[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2008 ТАМУЗ 5768 – 7(195)
Моисей Фейгин. ПОСЛЕДНИЙ АВАНГАРДИСТ
В Москве на 104-м году жизни скончался художник Моисей Фейгин. Запись в Книге рекордов Гиннесса: «Самый старый работающий профессиональный художник Моисей Александрович Фейгин (р. 23 октября 1904 года)» – в последний год неоднократно цитировали СМИ.
Ее, похоже, воспринимали просто как рекорд физического долголетия. Но ведь самое важное в ней слово – «работающий». Фейгин и впрямь работал буквально до последнего дня. Днем работать было тяжело: мешала катаракта, и он работал ночью. Последняя его выставка прошла в Центральном доме художника всего за год до смерти, причем, по его собственному желанию, выставлено там было 20 картин, созданных им уже во втором столетии жизни. «В свои 103 года он всегда настаивает, чтобы выставки состояли из НОВЫХ работ», – записал в своем «ЖЖ» накануне открытия выставки внук Моисея Фейгина арт-дизайнер Леонид. Называлась эта выставка «103 года художественного подвига Моисея Фейгина». Критиков тогда поразила экспрессионистская лихость его циркачей и комедиантов, написанных словно молодым человеком 1920-х годов. Именно после этой выставки Фейгин попал в Книгу Гиннесса.
Однако действительное значение этого имени – в том, что он был последним художником, который связывал современное искусство с авангардом начала прошлого века. Последний из членов Общества московских художников – правопреемника «Бубнового валета».
Подобно многим художникам авангарда, в столицу Моисей Фейгин попал с имперской периферии. Отец его происходил из местечка Речица под Гомелем. Моисей родился в Варшаве, где и начал учиться. «Когда я вырос, надо было поступать в гимназию, – рассказывал художник в последнем интервью, которое дал в день столетия. – Для евреев была процентная норма: даже если ты все на пятерки сдавал, могли не взять, если не пройдешь по жребию. Я держал экзамены в четыре гимназии – все пятерки. Из четырех попал я в 3-ю варшавскую. А тут война. Гимназию переводят в Москву. Была 3-я варшавская – стала 13-я московская». Евреев тогда в Москву не пускали, так что пришлось ждать специального разрешения.
После революции Моисей пошел на испытательно-подготовительное отделение ВХУТЕМАСа. Академической живописью он занимался с Александром Осмеркиным, верность которому сохранил на всю жизнь, абстрактной же – с Любовью Поповой. Уже в конце 1920-х – начале 1930-х, когда Осмеркина шельмовали за «сезаннизм», Фейгин не боялся открыто поддерживать своего учителя. А тогда, после революции, Моисей, по его словам, «стал последним учеником, вошедшим в “Бубновый валет”. Так и остался последним – все уже умерли». Верность юношеским убеждениям Фейгин сохранил до конца жизни: «Малевич – гений, – говорил он. – Вот Кандинского я не люблю – он мне кажется приторным немножко, слащавым. А Филонов, Малевич меня восхищают».
Внутренняя бескомпромиссность сочеталась в нем с социальной лабильностью. Он знал цену тому, чем приходилось зарабатывать: «Халтура моя была – политический портретист, – вспоминал он. – Я писал, например, для дома на Котельнической набережной четырехэтажную голову Сталина. Я был главный мастер в группе. Это очень тяжелая работа. Представляете себе – глаз с полтора окна? Мы его рисуем, а как он выглядит – черт его знает. И мне приходилось забираться пешком на 29-й этаж и сверху смотреть на расстеленный во дворе портрет. Страшно было – я выходил на самый край строящегося дома… Сверху смотришь на холст, запоминаешь – где светлей, где темней – вот так работали, тоже зарабатывали деньги». Одним из лучших полотен живописной ленинианы считается картина Моисея Фейгина «Ленин и Крупская слушают музыку». Он считал, что времена меняются лишь внешне: «Всегда приходится что-то делать, чтобы приспособиться. К живописи это имеет мало отношения. Художнику всегда приходилось делать что-нибудь, чтобы нравиться». И в то же время, никому не кланяясь и сохраняя внутреннюю независимость, он личным примером убеждал в том, что «живопись растет в борьбе. Сопротивление рождает злость, остроту, напор. Когда все гладко – получается сладенько».
Сам он не боялся учиться и начинать заново, пробовать новые стили и сюжеты – от постсезаннистских пейзажей до абстракции, от скрипачей с семисвечниками до Христа. Он служил и поклонялся искусству. Перед смертью сказал внуку: «Ты думаешь, что делаешь искусство, а на самом деле искусство делает тебя».
Михаил Не-Коган
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.