вновь взялся за кисть, чтобы живописать людей, живших в Перемилово. Таким образом появилась серия «Деревня Перемилово», потом и «Город Щипок» (последнее название, кстати, выбрано не случайно: Любаров родился и до четырнадцати лет жил на улице Щипок, в Замоскворечье). Он вдруг увидел: люди, среди которых провел свое детство, поразительно похожи на жителей деревни Перемилово, на жителей городков Юрьев-Польский и Переяславль-Залесский, что рядом с той деревней.
Суд раввина. 1999 год.
Любаров – собиратель историй. Они рано или поздно находят отклик его работах. Улица Щипок и рассказы его бабушки о местечке, в котором она жила, будучи еще юной, навели Любарова на мысль написать серию «Еврейское счастье». Главным толчком к желанию рисовать сценки из еврейской жизни стал эпизод, случившийся с художником в 1992 году. Любарова пригласили на книжную ярмарку, проходившую в Антверпене, и он впервые попал за границу, а там, «культурно отдохнув» вечером, с утра он, неожиданно для себя, оказался в еврейском квартале, который произвел на него столь сильное впечатление, что по возвращении на родину художник решил заняться еврейской темой. Идея эта отложилась на несколько лет, так как Любаров не мог решить, как писать то, что он хочет. Все попытки приводили к тому, что люди получались неживыми. Решение было найдено, когда еврейское местечко появилось в «воображаемом» пространстве деревни Перемилово. Тут-то евреи и зажили своей собственной жизнью. Картины Любарова – это всегда история, рассказанная в деталях. Это каждодневный быт с его особым строем, с его тихими радостями, почти философской задумчивостью, жизненной размеренностью. Евреи Любарова как будто знают что-то недоступное пониманию остальных жителей Страны Перемилово. Они не столь бесшабашны, как герои серии «ФизкультПривет!» (те же жители деревни Перемилово, занимающиеся спортом). Они все время двигаются, но неторопливы – хотя это отличительная черта всех любаровских персонажей. Никто никуда не торопится! Это как воспоминание об ушедшей эпохе. Как это непохоже на тот мир, в котором люди живут сейчас.
Эндшпиль. 1999 год.
Художник как губка впитывает и пропускает через себя не только окружающую действительность, но и действительность, созданную его «собратьями». Это как сообщающиеся сосуды, при том что каждый из них самобытен и неповторим в самовыражении. Просто какие-то общие моменты в творчестве неизбежны, и зависит это не только от человека, но и от времени, в котором ему приходится существовать. И тут можно провести параллель между творчеством Владимира Любарова и Самуила Адливанкина. Ведь, по сути, обоим пришлось творить во время становления нового государства: Адливанкину – в 1920-х годах, Любарову – в 1990-х. Есть в том, что они делают, одна яркая черта, объединяющая их, хотя способ выражения у каждого свой: это снисходительность по отношению к изображаемым персонажам и, вместе с тем, отстраненность от происходящего. Будто оба художника держат своих героев на расстоянии, относятся к ним доброжелательно, но сами не участвуют в процессе «житья-бытья» своих героев. Их картины особенно привлекательны для зрителя той самоиронией, что присуща немногим.
Легкое отношение к жизни вообще – явление редкое, а если это отношение удается привнести и в картину, то это просто удача. Вот, например, картина Любарова «Этрог к празднику»: ортодоксальный еврей поверх очков пристально рассматривает этроги, причем умудряется оценить оба сразу. И серьезно он явно относится к этрогам, а не к себе. Будто важнее этого выбора нет ничего на свете. Вот эта вдумчивость в нем и ценна, а не то, какой из предложенных он все-таки выберет и выберет ли вообще.
Или спокойная, медленная, ритмичная, как молитва, и печальная «Бессонница», которая на самом деле не бессонница, а поминки. У евреев существует обычай после смерти родственника в течение семи дней читать молитвы сидя на полу с босыми ногами.
Этрог к празднику. 2006 год.
Еврейская серия – это почти что попытка художника «вырастить» себе корни. Ведь, когда ты крепко стоишь на земле и за тобой история твоих предков, жить гораздо теплее. Вот Любаров и ищет эту теплоту, да еще делится ею. Так и живут в деревне Перемилово – тесно, дружно и счастливо.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.