[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2008 ТАМУЗ 5768 – 7(195)
НЕ ТОЛЬКО О ТЕАТРЕ
Игорь Кваша.
Точка возврата
М.: Новое литературное обозрение, 2007. – 456 с.
«У меня с памятью происходят интересные вещи. То, что в ней осталось, засело очень прочно… Но, увы, то, что не осело в этой кладовке, уходит… В какой-то момент ощутил: то, что еще помню, надо переложить на бумагу». Популярный артист Игорь Кваша написал (с помощью журналиста Александра Авдеенко) книгу воспоминаний.
Автор начинает с рассказа о родителях (местечко Покатилово, где родился Кваша-старший, в годы Великой Отечественной стало одним из сотен гетто на оккупированной территории). Арбатское детство, музыкальная школа («меня, как и всякого еврейского ребенка, учили играть на скрипке»), первые театральные впечатления (будущего актера потрясла игра Зускина). Затем поступление в Школу-студию МХАТ, годы учебы, распределение. Поначалу Игоря не хотели брать во МХАТ. «Отказали мне по пятому пункту: правительственный все же театр», – замечает мемуарист. В труппу его приняли лишь благодаря заступничеству Павла Маркова.
Кваша, как и Олег Ефремов, и Галина Волчек, стояли у истоков театра «Современник». Один из самых важных эпизодов книги – борьба студийцев за постановку «Матросской тишины» Александра Галича, которая должна была стать их первым самостоятельным спектаклем. Но… «За всю историю “Современника” нам наглухо закрыли два спектакля, – пишет автор. – Это “Матросская тишина” и “Случай в Виши”. То есть спектакли на еврейскую тему, с еврейскими действующими лицами. Это вызывало такую ненависть, что пробить было невозможно…»
Процедура приемки второго из названных спектаклей, по пьесе Артура Миллера, выглядела издевательством над здравым смыслом и эстетическим чувством – в том числе тех, кто запрещал постановку: «Они вышли после спектакля с опухшими от слез лицами… Они плакали на этом прогоне, на генеральной репетиции. В кабинете же начинали пороть невероятную чушь. И спектакль закрыли… Какое-то время мы еще пытались рыпаться, но потом случилась Шестидневная война, и тут уж вопрос отпал сам собой».
Увы, чиновничье сопротивление приходилось преодолевать часто, и не раз претензии имели отношение к «пятому пункту». «Чего ты набрал одних евреев?» – спрашивал у Ефремова замминистра культуры Кабанов, а секретарь партбюро МХАТ Сапетов распускал слухи о том, что-де «еврей Кваша» дурно влияет на русского Ефремова. Леониду Эрману, давно работавшему в театре, отказали в руководящей должности: первый секретарь МГК Гришин заявил о том, что «этот еврей не будет директором театра…»
Впрочем, на четырех с половиной сотнях страниц воспоминаний Кваши хороших людей встречается намного больше, чем плохих. Автор с любовью и теплотой пишет о тех, с кем ему посчастливилось встретиться. Тут и Виталий Виленкин, и Александр Володин, и Лев Ландау, и Евгений Евстигнеев, и Андрей Миронов, и Григорий Горин, и, конечно же, Олег Ефремов: его уход во МХАТ ранит мемуариста и поныне, однако масштаб личности и дарования Ефремова так или иначе перевешивает былые обиды.
Отдельная тема – Александр Солженицын, который долгое время был другом «Современника» (недавно Кваша сочно сыграл роль Сталина в телесериале «В круге первом»). Отдавая должное и мужеству писателя, и таланту Александра Исаевича, мемуарист не может не упомянуть и другого: разговоров об антисемитизме писателя. Сам Солженицын в 60-х годах, замечает автор, все эти обвинения яростно отрицал, «но сомнения, особенно в последнее время, меня одолевают…»
Книга Игоря Кваши не вполне мемуары, то есть не подведение итогов человеком, ушедшим на покой: Игорь Владимирович, к счастью, по-прежнему востребован и театром, и кинематографом, и ТВ. Разрушая стереотипное суждение об эгоцентризме людей сцены, автор книги уводит свое «я» на второй план и довольствуется ролью хроникера. Перед нами – свидетельство очевидца и участника исторических событий, удавшаяся попытка запечатлеть «уходящую натуру», связав прошлое и настоящее.
Роман Арбитман
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.