[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ НОЯБРЬ 2008 ХЕШВАН 5769 - 11(199)
Рабби Пинхас из Кореца
Самуил Городецкий
С территории Украины и Белоруссии хасидизм постепенно проникал в Литву. Достаточно назвать имена великих литовских последователей Магида из Межирича, таких, как рабби Шнеур-Залман из Ляд (основатель Хабада), рабби Менахем-Мендл из Витебска, рабби Залман из Гаполи, и становится ясно, насколько глубоко хасидизм пустил корни в литовской земле. А рабби Залман не только сам перешел на сторону хасидов, но и занялся «миссионерством», разъезжая по городам Литвы, которые считались оплотом раввинизма, и пытаясь приобщить тамошних евреев к хасидскому учению, «исправить» заблудшие души литваков. Однако особую бурю среди митнагедов вызвало «отступничество» рабби Авраама Калискера, одного из ближайших учеников Виленского гаона, который, покинув учителя, переметнулся во вражеский лагерь и стал учеником Межиричского магида, чем заслужил восхищение и уважение хасидского сообщества и впоследствии даже удостоился ласкового прозвища «дедушка».
Из Литвы вышла еще одна центральная в хасидском мире фигура – рабби Пинхас из Кореца, или «великий рабби Пинхас».
1.
Семья рабби Пинхаса вела происхождение из Германии, где занимала привилегированное место в общине города Шпеер. Оттуда же пошла их фамилия «Шапиро», которую рабби Пинхас очень ценил, так как, по его словам, она напоминала о городе, где в Средние века его предки внесли свою лепту в «освящение Имени Всевышнего» и откуда отправились в изгнание[1]. Он всегда подписывался «Пинхас Шапиро» и такое же имя приказал высечь на своем надгробии. По преданию сам Бешт весьма почитал всех, носивших фамилию Шапиро.
Рабби Пинхас родился в Шклове в 1726 или 1728 году. Его отец, рабби Авраам, был одним из известнейших и образованнейших людей города. Позднее семья перебралась в Мирополь, что на Волыни. Рабби Пинхас получил классическое «литовское» образование: глубокие знания Талмуда и книг по Алахе, занятия пильпулем (сложными логическими построениями, связывающими разные положения Талмуда). Он весьма преуспел в этих науках и даже составил книгу собственных примечаний к одной из частей кодекса «Шульхан арух».
В те дни имя Бааль-Шем-Това и истории о нем уже распространились по всей Украине и Подолии. Достигли они и молодого литвака и произвели на него неизгладимое впечатление. Он углубился в изучение книг по этике и каббале, уделяя особое внимание сочинениям рабби Ицхака Лурии, но его настольной книгой стал «Зоар», так как, по его мнению, «он помогает человеку и в духовном, и в материальном плане». Рабби Пинхас говорил: «Надо благодарить Всевышнего за то, что создал нас в поколении, когда “Зоар” уже известен, ведь благодаря “Зоару” я удостоюсь будущего мира».
В его душе произошел переворот, он начал по-новому смотреть на мир и теперь с иронией отзывался о принятой у митнагедов форме обучения – пильпуле, считая годы, проведенные в сухом, лишенном эмоций учении, практически бесполезно прожитым временем. Рабби Пинхас свидетельствовал, что даже занятия Талмудом не дают ему того наслаждения и ощущения «жизненности», какое доставляет изучение «Зоара»: «Постижение каббалы и тайн Торы предпочтительнее изучения нигле (явных ее частей), так как может отменять злой рок; потому-то в эпоху гаонов (VI–X века), когда наше внимание было сконцентрировано в основном на нигле, мы так часто страдали от гонений».
Рабби Пинхас проникся хасидской идеей о том, что сущность учебы заключается не в механическом произнесении слов, а, в основном, в чистых, незапятнанных помыслах, и особо подчеркивал важность того, что называется кавана, то есть душевное намерение и настрой мыслей. «Вы могли бы подумать, что учение содержится только в голосе и словах. Нет – учение содержится и в мыслях; <…> есть Тора, которая выше слышимой речи». Мысль приходит к человеку свыше, и «силой мысли человек может увидеть весь мир – от конца до края, и ничто материальное не помешает ему».
Мирополь. Торговая площадь.
2.
Свой путь в хасидизме рабби Пинхас избрал самостоятельно. Дважды посещал он дом Бешта, но скорее в качестве товарища, чем ученика, несмотря на то что Бааль-Шем-Тов был намного старше. Бешт, со своей стороны, дважды наносил ему ответный визит. Рабби Пинхас очень ценил духовное величие учения Бешта и даже предписал одному из своих последователей идти дорогой, описанной в книге «Завещание Риваша (Бешта)», но испытывал сомнения по поводу «знамений и чудес». Заслуживает внимания и то, что рабби Пинхас никогда не называл Бешта «мой учитель», да и отношение к нему Бешта не походило на отношение учителя к ученику.
Рабби Пинхас прокладывал свой путь в хасидизме самостоятельно. «У каждого праведника в нашем поколении есть учитель, но не у него, – гласит предание, – его обучает его собственная душа». А рабби Пинхас говорил: «Нет человека, душа которого не обучала бы его в любое время и во всякий час».
Вот основные идеи его «хасидизма»: простая и чистая вера без всяких ухищрений, примерные личные качества и безоговорочная искренность. «Все, что я говорю, призвано укреплять веру и показывать, что Всевышний присутствует в любой вещи», ибо «весь мир и есть Всевышний». Человеку, пришедшему за советом, когда его постигло большое несчастье, он советует «полностью положиться на Высшее милосердие, ничего не предпринимать, никак не лечиться, даже не молиться и не ходить в микву, а просто уповать».
«Примерные личные качества» он считал в иудаизме главным. Основа этики и морали – обязанность человека искоренить в себе все отрицательное. «Я ценю, – говорил рабби Пинхас, – Б-гобоязненного выше мудрого, а добросердечный стоит выше их обоих». «Истина и скромность» – вот девиз, которым он увлекал и вел своих последователей. «Ложь приравнивается к прелюбодеянию, и человек обязан умереть, но не солгать», – внушал он и добавлял: «Если бы все говорили правду, Машиах бы уже пришел». Детей он приучал не лгать с самого раннего возраста и сам, любя истину, не смущался перед авторитетами. Он не побоялся сказать, что «в нашем поколении есть некоторые праведники, которые не остерегаются неправды». Несмотря на то что рабби Пинхас высоко ценил книгу «Толдот Яаков-Йосеф»[2] и говорил, что «таких книг еще не существовало», что она «содержит в себе учение из райского сада», степень правдивости ее автора, рабби Яакова-Йосефа из Полонного, вызывала его нарекания. «Разница между мной и рабби из Полонного в следующем: он очень любит правду и поэтому публично проповедует истину, стараясь, чтобы она прозвучала как можно шире, и не заботясь о том, что между многими словами истины порой вкрадывается несколько крупиц лжи. Я же настолько ненавижу ложь, что даже правды стараюсь говорить как можно меньше, дабы случайно не оговориться и не произнести неправды». Рабби из Полонного придерживался правила «цель оправдывает средства» и считал, что «мудрец имеет право пользоваться ядами – ложью или полуправдой, дабы оживить и зажечь души». Рабби Пинхас был резко против такого подхода. Истина представляла для него столь великую ценность, что он приучал своих сыновей молиться: «Владыка мира, направь нас путем истины!»
Скромность, по мнению рабби Пинхаса, также является одной из основных ценностей иудаизма, и, вынося суждение о ком-то, следует начинать прежде всего с нее: «Человек, в котором есть хоть малейшая крупица гордыни или заносчивости – пусть даже он в полной мере обладает всеми прочими положительными качествами, – не стоит ничего, <…> но с человеком, считающим себя “ничем”, пребывает Шхина (Б-жественное присутствие)». Он советует всякому, кто пользуется уважением, не гордиться этим, ибо «тот, кто оказывает тебе почет, ставит себя ниже тебя и тем самым поднимается выше тебя, а если так, то чем же тебе гордиться?» О себе он говорил: «Все, чего я достиг, пришло ко мне, пока я учился, сидя в уголке за печкой, а сейчас, когда я сижу во главе стола и пытаюсь учиться, – не понимаю написанного!»
Скромность требуется даже при служении Всевышнему. Еврей не должен пытаться постичь то, что ему не положено знать: «Пусть человек в своем служении не старается проникнуть в высшие миры, пусть действует просто и искренне, и если он достоин глубинного понимания – оно не преминет само прийти к нему». Рабби Пинхас как-то признался: «Если расскажут тебе про человека, который молился с такой силой и рвением, что у него вылетали зубы, знай, что это был я, но тогда это было неискренне, а то, как я молюсь теперь, это и есть истинный путь». Когда его спросили, почему он молится не так, как принято у хасидов, а сдержанно, без раскачиваний и каких-либо телодвижений, рабби Пинхас ответил: «Главное в молитве – прилепиться ко Всевышнему, а это означает утратить собственную сущность, как если бы душа покинула тело».
Ценя в людях прежде всего скромность, самоумаление и правдивость, рабби Пинхас не находил этих черт в литовских евреях, зато часто находил в них обратные качества. В силу этого он очень не любил литваков; о степени его неприязни можно судить хотя бы по такому резкому высказыванию: «Случись мне обнаружить в себе хоть одну “литовскую” жилку, я вырвал бы ее из своего тела».
Из этих и других высказываний вырисовывается образ учителя, без устали проповедующего необходимость самосовершенствования, потому что только тот, кто постоянно работает над собой, достоин называться человеком. Но мы погрешили бы против истины, столь ценимой рабби Пинхасом, если бы не процитировали здесь некоторые его сентенции, свидетельствующие об отношении цадика к самому себе. Он говорил: «Если бы я мог записать все мною сказанное, я смог бы оживить множество душ». Или: «Когда я молюсь перед святым ковчегом и наклоняюсь вправо, некоторые миры трепещут, а когда я склоняюсь влево – трепещут другие миры». Он был уверен в силе своего духовного влияния и верил, что может «разогнать тучи и очистить небеса». Он также был убежден, что его путь в иудаизме – единственно верный и истинный, и если б он «жил много лет назад», теперь все бы уже служили Всевышнему так, как указал он, рабби Пинхас.
Мидраш «Пинхас», сочинение рабби Пинхаса.
Варшава. 1876 год.
3.
Рабби Пинхас превозносил «людей из народа Израиля», он говорил: «Человек из народа Израиля несет в себе всю Тору». Даже его плоти, или, как рабби Пинхас ее называет, «его животному началу», свойственна чистота: «Когда на еврея нисходит озарение, оно проникает и в его “животное”». Несмотря на весьма пессимистичный взгляд на мир, где «плохого больше, чем хорошего», человека он рассматривает исключительно в позитивном свете, хоть и находит в нем противоречивые черты, или, как он выражается, «рай и ад». Рабби Пинхас рекомендует каждому помочь «раю» в себе возобладать над «адом». Он предупреждает против употребления бранных слов и проклятий, против любого вида клятв, советует не допускать в себе гнева и горечи, «говорить мягко и вежливо» и вообще «взвешивать на весах разума каждое слово, дабы решить, стоит его произносить или нет», ибо «все слова приходят к человеку свыше».
«Каждому человеку вверено особое место в мире и особое время в году, и это имели в виду наши мудрецы, говорившие: “удостоился – склоняет чашу весов всего мира в сторону заслуг, а если, не дай Б-г, нет – наоборот”. И вверенный каждому удел ждет жизненных сил и благословения, которое Всевышний изливает в этот мир в заслугу добрых дел человека, и в этом заключается тайна существования человеческой души как части Всевышнего. А из-за грешника не достает Б-жьего благословения в той местности, которая поставлена в зависимость от него, и во всей ее флоре и фауне. Оттого даже звери и птицы проклинают грешника, ведь деяния его влияют и на рыб в море, и на младенцев в материнской утробе».
«Человек из народа Израиля» должен целиком посвятить себя Б-гу и «направлять все свои действия так, чтобы они помогали служить Всевышнему»; он может «любить пищу или предметы обихода, но, пользуясь ими, обязан делать это не ради наслаждения, иначе его действия неверны».
Сам рабби Пинхас практиковал аскезу и посты, хотя это шло вразрез с подходом Бешта, и говорил, что «каждому пристало поститься хотя бы раз в неделю», а «тот, кто говорит, что не может поститься, не искренне Б-гобоязненный человек». Предание гласит, что он и больных врачевал постом.
Не только дела должны быть посвящены Б-гу – учеба и размышления также должны быть отмечены печатью святости и Б-гобоязненности. Рабби Пинхас «разрешает» изучать математику, грамматику и прочие науки, но с условием, что все это будет подчинено основной святой цели – Торе, ведь «все науки всего лишь шелуха Торы, которая есть зерно всех наук» и «в ней содержатся все способы исцеления». Итак: Тора есть все, и все есть Тора, ведь «нет ничего в мире вне Торы», и всякий, «полагающий, что можно говорить о Торе в отрыве от мира, а о мире в отрыве от Торы, – отступник».
Один из главных способов служения Г-споду – молитва. Рабби Пинхас выражал эту мысль так: «Тот, кто молится, – способен учиться, не молящийся же, без сомнения, обладает “кривыми” мозгами!» Ведь «молитва и Всевышний суть одно целое», и «каждое слово святости или молитвы объемлет все миры, ангелов и души». Оттого молитва обязана быть всеобъемлющей: всякий молящийся должен подразумевать не только себя, ибо «любая молитва, произнесенная не за весь Израиль, – не молитва». Более того, «молиться надо даже за самого отпетого грешника из других народов».
Молитву следует читать на рассвете, до того как мир «наполнится глупостью и суетой», а «уста успеют оскверниться пустословием». И еще одна причина: «Чтобы молиться одновременно со Всевышним, а Он точно молится рано, ведь Ему не требуется подготовки к молитве».
Если в вопросах молитвы и ежедневного чтения теилим рабби Пинхас был чрезвычайно строг и бескомпромиссен, в вопросах Алахи он проявлял мягкость и порицал чрезмерное ужесточение еврейского закона. Он говорил, что эти «строгости берут начало в эманации Б-жественного суда, и, делая Алаху излишне строгой, человек призывает на себя силы галута». В этом взгляд рабби Пинхаса совпадал с мнением Бешта, говорившего: «Человек не должен слишком скрупулезно относиться к нюансам соблюдения закона, так как это тоже козни “злого начала” – запугать человека и заставить его опасаться, что он никогда не сможет идеально соблюсти закон». В этом рабби Пинхас был полной противоположностью а-Ари (рабби Ицхака Лурии, которого он почитал и превозносил), повторявшего: «Следует с превеликой осторожностью относиться ко всем малейшим тонкостям закона, даже к постановлениям мудрецов, ибо они являются частью заповеди “не отклоняйся от слов Торы ни вправо, ни влево”». Исключение составлял праздник Песах – его законы рабби Пинхас велел исполнять с величайшей тщательностью.
Перевод с иврита Меира Левинова
Окончание следует
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.