«РИСУЮТ – ЗАЧЕМ

[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2008 ШВАТ 5768 – 2(190)

«Рисуют – заЧем? Постигать»

Михаил Не-Коган

Такой видел свою творческую задачу художник Дмитрий Лион, чья выставка прошла в московском частном музее актуального искусства ART4.RU.

Дмитрий Лион.

Применительно ко многим художникам выражение «творческий почерк» звучит не только метафорой, но и неким авансом. Этого не скажешь о Дмитрии Лионе: у него был свой, узнаваемый творческий почерк – как в переносном, так и в прямом значении этих слов.

По семейной легенде, основателем рода Лионов был французский офицер, приехавший в Россию при Петре I (Моро де Бразе де Лион упоминается в пушкинской «Истории Петра»). Дмитрий Борисович родился в 1925 году в семье калужского адвоката, девять лет (с 1943 по 1952 год) служил в армии, прошел страну от Орла до Дальнего Востока. В 1953–1958 годах обучался в Московском полиграфическом институте, который считался тогда «рассадником формализма», у Ивана Чекмазова (ученика Василия Кандинского) и Павла Захарова (ученика Петра Митурича и в какой-то мере Владимира Фаворского). В то же время, по его словам, он «учился у всего искусства», в особенности у Кранаха, Рембрандта, Дюрера – тех художников, чьи изображения встречаются в его графике и в один ряд с которыми его ставили уже при жизни. Едва закончив институт, он получил первую премию Международной выставки искусства книги в Лейпциге (1959). Казалось, его ждет успех, признание, судьба Фаворского. Но нет, внешне все оказывается куда скромнее: почти через двадцать лет – диплом на Всесоюзном конкурсе искусства книги, сотрудничество с журналом «Знание – сила», приютившим (наряду с другим научно-популярным журналом «Химия и жизнь») художников-нонконформистов. До типографского станка дошли буквально считанные его работы: «Тайпи» Г. Мелвилла (издательство «Мысль», 1967) и «Лирика» Г.В. Катулла (издательство «Книга», 1989) да еще учебник шахмат для детей и «Веселая арифметика» на немецком. Первая персональная выставка состоялась лишь в 1990 году в Иерусалиме.

Как книжный иллюстратор Лион не состоялся, да и не мог состояться, причем это не связано лишь с уровнем советской цензуры: сейчас его бы тоже едва ли приветили, по крайней мере в коммерческом книгоиздании. «Художник не обязан идти за автором, он обязан не идти за автором» – как на такой парадокс посмотрит издатель? По словам искусствоведа Андрея Толстого, Лион искал «визуальный эквивалент текста». С одной стороны, концепция свободного рисования в книге, ассоциативного иллюстрирования, единства письма и рисунка, мечты о целиком рисованной книге слишком опережали свое время. С другой – осознание самоценности книжной графики свидетельствовало о том, что она действительно превращается в особый род изобразительного искусства, и Лион стал первым, кто это понял и сформулировал. Рисунок был для него не иллюстрацией текста, а его основой.

Как Дмитрий Лион пришел к своему неповторимому стилю? Этим вопросом задается всякий, кто вглядывался в его рисунки.

Темы большинства работ художника были так или иначе связаны с Библией и с еврейством. Вот названия графических серий, представленных на выставке: «Из библейского цикла», «Еврейское местечко», «Сцены из еврейской жизни», «Еврейские мотивы», «Жертвоприношение Авраама», «Сусанна и старцы», «Библейские грешницы», иллюстрации к Шолом-Алейхему. Серии эти не имеют аналогов в мировом искусстве. «Лист – мироздание. В этом мироздании, как и в мире нашем, все соединено», – записал как-то художник. И в Библии его привлекал момент творения мира, отделения тьмы от света – тот самый момент, который и запечатлен на его рисунках, как бы они ни назывались. Интерес к мигу творения роднит его с младшими современниками поэтом Геннадием Айги и композитором Софией Губайдуллиной.

В еврействе художник видел воплощение непрерывного пути (не случайно одна из самых известных его серий называется «Благословите идущих») – причем этот путь нередко ведет и к катастрофе. Еще на рубеже 1950–1960-х годов он на огромных (два на четыре метра) листах бумаги и картона создал фрески о Моисее, о Варшавском гетто, о Януше Корчаке, покрыв ими стены мастерской. Его герои движутся, подобно буквам, их путь – это путь смысла.

Грань между рисовальщиком и писцом у Лиона стирается. Его рисунки отсылают к разным типам письменности: «Вязь причудливых линий и отдельных штрихов у Лиона часто напоминает то древние рукописные свитки, то иероглифы, то отточенные графические наброски, доведенные до совершенства пиктографической формулы, а порой похожа на почти случайные, легкие, почти необязательные “почеркушки”» (А. Толстой). Знатоки вспоминают также первобытное искусство и восточную каллиграфию. И все же это графика еврейского художника, в памяти которого живо происхождение письма из пиктограмм. Отсюда нефигуративность фигур и фигуративность письма.

Отсюда же – и религиозное отношение к белому листу и написанному на нем слову, которое даже называли «сектантским». Художник вовсе не считал, что имеет право невозбранно заполнять мироздание своими творениями, и уподоблялся скорее не писателю, а переписчику, который набожно воспроизводит некие незыблемые сакральные тексты. Все произведение напоминает таинственные письмена, буквы то складываются в фразы псалмов, то уходят в хаос. Парадокс в том, что Лион создал образ графика-переписчика новой эпохи, словно задавшись вопросом: «Какой должна быть графика, возникшая в эпоху скорописи?» И графика его, в отличие от традиционной, соответствует не квадратному письму, а именно скорописи.

Назвать Дмитрия Лиона неизвестным художником уже нельзя: за последние полтора десятилетия его выставки прошли в Русском музее, ГМИИ имени Пушкина, Третьяковской галерее – основных государственных собраниях, работающих с отечественным искусством. Его листы вошли во многие значительные частные собрания, включая, например, знаменитую кельнскую коллекцию Якова и Кенды Бар-Гера. Одно из самых больших собраний работ Д. Лиона оказалось у Игоря Маркина – владельца первой частной галереи актуального искусства ART4.RU, расположенной в Хлыновском переулке в Москве. Здесь, на небольшой для галереи площади в 600 квадратных метров, весьма плотно, хаотически, часто без этикеток с указанием авторства и названий работ, выставлена весьма качественная коллекция. Для выставки Лиона постоянную экспозицию убирать не стали, а задействовали подвесные витрины, которые в тесноте мудрено не задеть и которые покачиваются при каждом неловком движении.

Многие такой способ экспозиционирования сочли хулиганством. Думается, они неправы. Ведь именно так и выглядело это искусство в момент своего создания, лет тридцать-сорок назад: хаос, пересечение имен, густота образов. И среди этого буйства – тонкие, почти невесомые штрихи Дмитрия Лиона.