[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2008 ТИШРЕИ 5769 – 10(198)
ААРОН ИЗ КОВЧЕГА
Михаил Не-Коган
Художественная жизнь Израиля иногда навевает мысль о Ноевом ковчеге, который продолжает свое плавание и после Потопа. Валы советской цензуры, бессмысленной и беспощадной, давно сошли на нет, но те, кому пришлось спасаться, отстаивать свой взгляд, не хотят отказываться от опыта, сохраненного ценой эмиграции. И несмотря на то что в Израиле выросло уже не одно поколение местных художников, ориентированных в основном на Европу и Америку, «русских» арт-олим здесь тоже немало. Ведь среди переселенцев преобладала интеллигенция, и существенную ее часть составляли выпускники многочисленных художественных институтов и училищ.
В Третьяковской галерее прошла выставка художника Аарона Априля. Имя его сегодняшнему российскому зрителю не говорит, пожалуй, ни о чем. В самом деле, кто будет помнить художника не первой, признаемся, величины, который последний раз выставлялся здесь в 1971 году, а уехал год спустя? Хотя… Вот что написал в своем «ЖЖ» художник Владимир Сальников: «Нравился мне в детстве художник Арон (Аарон) Априль, шестидесятник, шедший в одной обойме с Жилинским, Попковым, братьями Смолиными. Потом он куда-то исчез. Несколько лет назад вспомнил я о нем: писал статью о советском времени. Поспрашивал о нем знатоков, девушек из ГТГ. Никто о нем вообще не слышал. Посмотрел в Интернете. Нашел краткую биографию его. Узнал, что он сын виленского аптекаря, экспроприированного после воссоединения Литвы с Союзом и высланного вместе со всей семьей, по-моему, в Сыктывкар. Где его брат сошел с ума от выпавших трудностей. Правда, таким образом семья спаслась от погромов, устроенных литовцами после отступления Советской армии. Тем не менее Арон получил художественное образование в Москве и в годы, малоблагоприятные для еврея с таким классовым происхождением, а потом сделал сногсшибательную карьеру – стал одним из ведущих художников Союза и вдруг куда-то делся. В Израиль уехал, решил я. Но в израильских ресурсах ничего о нем не нашел. И вот намедни вижу в Музее Церетели каталог Аарона Априля. Полистал. Ужасно! Где тот художник, которого я любил? Какая-то мазня! Может, правда, в музеях что-то его сохранилось – из старого. Вот такая печальная история».
Насчет «одного из ведущих художников Союза» – это, пожалуй, преувеличение, хотя выставлялся Априль действительно очень активно. Однако в остальном запись В. Сальникова показывает, как смотрится нынешний Априль глазами тех, кто знал его как апологета «сурового» стиля. Не каждому удается сохранить стилистическое единство на протяжении всей художественной жизни, но не каждому удается и прожить несколько таких жизней. Аарону Априлю удалось.
Он действительно родился в Литве в 1932 году, в обеспеченной семье. Поместье, где прошло его детство, находилось неподалеку от станции Кибарты, где родился И.И. Левитан. Это счастливое детство дорого обошлось Аарону: в 1941 году девятилетний мальчик вместе со всей семьей был депортирован сначала в Алтайский край, а потом и вовсе за Полярный круг, в поселок на реке Яна. Школу будущий художник закончил в Якутске. В 1949–1951 годах он учился в Московском государственном художественном училище памяти 1905 года, но детское счастье не отпускало: в 1951 году его сослали вторично. И в общем-то, закономерно, что, окончив в 1960 году Московский государственный художественный институт им. В.И. Сурикова, он выбрал для себя «суровый» стиль. «Кто-то сказал на первом курсе: “Да ты одной умброй рисуешь, и земля серо-умбристая”», – вспоминал художник. Именно в такой гамме в начале 1960–х писал он «Рыбаков Нарыма» и холодный пейзаж города Мирный, знакомый ему по депортации.
Перелом наступил в 1972 году, после путешествия в Индию и на Ближний Восток. «Я эмигрировал в Израиль прежде всего потому, что я еврей...» – заявил Априль недавно каналу «Культура». Но, думается, дело не только в этом: как художник, весьма завязанный на географию, на краски земли, он, видимо, почувствовал, что неброская восточноевропейская природа уже не даст ему ничего нового, а вот в Израиле его ждет много открытий, большое движение вперед.
И не ошибся.
Разве можно узнать «суровостильника» в этих ярких пейзажах, в этих буйных акварелях, в этой неудержимой цветовой игре? Заведующая выставочным отделом Третьяковки Нина Дивова не случайно отметила: «Картины и акварели художника на мифологические и библейские сюжеты имеют особенное излучение: если зайти в выставочный зал в пасмурную погоду, похоже, будто там все залито солнечным светом». В таком фейерверке не сразу просматривается предметность: «Для меня, как художника, привыкшего в своих работах к четкости, ясности рисунка и цветового пятна, – пишет о своем старом друге художник Дмитрий Жилинский, – иногда трудно бывает сразу сосредоточиться, вникнуть и понять стилистический и живописный строй его картин. Но когда всмотришься, то бываешь благодарен художнику за истинную радость сотворенного».
В творчестве Априля идет интересная борьба цвета со светом, выражающаяся в выборе материала, предмета изображения и в конечном счете самого жанра. В живописи побеждает цвет: «В Иерусалиме свет особенный, иногда даже жестокий, и он активно вмешивается в живопись… За этим светом трудно разглядеть реальность. И моей задачей было победить в состязании со светом». Работы маслом у Априля – а это в первую очередь сегодняшние иерусалимские пейзажи – очень пастозные, насыщенные цветом, и даже холодные цвета на его полотнах обжигают. Иное дело акварели: «У акварели есть свой внутренний свет», – говорит художник, который использует эту технику для библейских сюжетов и портретов. На любую акварельную работу художник тратит времени больше, чем на картину маслом, но и от зрителя требует вдумчивости, которая позволит ему увидеть в пятнах цвета и света мерцающие фигуры. Например, самоуверенного Ирода в роскошной тунике («В летнем дворце Ирода»). Или робкого «Иова». Кстати, библейская тема появилась у Априля случайно: читая Священное Писание в подлиннике, на иврите, художник нашел фразы – точные определения своим картинам. Так появилась «Песнь песней» (1981–1983). Так возникает многослойная образность его картин, а канонические сюжеты – «Лот с дочерьми», «Агарь», «Жертва» – наполняются новым содержанием. «Два уровня его картин “работают” раздельно, – замечает об этом Илья Кабаков, – уровень драматического сюжета и закрывающий его занавес краски – и между ними сложная и таинственная связь и разрыв».
Поселившись в Иерусалиме, художник преподавал живопись, рисунок и композицию в университетах Хайфы и Иерусалима, выставлялся в Израиле, Германии, Франции, Швейцарии, Канаде, США, России, а в 2005 году был избран почетным членом Российской академии художеств. Все 95 выставленных произведений созданы им за три с половиной десятилетия израильской жизни и объединены, по собственному признанию художника, единой задачей – выразить совокупный образ страны. В последние годы он предпочитает язык аллегорий. Вот работа «Аллегория размежевания». Она автобиографична: девять лет Аарон Априль руководил поселением Санур, где работали и выставлялись художники родом из России. Это поселение попало под программу размежевания израильтян с палестинцами, теперь там военная база. Художник рассказывает эту историю с помощью символов. «Это то, что Серов говорил: не изображать, а дать почувствовать», – поясняет он.
На самом деле эта фраза – одна из ключевых. Она объясняет то странное впечатление, которое оставляют эти, казалось бы, такие хаотичные, экспрессивные, спонтанные полотна с нездешней яркостью красок: вроде бы что-то похожее мы уже видели…
Да, видели. Через несколько лет после отъезда Априля художникам-нонконформистам разрешили вступить в профсоюз художников-графиков и выставляться на Малой Грузинской. Этот знаменитый профком занимал промежуточную нишу между вполне официальным, хотя и не официозным «левым МОСХом» и совершенно неофициальным андеграундом. Там разрешались всякие эксперименты – и тематические (в том числе с религиозными сюжетами), и технические. Это был как бы следующий после шестидесятников этап развития вполне советского искусства. Априль прошел этот этап уже в Израиле, но вполне органично. И не случайно критики находят в его картинах влияние работ Врубеля – кумира творческой молодежи 1950–х, не случайно он вспоминает Серова. Само стремление создавать полотна с подтекстом так живо напоминает знаменитый нонконформистский подвал.
Так что, по большому счету, Аарон Априль словно никуда и не уезжал.
На окраине Иерусалима. 1980 год.
Маккаби. 1998 год.
Восточные мотивы. 1996 год.
Исход. 1998 год.
Иерусалимские пейзажи. 1990-е годы.
Семья. 2003 год.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.