[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2008 ТИШРЕИ 5769 – 10(198)
Невидимый кагал
Из тетрадей Карла Фоделло. 1827 год
Ольга Минкина
В июне 1838 года в популярном издании «Библиотека для чтения» в разделе «Науки и художества» была опубликована анонимная статья «Польские евреи». «Польскими» называли тогда всех евреев, проживавших на территориях бывшей Речи Посполитой, отошедших к России, Австрии и Пруссии в результате разделов Польши и наполеоновских войн. «В других землях, – отмечалось в статье, – первобытный еврей почти исчез и слился с туземцем наружностью и образом жизни: здесь, напротив того, это человек другой части света и почти другой породы, в физическом и нравственном отношении»[1]. Публикация содержала как выдержанное в мрачных тонах описание современного автору состояния российского еврейства, так и практические предложения по еврейским реформам. Известный израильский литературовед М. Вайскопф предположил, что автором статьи был редактор «Библиотеки для чтения», литератор и ученый О.И. Сенковский («Барон Брамбеус»), который пользовался при написании статьи несколькими польскими и немецкими источниками[2]. Знакомство с представленными Николаю I в 1827 году «тетрадями» крещеного немецкого еврея Карла Фоделло позволяет решить вопрос об авторстве очерка, вызвавшего большой общественный резонанс и предвосхитившего реформы 1840–х годов.
О Карле Фоделло известно немногое. По его собственным словам, он переселился из Пруссии в Россию в 1806 году[3]. В марте 1813 года Фоделло упоминается в донесении Я.И. де Санглена, недавно смещенного с поста главы Особенной канцелярии Министерства полиции. «Маляр» Фоделло расписывал комнаты у преемника де Санглена, нового директора канцелярии М.Я. фон Фока, и числился агентом секретной полиции. Ему было поручено составить справку «об иерархии жидов» для Министерства полиции, и Фоделло «бросился ко всем знакомым своим и просил о снабжении его книгами и советами». «Вот как выслуживаются новыми начертаниями для организации, а Фоделла пишет»[4], – заключает свой «анекдот» де Санглен.
Следующее упоминание о Фоделло относится к 1826 году, когда он, очевидно, по протекции фон Фока (к тому времени управляющего Третьим отделением), становится консультантом по еврейским делам при Еврейском комитете, учрежденном в 1823 году для подготовки нового «Положения о евреях». Члены комитета признали его записки «по их верности и подробности полезными для своих соображений о мерах к преобразованию евреев» и постановили «представить господам министрам, не угодно ли будет им обратить внимание на усердие и труды Фоделло, для общей пользы им принимаемые»[5].
8 апреля 1827 года Фоделло представил Николаю I обширный проект еврейской реформы. Своих многочисленных предшественников-прожектеров и ученых «разных наций» он аттестует самым нелестным образом: «большая часть сих сочинений недостойна внимания, ибо обнаруживает или пристрастие, или даже сильную ненависть, или неведение». Фоделло ставит перед собой амбициозную цель: продемонстрировать «предмет сей в настоящем его виде». Текст Фоделло построен как образцовое этнографическое описание. За кратким историческим очерком поселения евреев в Польше следует характеристика физических особенностей еврея: «Цвет лица бледный или желтоватый. Волосы на голове и на бороде у мужчины или совершенно черные, или рыжие; первые большею частию курчавы, как сие бывает у всех восточных народов. Рост их можно скорее назвать малым, чем большим, сложение их более сухощавое, нежели тучное; большею частию имеют узкую грудь, легкие и почки слабые, и посему харканье кровью и чахлость суть весьма обыкновенные болезни между ними». Наряд еврея делает его внешность еще более неприглядной: «Если волосы чесаны, то кафтан и плащ его наверняка не чищены, имеет ли он на камзоле все пуговицы, то у исподнего платья недостает или лент, или пряжек, буде же последнее в порядке, то чулки будут изорваны так, что голые пяты видны, ежели же чулки целы, то увидите на нем башмаки в дырьях, кои ежеминутно вязнут в грязи… Истинный талмудист никогда не снимает и не переменяет своей одежды, пока она не спадет с него лоскутьями». В записке Фоделло присутствуют и известные юдофобские стереотипы о «еврейской грязи», «естественной причине всех накожных болезней, к коим евреи весьма равнодушны оказываются».
Зато он старается опровергнуть другой распространенный культурный миф: «Рассуждая хладнокровно, трудно понять, каким образом христианин может соблазниться прелестями польской еврейки. Во-первых, имеют они почти все дурной запах изо рта. К тому ж при разговоре коверкают лицом, последствием чего бывает сжимание или сведение лицевых мышц. Женатые (так в тексте. – О. М.) скрывают власа свои под повязкою, тем самым лишаются отличной прелести». На самом деле замужние еврейки брили или коротко стригли волосы, поверх надевали парик и сложный головной убор. Именно парик (идиш «шейтл»), а не волосы, как наивно предполагал Фоделло, скрывался под нарядным убором, напоминавшим кокошник (идиш «штернтихл»). «Другой недостаток, столь же вредный для здоровья, сколь предосудительный для красоты, есть тот, что еврейка получает при выходе из младенчества род тесного камзола, который закрывает ей шею, жмет груди и лишает их как формы, так и твердости». Окончательно губит еврейку ранний брак и раннее материнство, лишающее ее «потребных для совершенного развития сил».
Записка Фоделло отличается от других памятников этого жанра подробным описанием особенностей супружеской жизни евреев и связанных с этой сферой ритуальных законов, которые не допускают «пресыщения, происходящего от слишком частого употребления чувствительных удовольствий, отчего жена у еврея сохраняет для мужа всегда новые прелести».
Традиции «польских» евреев, связанные с кашрутом, кажутся просвещенному немецкому еврею верхом невежества и фанатизма. Хасиды («хазидимы») «так далеко простирают мнительность свою», что не пользуются посудой миснагидов («талмудистов»), считая ее некошерной, и отказывают миснагидам даже в стакане воды, боясь, что те осквернят его. Они процеживают питьевую воду, опасаясь, что в нее попали насекомые. «Великое счастье для хазидимов, что не знают тех маленьких животных, для простых глаз неприметных, кои находятся во всех вообще жидкостях (имеются в виду микроорганизмы. – О. М.), ибо в сем случае они не смели бы пить ни воды, ни пива».
«Польский еврей, весьма умеренный от природы, вовсе не
имеет понятия о хорошем столе. Увидите его часто в христианских харчевнях:
прижавшись к уголку самому нечистому, он ест редьку или крутые яйца с большим
удовольствием, нежели христианин за богатейшим столом жареного своего фазана».
При таком равнодушии к питанию евреи легко переносят пост. Некоторые евреи,
чаще всего старики с иссохшими изжелта-бледными лицами, налагают на себя
семидневный пост от субботы до субботы, «держа всегда Талмуд на коленях и
отказываясь твердо от убедительнейших приглашений к столу». Чтобы легче
переносить голод, они стараются двигаться как можно меньше. Кающийся еврей «в
добровольном умерщвлении плоти» превосходит любого христианского монаха. Он
годами не ест ни мяса, ни «чего-либо на то похожего». Эти аскеты вызывают
некоторое уважение Фоделло: «Должно отдать справедливость сим беднякам, что они
добровольно, из любви к Б-гу и в надежде спасти душу свою, подвергаются
изнурению, кое едва выдерживают».
Еврей лишен качеств, обязательных для «цивилизованного» человека: его не привлекают ни природа, ни «художества», и «даже не любит он ни одного домашнего животного, коль скоро содержание оного сопряжено с издержками». По субботам в Петербурге часто можно увидеть евреев, прогуливающихся возле Адмиралтейства, «рассматривая по целым часам» его сверкающий шпиль, «не для того, чтобы любоваться его красотою, но чтобы оценить золото, употребленное на его позолоту». Другие «с равным вниманием» вычисляют «внутреннюю цену» металла, употребленного для отливки Медного всадника.
Из всех «изящных искусств» евреи признают только музыку. Они «охотники до пения. Но какого пения? Не дай Б-г его слышать! В нем нет ни складу, ни ладу, и похоже оно на старинные плачевные песни, и, может быть даже, что они суть отголоски тех, кои воспеваемы были предками их на брегах рек и под стенами Вавилона. Между тем, еврей не отправляет ни одной свадьбы без музыки и плясок и не нанимая гаеров (имеются в виду свадебные бадхены. – О. М.), забавляющих его площадными своими шутками. Но музыка их, равно как и пляска, составленная из смешных или странных телодвижений, доказывает, сколь далеко они отстали в сих двух искусствах».
Первая часть проекта заканчивается типичным для еврейского Просвещения (Хаскалы) выводом: «Природа одарила евреев теми же самыми выгодами и тою же деятельностию, которые отличают христиан, недостает у них одного образования». Под «образованием» в записке Фоделло понимается в первую очередь не «образование» в современном смысле слова, а политическое преобразование системы управления евреями. Поэтому в следующей части записки рассказывается «о кагале, или о главах еврейских обществ, о пренебрежении, в каковом находятся настоящие кагальные члены, о разных противузаконных и бесстыдных действиях оных и о средствах к искоренению сего зла». Злоупотреблениям кагальных потакают местные чиновники «от полицмейстера и до последнего писаря», состоящие «на жалованье» у кагала. Раввины и даяны (члены раввинского суда) полностью зависят от кагала и не могут помочь угнетенным беднякам.
И тут Фоделло делает важное открытие. Оказывается, «нынешние члены кагала должны быть почитаемы не иначе как за подставные лица». Это «наемники, получающие в неделю от двух до трех червонных жалованья, и за которыми богатейшие в обществе, составляющие невидимый кагал, всем управляющий, строго смотрят»[6]. Таким образом, истинные главы общины могут избежать судебной ответственности за недоимки и унижений, сопряженных с деятельностью кагальных. К примеру, «капитан-исправник (начальник полиции в данном уезде. – О. М.) поступает с членами кагала самым подлым образом, ругает их, тащит в полицию и бьет даже иногда; вообще его поступки находятся в соразмерности с подарками, которые ему подносят». Аналогичным образом поступают «многие», мягко говоря, «не кроткие гражданские и военные чиновники». Члены общины сами нередко заводят тяжбы и ссоры с кагалом. Попойка с участием членов кагала «оканчивается всегда спором и дракою между грубым народом и безнравственным его начальством».
«Таковые причины побудили богатейших и благочестивейших мужей между евреями отказаться от должности, коей прежде все домогались, и выбрать в кагал беднейших своих собратий низшего звания, ибо сии легко покушаются на то, чтобы составить ложные ревижские сказки (списки лиц, которые должны платить подати. – О. М.) и ни во что не вменяют стыд и поругание», «соглашаются на все возможное и столь же неопытны, сколь бессовестны».
По мнению Фоделло, чтобы искоренить эти злоупотребления, необходимо повысить престиж самого института кагала. Кагал следует изъять из юрисдикции капитана-исправника и полицейских властей и подчинить его непосредственно губернскому правлению. Кагал «должен быть отличен при удобном случае со стороны правительства наградами или знаками милости, кои приобретут ему уважение со стороны его собратий». Тогда, «как во времена Польского правительства» (т. е. до разделов Польши), места в кагале снова займут «богатейшие и достойнейшие мужи», воодушевленные стремлением «быть благотворителями их собратий, служить верою и правдою Б-гу и государю». Когда «невидимый кагал» станет официальным институтом и заменит бутафорское учреждение, состоящее из «негодяев и сволочи», в еврейских общинах наступит «порядок и благоденствие».
Такое сказочное перевоплощение, по мнению Фоделло, будет обусловлено основными чертами характера евреев, якобы присущими им как «восточному» народу: «В благосостоянии еврей горд и честолюбив до крайности, в бедности же низок и презрителен, имея ко всякому злу и пороку наклонность; богачи могут быть склоняемы к добру ласковым обхождением, низший же класс должен быть понуждаем к оному насилием»[7]. Таким образом, начав свое описание кагала с жесткого обличения внутриобщинных порядков, Фоделло заканчивает его призывами к повышению статуса еврейской элиты. Это сближает его проект с аналогичными предложениями представителей российского еврейства, которые выдвигались в предшествующие десятилетия. Еврейская верхушка, сохраняя традиционный образ жизни, стремилась в то же время к статусу своего рода «еврейского дворянства»[8]. Не случайно благородные цели глав общины («быть благотворителями их собратий, служить верою и правдою Б-гу и государю») в проекте Фоделло совпадают с идеалами, декларировавшимися российским дворянством («за веру, царя и Отечество»).
Преобразование управления евреями следовало завершить учреждением Главного судебного и духовного еврейского правления при Департаменте духовных дел иностранных исповеданий. В каждой губернии следовало учредить Верховный кагал, наподобие надобщинных ваадов (советов) Речи Посполитой. Члены верховного кагала должны собираться в определенное время в назначенном месте. Верховный кагал состоит из губернского парнаса (главы кагала), главного раввина и двух раввинов «от разных обществ», двух «казначеев», двух «сборщиков», «двух поверенных из каждого общества» (т. е. каждой еврейской общины данной губернии) и двух секретарей. Верховный кагал должен избираться каждые три года «депутатами» от всех еврейских общин данной губернии и утверждается упомянутым выше Главным судебным и духовным еврейским правлением. Он имеет широкие полномочия: утверждает общинные кагалы, контролирует их деятельность, имеет право «отставлять кагалы и предавать их суду, с полным правом на вспоможение полиции» и «присутственных мест».
Главы общинного управления и раввины должны «признавать повеления монарха за высший закон в гражданском и политическом отношении (как то разрешено великим Сангедрином в Париже в 1807 году[9], и, следовательно, ежели церковный их судебник или различные толкования на оный содержат гражданские или политические заповеди, противоречащие оным государственным законам, то сии заповеди не должны иметь действия на них, одним словом, они должны предпочтительно признавать законы государя и оным повиноваться и согласно с вышеизложенными правилами обучать, судить и проповедовать»[10].
Таким образом, в проекте Фоделло не слишком органично сосуществуют три главные идеи, присутствовавшие в предшествующие десятилетия в различных проектах еврейской реформы в России: «классическая маскильская» программа (просвещение невежественных и «фанатичных» евреев, их сближение с окружающими народами и в перспективе – отмена специального законодательства о евреях); идея создания «еврейского дворянства» и укрепления общинной организации, за которую ратовали представители традиционной еврейской элиты и выдвинутая властями идея «российского Синедриона», который должен был «освящать» постановления правительства на уровне еврейского религиозного права (Алахи). Учреждение Синедриона планировалось Еврейским комитетом 1802–1804 годов, работавшим над подготовкой «Положения о евреях» 1804 года. К опыту наполеоновского Синедриона апеллировал в 1820 году министр духовных дел и народного просвещения князь А.Н. Голицын. «Еврейские законы могут и должны изменяться, если обстоятельства требуют сего», – писал он в докладной записке Александру I[11]. Проекты, появлявшиеся в последующие годы, такие, как опус жандармского капитана А. Васильева[12], свидетельствовали о том, что данная идея продолжала возбуждать административную фантазию.
Дальнейшая судьба проекта Фоделло довольно интересна. В 1838 году в «Библиотеке для чтения» появляется уже упоминавшийся очерк «Польские евреи». Бо́льшая часть текста (с незначительными стилистическими изменениями) заимствована из проекта Фоделло. Не обошлось тут и без столь же курьезных, сколь тенденциозных ошибок. Так, обычай чтения кадиша, описанный у Фоделло вполне адекватно («сыновья усопших родителей должны ежедневно, в протяжении целого года, читать в синагоге по нескольку раз молитву, называемую кадиш»[13]), превращается под пером автора «Польских евреев» в специальный обряд, который совершают «сыновья усопших плутов, если хотят вырвать своих родителей из когтей сатаны». Согласно очерку, еврей вообще «не празднует свадьбы». В записке Фоделло речь шла о том, что еврей не празднует свадьбы, пока его родители не договорились о сумме приданого с родителями невесты. Полностью отвергается мнение Фоделло о равенстве евреев с другими народами с точки зрения умственных и нравственных качеств. Еврей якобы «наследственно лишается умственных способностей, – даже способности к развитию их в благоприятных обстоятельствах». В качестве примера приводятся еврейские студенты в польских университетах: «Замечено, что из них обыкновенно выходили люди весьма ограниченные». «Если евреи произвели из своей среды <известных композиторов и музыкантов> Мейерберов, Мендельсонов, Герцов, то это происходит скорей оттого, что музыка – легкое занятие, она привлекает к себе тысячи евреев, между которыми, по необходимости, должны встретиться два-три отличных артиста».
Понятно, что в статье полностью отсутствует обличение коррумпированных губернских властей, столь колоритное в проекте Фоделло: о том, чтобы задеть капитана-исправника и полицмейстера на страницах столь благонамеренного издания, не может быть и речи! Нет в статье и идеализированных образов благородных еврейских богачей. Зато автор с удовольствием подхватывает идею «невидимого кагала», изображенного здесь, в отличие от проекта Фоделло, в самых черных красках.
Предложенная автором статьи реформа полностью противоположна проекту Фоделло: автор предлагает упразднить кагалы, которые «доказали на жестоком опыте неудобства жидовской администрации». Следовало заменить кагалы особыми «еврейскими правлениями» во главе с христианином «из почтеннейших помещиков». «Начало безнравственности евреев, говорим мы, всегда скрывалось в собственном их внутреннем управлении, и народный характер их улучшился везде, где только это жидовское управление более или менее было заменено христианским»[14].
Можно предположить, что появление статьи «Польские евреи» в «Библиотеке для чтения», на тот момент одном из самых популярных российских журналов, являлось выполнением правительственного заказа. В этом контексте становится понятным воспроизведение целых частей записки Фоделло, хранившейся в Секретном архиве Третьего отделения.
В свою очередь, статья в «Библиотеке для чтения» послужила одним из источников сведений о евреях, привлекавшихся при разработке реформ 1840–х годов, прежде всего отмены кагала. Ссылки на нее присутствуют в анонимной записке «Об устройстве еврейского народа в России», весьма близкой по своему содержанию к осуществленной затем программе реформ. Данными статьи автор обосновывает необходимость отмены кагалов, которые являются «орудием сильнейших членов общества, пользующихся плодами предосудительной промышленности бедных евреев»[15].
Как ни странно, и проекты упразднения общинного управления, и проекты превращения его в государственное учреждение высокого ранга основывались на одной и той же теоретической базе. Авторы этих проектов были убеждены в существовании «тайного еврейского правительства», которое действительно управляет всеми сферами жизни евреев. При том что еврейское население империи представляло собой сложный конгломерат различных сообществ, конструкция выглядит совершенно произвольной. «Маляр» Карл Фоделло предлагал власти переманить «невидимый кагал» на свою сторону наградами и знаками отличия и затем с его помощью контролировать еврейское население. О.И. Сенковский (с подачи правительства) на страницах своего журнала десять лет спустя предлагает власти перейти в «режим ручного управления» евреями, устранив общинное самоуправление. Заимствуя из записки Фоделло описание «смешных и безобразных» сторон еврейской жизни, власть и выражающая в данном случае ее интересы пресса предпочли отвергнуть призывы к сотрудничеству и пониманию.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.