[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2008 ТЕВЕТ 5768 – 1(189)
МариЯ ГАЛИНА
Публикацию подготовил Асар Эппель
О себе могу написать так:
Родилась в 1958 году (г. Тверь), окончила биологический факультет Одесского университета, кандидат биологических наук, занималась биологией моря, участвовала в экспедициях.
С 1995 года – профессиональный литератор, член СП Москвы.
В качестве обозревателя «Литературной газеты» занималась по преимуществу современной фантастикой и поэзией – в 2001 году вела регулярную рубрику «Поэзия нон-стоп».
Первая поэтическая публикация (в центральной печати) – «Юность», 1990 год.
А могу и вот как:
Рождение в Твери рассматриваю как случайность. Одесситка по воспитанию (увы!) и частично по происхождению.
Еврейка по дедушке и мировосприятию.
Биолог по образованию. Кандидат биологических наук по недоразумению.
В настоящее время зарабатываю на жизнь литературным трудом.
Живу в Москве (в силу стечения обстоятельств).
ИЗВЛЕЧЕНИЕ КОРНЯ
Давид-марсианин
Человек ли Давид?
В доме Саула
в него были влюблены все –
Ионафан, Мелхола, сам Саул.
Саул не мог заснуть без того,
чтобы Давид играл ему на арфе.
Дочь его, Мелхола, обожала Давида.
Сын его, Ионафан, отдал Давиду все –
любовь отца, наследное царство,
саму жизнь.
Что каждый из них видел в нем?
И какой чудовищный лик
проступал сквозь тонкие черты,
когда наваждение спадало?
Саул, опомнившись на миг, метнул
в него копье.
Мелхола увидела его в иной личине,
незнакомого, чужого, пляшущего перед
скинией,
и выражение ужаса навеки застыло у нее
на лице.
Откуда он вообще взялся?
«Возьми мою броню, –
говорил Саул, нервно меряя шагами
шатер, –
этот великан убьет тебя,
он убил уже многих.
Возьми мою броню и шлем возьми,
пройдись по шатру,
дай мне поглядеть на тебя,
мой мальчик,
чудное изделие природы,
золото и слоновая кость, лилия долин.
Дай-ка я опояшу тебя своим мечом…»
Давид не взял ни щит его, ни меч,
ни доспехи.
Он взял у него все остальное.
Все забрал.
ТЕТЯ ЛИЗА
Тетя Лиза
была дочерью
сахарозаводчика из местечка Лозны.
И все обещало быть хорошо.
Потом, пыльным душным летом,
в город пришли махновцы
и тетю Лизу насиловали всем отрядом.
Она тогда была гимназисткой и любила
стихи Апухтина.
Она выучилась на врача,
вышла замуж за Самуила,
но с тех самых пор
у нее начались эпилептические припадки –
осматривая больного, она замолкала,
застывала,
потом, на глазах у пораженного пациента,
начинала раздеваться…
Вот так, ни с того ни с сего.
Тем не менее больные ее любили.
У Самуила оказался тяжелый характер
и, кажется, какие-то сексуальные
заморочки,
но об этом тетя Лиза предпочитала
не рассказывать.
Оставшись вдовой, все больше жила
по родственникам –
присматривала за чужими детьми.
Помогая по дому,
пела чувствительные романсы
декадентской поры.
Еще очень любила песню Зыкиной
«Оборвалась тропинка
у обрыва, оборвалась, как молодость моя».
Удивительно верные слова, говорила она,
налегая утюгом на чужие простыни
и пододеяльники,
удивительно верные слова…
ЛИЛИТ
Лилит заходит в чужие дома,
обнимает чужих мужчин,
пьет их силу,
заедает лунным лучом.
Она приходит оттуда,
где нет зимы,
оттуда,
где нет вины,
выглядывает из зеркала,
из его глубины,
с его внутренней стороны.
Архангел с огненным мечом
никогда не видел такой жены.
Спи, моя радость,
это радио за стеной,
не ходи туда,
побудь со мной,
за окном зима,
а у нас тепло,
в батарее булькает теплая вода,
ты только погляди, на кого похожа она,
эта девка,
не ведающая стыда,
волосы растрепаны, ногти ее черны…
ДЯДЯ НЮМА И ДЯДЯ ЯША
Дядя Нюма и его брат дядя Яша были
деловыми людьми.
Дядя Нюма работал завскладом,
а дядя Яша – бухгалтером.
Дефицитный товар уходил на сторону.
За короткое время оба сделали
приличные деньги,
а дядя Яша даже отдал свою жену Сарру
учиться на врача.
Потом нагрянула ревизия, и склад
опечатали.
Братья наняли рабочих,
за ночь разобрали заднюю стену склада
и ликвидировали недостачу.
Потом стену склада замуровали вновь.
Во сколько это им обошлось – неизвестно,
но наутро ревизоры, вскрывшие
нетронутые печати,
обнаружили, что товары на складе
соответствуют описи –
до последнего коробка спичек, если там
были спички…
А чего же вы хотели, гражданин
начальник? –
сказал дядя Яша,
дружелюбно похлопывая ревизора по плечу.
Он потом все-таки сел за растрату,
но очень удачно –
в самый разгар сталинской борьбы
с космополитами,
и вышел из тюрьмы по общей амнистии
как жертва режима…
ЮЛИК И ГЕРА
Юлика мобилизовали, но дядя Яша сказал
– нет.
Мальчика убьют, – сказал он. –
И что будет с Ривочкой?
И он собрал приличную сумму,
и поехал в военкомат,
и ему удалось-таки купить какую-то
бумагу,
и с этой бумагой он побежал
к коменданту поезда,
и он отыскал Юлика,
который
уже почему-то был чужим, худым,
и очень взрослым,
и сказал ему:
– Все, ты уже никуда не едешь.
Вот бумага, вон там стоит комендант,
пойдем.
– Нет, сказал Юлик, без Геры не пойду.
– Какой Гера? – удивился дядя Яша,
потому что он не знал никакого Геру.
– Мой друг, – сказал Юлик.
– Когда ты успел с ним подружиться? –
кричал дядя Яша,
и бумага в его руке дрожала на ветру.
– На призывном пункте, –
сказал Юлик. – Мой лучший друг,
Гера Колпаков.
– У меня больше нет денег, понимаешь
ты, мальчишка? –
кричал дядя Яша, –
эта бумага выписана на одного!
Но Юлик был тверд, а деньги у дяди Яши
были.
Их сняли с поезда, который шел
на фронт.
Геру и Юлика, вдвоем.
Гера очень хотел стать академиком,
учился, работал, удачно женился,
выбился в люди
и таки стал академиком, правда,
медицинской академии,
и тут же сгорел от рака.
А Юлик академиком не стал. И тоже
умер от рака.
Но в другом городе и совсем в другой жизни.
РАББИ ИОХАНАН
Когда у рабби Иоханана умер любимый
сын,
Рабби сказал: эта жемчужина мне дана
лишь на хранение.
Ныне же мой Г-сподь
там уместил ее,
где ей пристало быть.
Рабби Иоханан попросил еды и вина,
и веселил свой дух, не забывая плоть.
В дальнем покое рыдала его жена…
Старый же Элиазар пред тем, как умре,
вот что сказал на смертном своем одре:
не о себе я плачу, но потому,
что и Иоханану ступить суждено
во тьму,
белые руки его и лилейный стан
сгложут могильные черви во тьме сырой…
Да, согласился рабби Иоханан,
об этом и мне не грех поплакать вместе
с тобой,
ибо Г-сподь свидетель, выйдут мои часы,
и более не увидеть смертным такой
красы.
И рабби Иоханан плакал среди старух
и укрощал свою плоть, не забывая дух,
ибо его светильник и правда вскоре
потух.
А еще говорят,
рабби Иоханан был настолько хорош
собой,
что вынужден был, выходя из дома,
закрывать лицо рукавом…
АРОН И МОИСЕЙ
У бедной и многодетной тети Фиры родились близнецы.
А тетя Дора, ее двоюродная сестра,
была богатой и бездетной.
Уступи мне одного, – сказала тетя Дора.
И тетя Фира уступила.
И тетя Дора забрала Арона.
И он называл ее «мамой».
И у него было все, чего может пожелать
маленький мальчик.
Потом Арон вырос, а тетя Дора умерла.
И он плакал, а потом стал главой
большого клана,
поскольку тетя Дора дала ему хорошее
образование,
и он даже какое-то время работал
в министерстве.
И всем помогал, даже своему нищему
и непутевому
дальнему родственнику Моисею.
А вот тетю Фиру терпеть не мог.
«Эта мерзкая старуха! – говорил он, –
Не могу ее видеть, меня от нее
трясет».
И Моисей терпел, поскольку Арон давал
ему деньги
и они с тетей Фирой с этого жили.
Но однажды не вытерпел.
«Идиот, – сказал Моисей, – это же твоя
родная мать!»
И выложил на стол документы.
Арон проглядел документы,
ушел в свой кабинет и не выходил
до вечера.
А вечером повесился на подтяжках.
Тогда еще носили подтяжки.
О ЛОПАТКЕ И ИСХОДЕ ИЗ ЕГИПТА
Евреям
при Исходе из Египта
предписывалось иметь с собой
среди походного скарба
лопатку.
Чтобы закапывать понятно что.
Такая забота о чистоте окружающей
среды
объяснялась просто –
ночью, когда люди спят, по пустыне
ходит Б-г.
И если он нечаянно наступит…
ну, в общем, нехорошо как-то.
Такое материальное доказательство
бытия Б-жия
выглядит для меня даже существенней,
чем рассказ об огненном столпе,
возглавлявшем толпу беженцев.
Поскольку огненный столп – все-таки
эпизод, грозное чудо.
А вот когда ты, сидя на корточках
в песках,
ежедневно предвидишь,
что ночью эти места посетит нечто,
что выше тебя…
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.