[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2008 ТИШРЕИ 5769 – 10(198)
Праведники в Содоме: спасение евреев в Дании и Болгарии
Даниил Романовский
Еврейская трагедия второй мировой войны была усугублена всеобщим равнодушием по отношению к ней. От евреев отвернулись не только большинство их соседей, но зачастую и государства, гражданами которых они были. Правительства, действовавшие под немецкой оккупацией, готовы были принести евреев в жертву во имя спокойствия в стране; национальное сопротивление не считало, что ради их спасения следует прилагать такие же усилия, как и ради спасения представителей «своей» нации; общественное мнение иногда находило даже плюсы в устранении евреев.
В Европе, однако, были две страны, вставшие на защиту своих евреев, – это Дания и Болгария. Спасение евреев в этих странах выглядело по-разному: если в Дании речь шла об акте сопротивления, захватившем все слои общества, то в Болгарии на помощь евреям пришел народ, тогда как большинство политической элиты готово было принести евреев в жертву военному союзу с Германией.
Датские евреи, прятавшиеся во время
войны в крохотном погребе.
Помещение столь мало, что они не могли
выпрямиться в полный рост.
Датское спасение
История спасения евреев в Дании широко известна. Она даже обросла легендами: так, рассказывают, что, когда немецкие оккупанты приказали евреям пометить одежду желтыми шестиконечными звездами, то король Дании тоже прикрепил к своей одежде этот знак и в таком виде выехал на свою ежедневную конную прогулку по столице. На самом деле Христиан Х не появлялся на публике с желтой еврейской звездой; более того, немцы никогда не заставляли датских евреев носить желтую звезду.
Согласно другой легенде, датское подполье за одну ночь, с 1 на 2 октября 1943 года, вывезло всех евреев страны в нейтральную Швецию. Это не совсем так: вывоз евреев и их нееврейских родственников в Швецию занял более месяца, и в нем участвовали не только активисты-подпольщики, но и тысячи простых датчан. Некоторые из этих людей просто предупредили своих друзей-евреев, другие – иногда месяц и более прятали евреев, ждущих своей очереди на отплытие, потом помогали им добраться до побережья и т. п.
Спасение евреев стало предметом особой гордости датчан. Для маленькой страны, армия которой 9 апреля 1940 года почти не оказала сопротивления немецкому вторжению, осенняя операция 1943 года – один из главных актов национального сопротивления.
Положение Дании под оккупацией было непохоже на положение других стран – жертв германской агрессии. Предлог для немецкого вторжения 9 апреля 1940 года был «стратегический» – опередить англо-французское вторжение. Формально, несмотря на оккупацию, Дания оставалась независимым государством. Ее правительство функционировало как прежде, демократическая система сохранялась, и армия не была распущена. Проводились выборы, работал парламент, в котором большинство имели левые и центристские партии. До августа 1943 года 8 тыс. датских евреев и породненных с ними лиц оставались полноправными гражданами.
Германия предпочитала не воздействовать на Данию силой. Излишнее давление было чревато политическими и экономическими проблемами: Дания снабжала Германию мясом и маслом. Несмотря на то, что Германия имела к Дании территориальные претензии, немцы в продолжение всей оккупации не урезали ее территории. Более того, Германия старалась не слишком давить на Данию и в «еврейском вопросе». К тому же евреев в Дании было мало: до войны правительство ограничивало иммиграцию евреев в страну, Дания не впустила беженцев и после Хрустальной ночи.
В годы оккупации равноправное положение евреев стало одним из символов независимости Дании. В ноябре 1941-го в связи со вступлением Дании в Антикоминтерновский пакт ее правительство заявило, что в трех пунктах Дания не уступит немецким требованиям: она не присоединится к «Оси Берлин – Рим»; не введет законов против евреев; не пошлет регулярную армию на Восточный фронт.
В 1943 году положение Германии на фронтах ухудшилось, и население оккупированных стран стало меньше бояться оккупантов. В Дании участились нападения на немецких военных, а 24 августа 1943 года организация «Хольгер-Датчанин» устроила взрыв в Копенгагенском выставочном зале, который немцы намеревались переоборудовать в армейские бараки. Взрыв послужил для немцев предлогом усилить давление на Данию: 28 августа новый «представитель» Рейха в Дании Вернер Бест в ультимативной форме потребовал от правительства Дании ввести в стране чрезвычайное положение. Датское правительство вежливо отклонило ультиматум. В 4 часа утра 29 августа немцы разоружили и интернировали датскую армию и блокировали королевский дворец. Радио объявило о введении военного положения, и немецкая армия взяла власть в свои руки.
Высший офицер СС Бест полагал, что военное положение – наилучший момент для «решения еврейского вопроса». 8 сентября он заручился согласием Берлина на проведение операции по депортации евреев из Дании. В тот же день немецкая полиция безопасности ворвалась в здание правления еврейской общины и конфисковала картотеку всех евреев с указанием их адресов.
Ключевой фигурой в предстоящем вывозе евреев Дании на материк был атташе по морским перевозкам германского посольства в Копенгагене Георг Фердинанд Дуквиц. Между 21 и 28 сентября Дуквиц сообщил датским социал-демократам, среди которых у него были друзья, о том, что облава на евреев намечена на ночь с 1 на 2 октября, а шведам – о том, что намечено прибытие в Швецию 6 тыс. датских евреев.
Историкам до сих пор остается непонятной роль немцев, то есть Беста и Дуквица, в вывозе евреев из Дании в Швецию в 1943 году. Традиционное романтизованное изложение этой истории рисует вывоз евреев датскими подпольщиками как отважную операцию, проведенную под самым носом у ничего не подозревавших оккупантов. Для такой версии событий спасение евреев Дании прошло подозрительно гладко: в транспортировке людей через пролив Эресунн почти не было провалов. Существует мнение, что вывоз евреев Дании в Швецию был результатом провокации Беста и Дуквица. Понимая, что у них недостаточно сил для облавы на евреев и что эта операция вызовет возмущение в стране, эти два члена нацистской партии подкинули подполью сведения о депортации и побудили его вывезти евреев в Швецию – таким образом, Бест мог доложить в Берлин о «свободной от евреев» Дании. Большинство историков сегодня считают, что автором провокации был только Бест, а Дуквиц, разочаровавшийся в нацизме, искренне считал, что предупредить лидеров Социал-демократической партии – единственный способ спасти датских евреев от неминуемой гибели.
Даже если операция по вывозу евреев Дании была результатом провокации – ни один датчанин об этом не знал. Подпольщики, деятели церкви, тысячи простых датчан, пришедших на помощь евреям, считали, что вывоз через Эресунн – это единственное спасение, и знали, что, если их схватят, им грозит, по меньшей мере, концлагерь.
Дети, вывезенные из Дании в Швецию.
Вечером 28 сентября лидер ДСДП (и будущий премьер-министр Дании) Ханс Хедтофт лично отправился домой к президенту еврейской общины адвокату Карлу Бернарду Хенриквесу, сообщил ему, что в ночь с 1 на 2 октября состоится депортация, и просил немедленно известить всех евреев города. Реакция Хенриквеса была неожиданной: «Вы лжете!» Хедтофту стоило немалого труда убедить его. Хенриквес повторил несколько раз: «Я не могу в это поверить. Я только что был в МИДе, и секретарь Свеннингсен заверил меня, что ничего в таком роде не будет».
29 сентября 1943 года был канун Рош а-Шана. На утренней службе в синагоге в этот день раввин Маркус Мельхиор объявил, что вечерняя служба отменяется, рассказал все, что знал о депортации, и призвал евреев немедленно оповестить всех и обратиться за помощью к христианам.
Редкая еврейская семья в Дании не имела родственников или близких друзей-христиан. 29 сентября сотни датчан шли предупредить своих друзей-евреев, сотни других прятали евреев и договаривались с владельцами лодок, рыболовных шхун и т. п. о перевозке их в Швецию. Учителя предупреждали учеников-евреев, больницы устраивали у себя евреев под видом больных. Так, в копенгагенской больнице Биспеберг спряталось 200 человек. Чтобы спустя несколько дней вывезти первую группу евреев на берег моря, где их ждала шхуна, работники больницы имитировали похоронную процессию.
Для кантора Эугена Гольдбергера и его семьи лодку нанял пастор близлежащей лютеранской церкви. 150 евреев разместил епископ Плум в своей резиденции в Нюкёбинге; оттуда их вывезли в Швецию. По просьбе раввина Мельхиора пастор Ханс Килдебю из Орслёв спрятал свитки Торы и книги из главной синагоги. Даже датская полиция помогала прятать евреев, а потом вывозить их к ожидавшим суденышкам.
В перевозке 7220 евреев и их 680 нееврейских родственников участвовало около 300 рыболовецких судов; они отплывали из более чем 50 точек, от деревни Гиллелее на севере острова Шеланн (Зеландия) до поселка Хеснес на юге острова Фальстер. За октябрь – начало ноября было сделано около тысячи переправ. Некоторые переправы длились час: Эресунн – узкий пролив; другие длились до суток.
Подпольщики сумели переправить в Швецию не всех евреев Дании – немцам удалось депортировать в Терезин 481 «расового» еврея. В их числе были 200 обитателей еврейского дома престарелых на ул. Кристальгаде в Копенгагене, халуцим, жившие колонией вдали от столицы. 80 человек, которые в ожидании лодки были спрятаны на чердаке церкви в Гиллелее, выдала датчанка – любовница немецкого военного. Это был не единственный случай предательства: всего в общей сложности за октябрь 1943 года датчане выдали немцам около 120 евреев.
Депортированных в Терезин датских евреев взяло под свою опеку датское правительство. Почти сразу – в ноябре 1943-го – правительство добилось у немцев права посылать в Терезин посылки. В июне 1944-го Терезин посетила комиссия датского парламента. 15 апреля 1945-го оставшихся в живых 425 евреев датчане забрали из гетто и возвратили в страну на автобусах шведского Красного Креста[1].
Спасение евреев – это, без преувеличения, подвиг датского народа. Какие бы обстоятельства ни облегчили акцию октября – ноября 1943 года, ее многочисленные участники рисковали свободой и жизнью – так же, как если бы они проводили военную операцию.
Болгарское спасение
Если в Дании и народ, и политическая элита страны не приняли нацистского диктата и участвовали в спасении евреев, то в Болгарии ситуация была иной: власть была вынуждена уступить давлению общественности, воспротивившейся депортации евреев.
Болгария тесно сблизилась с Германией в 1940 году; 30 августа она, при содействии Германии, получила от Румынии Южную Добруджу, потерянную в результате первой мировой войны. Формально Болгария примкнула к Оси в марте 1941 года, накануне вторжения в Югославию. В момент вступления Болгарии в войну в стране жило около 50 тыс. евреев, из них половина – в столице.
Антисемитизм в Болгарии никогда не был силен. Евреи не воспринимались как национальная угроза (традиционным национальным врагом были турки). Несмотря на германское давление, болгары не спешили принимать законы против евреев. Их не было в государственной администрации; их присутствие не ощущалось в интеллектуальной жизни страны; их роль в экономике была периферийной. Впоследствии, когда правительство начало «ариизировать» еврейскую собственность, вся она перешла в руки государства – таким образом, в стране не возник класс населения, заинтересованный в ариизациях.
Исключение составлял правый лагерь, как та его часть, которая стояла у власти, так и ультраправые, претендовавшие на власть. Некоторые из национальных лидеров (например, премьер-министр Богдан Филов) симпатизировали нацистам и восприняли от них идеологический антисемитизм. Власти рассматривали введение антиеврейских законов по германскому образцу как один из путей сближения с Германией. Тем не менее первый такой закон (Закон «О защите нации»), предложенный в августе 1940 года, был принят Собранием (парламентом) только 21 января 1941 года после долгих дебатов.
За 1941-й – первую половину 1942 года болгарские власти успели конфисковать большую часть еврейской собственности, уволить большинство евреев-врачей, юристов и других, а также наложить на евреев огромный «штраф».
26 августа 1942 года правительство, по настоянию немцев, издало новый декрет против евреев; он определил евреев как расовую группу, ввел ношение евреями желтой звезды, пообещал выселение евреев из Софии, а также учредил Комиссариат по еврейскому вопросу (КЕВ), во главе которого встал Александр Белев, вероятно самый большой антисемит в правительстве страны. На КЕВ возлагалась подготовка депортации евреев из Болгарии и оккупированных ею территорий.
В начале февраля 1943 года немцы известили Белева о предстоящей депортации евреев из Фракии и Македонии. Статус этих двух «новых провинций» Болгарии оставался неясным. По условиям соглашения с Германией, болгарские войска находились на этой территории только как оккупирующая армия. Несмотря на то что болгарский царь объявил об аннексии Фракии и Македонии и провел соответствующий закон через Собрание, аннексию не признала даже Германия. Проводить операцию в «новых провинциях» должна была болгарская армия.
Белев встретился с Даннекером, представителем Эйхмана в Болгарии, и они договорились о депортации 20 тыс. евреев; кроме евреев Фракии и Македонии в это число должны были войти 8000 «нежелательных евреев» из Старой Болгарии. Соглашение Даннекер–Белев от 22 февраля 1943 года оговаривало: «Болгария ни при каких обстоятельствах не потребует их возвращения назад»[2].
4 марта 1943 года состоялась облава на евреев оккупированной болгарами Фракии; 11 марта 1943-го – на евреев Македонии. Облавы на евреев Фракии и Македонии с последующей передачей их немцам были произведены болгарской армией с не меньшей жестокостью, чем те, которые производили на Балканах румыны или немцы. 4273 евреев Фракии, 7381 еврей Македонии и 161 еврей отторгнутого от Сербии городка Пирот были интернированы в лагерях на болгарской территории, а затем переданы немцам, которые их вывезли в Треблинку.
Однако депортация 8 тыс. евреев из Старой Болгарии не состоялась.
Из города Кюстендил, около границы с Сербией, намечалось депортировать все еврейское население. Несмотря на секретность подготовки к операции (начало ее было намечено на утро 10 марта), о ней стало известно евреям города. «Проговорившихся» было много: среди них – и личная секретарша комиссара Белева Лиляна Паница, позвонившая своему знакомому – Нисиму Леви из Центральной еврейской консистории в Софии; и Владимир Куртев, один из вождей нелегальной Македонской революционной организации; и губернатор Кюстендилской области Милтенов. 7 марта руководители еврейской общины созвали общее собрание в синагоге Кюстендила и оповестили евреев города о событиях. Одновременно лидер болгарских сионистов Яко Барух связался с Димитром Пешевым, заместителем председателя Собрания и кюстендильцем, прося его вмешаться.
В самом Кюстендиле было решено просить видных болгар-христиан поехать в Софию и потребовать у правительства отменить приказ о депортации (евреям всякие путешествия были запрещены). Во главе делегации встал депутат Собрания от Кюстендила Петар Михалев. Делегация прибыла в Софию вечером 8 марта.
9 марта Пешев и кюстендилская делегация явились к министру внутренних дел Габровскому и, действуя то уговорами, то угрозами, потребовали у него отменить приказ о депортации. Габровский понял одно: о секретной операции стало известно всем в стране – и согласился разослать на места телеграммы, отменяющие депортации.
В Пловдив телеграмма поступила с опозданием, и полиция уже собрала во дворе школы несколько сотен евреев. Здесь вмешался пловдивский митрополит Кирилл. Он спрятал в своем доме всех крещеных евреев, направил царю телеграмму протеста, а затем явился к школе. Часовой попытался не пропустить Кирилла, тогда митрополит со словами «Только попробуй меня остановить!» перелез через железный забор и оказался во дворе, вместе с евреями. Здесь он заявил: «Куда они поедут, туда и я». Поступившая наконец из Софии телеграмма Габровского спасла жизни евреям и заодно избавила власти от скандала[3].
Разумеется, распоряжение Габровского не отменяло саму депортацию, а лишь откладывало ее на неопределенный срок. Понимая это, Димитр Пешев подал петицию протеста против антиеврейской политики правительства. Петиция, которую подписали 42 парламентария – члена правящей правоконсервативной оппозиции, не имела успеха: в результате ее подачи Пешев только лишился поста зампредседателя Собрания.
Ика и ее сестра Вики, депортированные из
Софии в провинцию. Болгария, 1943 год.
Между тем в начале мая был арестован ряд подпольщиков, среди которых оказалось много евреев. У сторонников депортации евреев появились новые аргументы. Белев подготовил план вывоза всех евреев Болгарии в Польшу в течение трех месяцев – к 30 сентября 1943 года. По предложению немцев он подготовил также план-минимум – «план Б», выселение евреев Софии в провинцию. И Белев, и Даннекер были убеждены, что даже если правительство примет «план Б», то это только облегчит последующую депортацию евреев в Польшу. Аудиенция у царя состоялась 20 мая 1943 года и оказалась короткой: Борис III немедленно отверг «план А» (даже отказался его изучать) и согласился на «план Б».
На следующий же день в Софии было объявлено о начале выселения евреев из города, и все – и евреи, и болгары – полагали, что это лишь первая стадия в депортации евреев страны на смерть. Глава болгарской церкви митрополит Стефан предложил всем, кто желает, креститься. Некоторые священники докладывали, что в их церкви стоят очереди из евреев.
24 мая был День Кирилла и Мефодия – главный праздник Болгарии. На площади перед собором Александра Невского митрополит обратился к многотысячной толпе: «Сегодня наш праздник омрачен преследованиями евреев, несовместимыми с болгарской традицией терпимости», – сказал он[4].
Протест против депортации заявил Священный Синод болгарской церкви. Протестовали видные деятели оппозиции – от республиканцев до националистов. Протестовал писатель и личный друг царя Елин Пелин. Коммунисты призвали население Софии к демонстрации против выселения евреев (демонстрация была быстро разогнана). Царь исчез из столицы – он удалился в свою высокогорную резиденцию.
25 мая 1943 года началось выселение евреев из Софии в провинцию. Появившийся в столице царь объявил, что выселение в провинцию будет продолжаться, но депортация евреев в Польшу не состоится. Однако 16 августа, вернувшись из своего очередного визита в Германию, царь Борис неожиданно заболел и 28 августа умер. Вновь сформированное правительство Божилова объявило, что «евреи останутся там, где они находятся сейчас». 27 июля 1944 года правительство Багрянова отменило Закон «О защите нации». 5 сентября Советская армия вошла в Болгарию, а 9 сентября в Софии уже было сформировано просоветское правительство.
Историкам до сих пор остается неясным, почему правящий режим Болгарии без всяких колебаний депортировал более 12 тыс. евреев Фракии и Македонии, но отказался депортировать 50 тыс. евреев самой Болгарии. Одни историки приписывали царю и его правительству образ мыслей румынского «кондукэтора» Иона Антонеску, который в конце 1942 года почувствовал, что Германия проигрывает войну, и изменил политику по отношению к евреям. Другие сравнивали позицию болгар с позицией правительства Виши: и там и там была готовность в первую очередь пожертвовать евреями-чужаками.
Представляется, что болгарский правящий режим руководствовался иными соображениями. Главной проблемой болгаро-германских отношений была аннексия Фракии и Македонии, и во имя приобретения этих новых провинций режим готов был сделать немцам уступку – отдать им евреев «освобожденных земель». Многим членам болгарской политической элиты казалось, что и депортация 50 тыс. болгарских евреев – при всей проблематичности этого шага – может принести политические дивиденды: Болгария таким образом сможет получить от немцев не только две новые провинции, но и право не посылать своих солдат в Россию.
Однако, неожиданно для политической элиты, против преследования и депортации своих еврейских сограждан выступила широкая общественность. Резко отрицательную позицию заняла церковь. Протестовали Союз болгарских писателей, союзы врачей и юристов, представители интеллигенции, политической оппозиции и даже часть правящей коалиции. Все знали, что в «решении еврейского вопроса» в Болгарии инициатива исходит от немцев – а царь Борис и даже министр Габровский не хотели выглядеть как послушные пешки в руках немцев. Унижение нации – а именно так воспринималась сдача немцам болгарских евреев – могла стоить Борису престола. С чувствами болгарского народа – в отличие от чувств населения Фракии и Македонии – правительство вынуждено было считаться.
Должны ли рассматриваться болгары как спасители евреев или болгарский правящий режим несет такую же ответственность за участие в Холокосте, как диктатура Антонеску в Румынии, как правящий режим в Венгрии, и т. д.? Мнения историков здесь расходятся. Если болгарин Христо Бояджиев приравнял то, что сделала Болгария, к тому, что сделала Дания, то македонский еврей Нисим Йоша считал царя Бориса III военным преступником, призывал Болгарию покаяться перед еврейским народом и вел кампанию против возвеличивания царя Бориса в Израиле[5].
Болгарское правительство военной поры едва ли заслуживает звания спасителя евреев, но это только увеличивает роль болгарского народа в спасении своих соотечественников-евреев.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1] См.: E. Werner, A Conspiracy of Decency: The Rescue of the Danish Jews
during World War II. //
[2] M. Bar-Zohar. Beyond Hitler’s
Grasp: The Heroic Rescue of
[3] Ibid. P. 127.
[4] Ibid. P. 219–220.
[5] Х. Бояджиев, Спасяването на Българските евреи през Втората световна война. София, 1991.
Н. Йоша. Болгария и уничтожение евреев во время войны: кто несет ответственность за уничтожение евреев Фракии и Македонии? // Ло нишках. 2000. № 15. С. 54–57.