[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2008 ТИШРЕИ 5769 – 10(198)
АМБИВАЛЕНТНОСТЬ КРАСОТЫ
Михаил Горелик
Продолжение диалога, начатого в книге «Разговоры с раввином Адином Штейнзальцем».
– Откуда вы взяли, что Далила была хороша собой? Уж во всяком случае не из текста.
– А как же иначе! Отчего тогда Самсон потерял голову?
– Вы меня удивляете. Притягательность женщины совсем не обязательно связана с красотой. Самсон был простой еврейский парень, она такая филистимская штучка, и этого было ему довольно. Его вообще тянуло на филистимлянок. Ему говорили: послушай, что ты в ней нашел? что в ней такого особенного? тебе что, мало еврейских девушек? Но он смотрел в другую сторону, в конце концов для него это плохо кончилось. Есть такой сорт мужчин, для которых важно, что перед ними женщина, а уж хороша она или нет – дело десятое. Самсон был как раз таким.
– У Федора Павловича Карамазова имелась на сей счет интересная теория, и сам он был из этой породы.
– И Петр Первый.
– Петр Первый? Вот уж Петра от вас не ожидал. А Йезавель? Она-то была хороша?
– Где вы это прочли? О ее внешности вообще ничего неизвестно, но она была великая царица и сильная личность, вроде вашей Екатерины Второй. Смерть она встретила и мужественно, и красиво[1], но душа ее была поражена злом, нравственная сфера вообще для нее не существовала. Йегу, отдавший приказ о ее убийстве, – тоже живописный персонаж: выглядит скорей уж героем Шекспира, нежели Библии.
– Хорошо, относительно Йезавель и Далилы – это мои фантазии. А есть персонажи, о которых известно, что они были красивы?
– В Талмуде говорится, что Ривка была необыкновенно хороша собой. Правда, рядом с Сарой она казалась бы дурнушкой. Что касается Сары, то рядом с Евой она выглядела бы просто обезьяной.
– Стало быть, идеал красоты перемещается в рай, и со временем образцы становятся все бледнее. Что ждет наших внучек?
– Они будут неплохо смотреться рядом с правнучками. В Библии и в Талмуде говорится об очень красивых людях. Причем не только о женщинах, но и о мужчинах. Давид был красив и Йосеф. Красота рабби Йоханана бар Наппаха сравнивается с сиянием только что вышедшего из плавильной печи серебряного кубка, наполненного зернами граната, обложенного розами и поставленного на границе света и тени.
– Изысканный образ. Здесь эстетическое и этическое счастливо совпадают.
– Единство добра и красоты – это такой золотой сон, монистическая мечта человечества: чтобы все было, как до первого греха. Да только так бывает крайне редко, и в этом есть глубокий смысл. Представьте себе, что красота всегда добра, а зло безобразно. Конец свободы. Кто бы в таком случае избрал зло?
– Ну почему же, не скажите: всегда найдутся люди с нестандартной эстетической ориентацией. Да и потом не зря же мы начали разговор с Самсона, которого Далила, как выясняется, прельстила не красотой, а какими-то иными своими качествами – я бы очень удивился, если нравственными или интеллектуальными. Рабби Йеошуа бен Хананья считал, что красота – помеха мудрости.
– Для рабби Йеошуа проблема соотношения красоты и мудрости не была академической. Он был человеком редкостного ума, но, в отличие от рабби Йоханана, неимоверно уродлив, просто из ряда вон, и это обстоятельство не могло не влиять на его размышления о красоте. Высказывание, которое вы привели, – ответ на адресованный ему вопрос, почему сосуд мудрости столь вызывающе безобразен. Рабби Йеошуа считает, что лучшего и не придумать: вино хранят в глиняном сосуде – в золотом и серебряном оно скиснет.
– То, что вы назвали золотым сном и монистической мечтой, отражает глубокую потребность в гармонии. Достоевский вздыхал: кабы красота добра была! Кабы!
– Гармония, как всем хорошо известно, в наличном мире сплошь и рядом отсутствует. Красота глубоко амбивалентна. Это тема Бодлера, тема Уайльда.
– Один из выводов, к которому подводит читателя «Портрет Дориана Грея», состоит в том, что «на самом деле» зло безобразно.
– Это «на самом деле» обнажается только после смерти героя – при жизни он был внешне прекрасен. Красота, связанная со злом, – проблема не только нравственного порядка: самые красивые грибы – ядовитые. Об опасности красоты, о ее возможной разделенности с добром говорится уже в самом начале Библии, причем в предельно острой форме: Древо познания прельщает Еву, помимо всего прочего, и эстетически – оно «услада для глаз». В Талмуде существуют разные подходы к красоте. С одной стороны, есть трезвое осознание, что красота может быть связана со злом. С другой стороны, она может рассматриваться и как самодостаточная ценность. Однажды красота женщины так поразила рабби Гамлиэля, что он произнес благословение, которое обычно произносится раз в году во время цветения деревьев. Это благословение содержит благодарность за красоту, которую создал Всевышний. Кстати, женщина была нееврейка.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.