[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2007 ТИШРЕЙ 5768 – 10(186)
На пути в ореховый сад
Новые переводы еврейских мистических текстов
Эстер Яглом
«Спустился я в ореховый сад
(Шир а-Ширим, 6:11)... Этот сад,
исходящий из Эдена, есть Шхина.
А сей орех – святая высшая колесница»
(Зоар, 2:15б)
В многоязычном еврейском мире переводы играют огромную роль. Вместе с тем еврейская традиция не случайно относится к феномену перевода достаточно амбивалентно: арамейские переводы библейских книг – таргумы и даже сам «язык перевода» – арамейский обладают высочайшим сакральным статусом, а вот перевод еврейской Библии на греческий язык считается одним из самых трагических событий еврейской истории, и в память о нем установлен пост 10 тевеса. Следствие неправильного понимания текста, неудачного вхождения в его метафизическое пространство – ущербный перевод, который не просто неадекватно отражает суть оригинала, но и создает у читателя ошибочное представление об исходном тексте. Все это еще больше касается переводов текстов мистических, относящихся к глубокой и тонкой области религиозного опыта и творчества.
В последнее десятилетие вышло в свет немало книг на русском языке, посвященных еврейской мистике. К сожалению, даже при беглом взгляде на список изданий последнего времени, называемых книгами о кабале, становится очевидно, сколь катастрофически обстоят дела с литературой такого рода. Среди многих десятков названий первые места уверенно держит продукция неокабалистической секты, возглавляемой американцем Йегудой Бергом, и аналогичного движения его русскоязычного конкурента Михаэля Лайтмана – сектантская по характеру и псевдонаучная по форме. Далее в этом списке – огромное количество оккультной литературы, посвященной «тайной доктрине евреев» (тексты об Алистере Кроули, масонах, оккультных орденах и т. д.): эти переводы с английского, как правило, производят удручающее впечатление. Среди великого множества книг ничтожно мало таких, которые исследуют подлинную еврейскую мистику – кабалу – и литературу о ней. Несколько книг, вышедших в свет в последние годы, достойны внимания.
* * *
Начнем с книг профессора Санкт-Петербургского университета И.Р. Тантлевского. В 2005 году петербургское издательство «Амфора» выпустило в серии «Александрийская библиотека» «Книгу иудейских мудрецов», подготовленную на основе частично сокращенной и доработанной «Книги Еноха». Двумя годами позже, в 2007 году, в издательстве С.-Петербургского университета в серии «Библеистика и иудаика» появилась «Книга Авраама, называемая Книгой созидания», куда вошел опубликованный ранее в предыдущих книгах перевод «Сейфер Йецира» («Книги Созидания»), с расширенными и переработанными примечаниями и большей по объему вступительной статьей. Оба эти издания соответствуют современным академическим требованиям. Они стали частью исследования источников ранней еврейской мистики – литературы Чертогов (Эйхолойс), принадлежавшей доктринальному направлению Деяния Колесницы (Маасе Меркава), которое принято датировать II–IV веками н. э., и «Книги Созидания». Работы проф. Тантлевского отличаются широтой филологической эрудиции, тщательным библиографическим анализом источников, высоким уровнем владения методологией современной библеистики и кумранских исследований.
Большую часть «Книги еврейских мудрецов» составляют перевод «Сейфер Эйхолойс» («Книги Чертогов»; согласно, Х. Одебергу[1], «третий Енох») и довольно обширная обзорная статья (по сути, слегка переработанное вступление к «Книге Еноха»). Задача статьи – дать русскоязычному читателю общее представление о природе ранней еврейской мистической традиции, ее современных исследованиях, а также о значении этого текста для еврейской мистики.
Литература Чертогов (или Небесных дворцов) – жанр, в котором созданы многие вдохновенные произведения ранней еврейской литературы, передающие ощущение подлинного мистического переживания. Они описывают путешествия по небесным чертогам – духовным измерениям мироздания и человеческой души. Мистик, владеющий тайнами Б-жественных имен, которые открывают путь к метафизическому прообразу макро- и микрокосма – Меркаве – Б-жественной колеснице из видения пророка Иехезкела (гл. 1), совершает парадоксальное экстатическое нисхождение в Выси, в кульминации которого лицезреет Творца. По отдельным толкованиям, он нисходит к глубинам самого себя, встречаясь лицом к лицу со своим Б-жественным прообразом. Тексты, описывающие это динамичное и высокодуховное действо, отличаются особой поэтикой, ритмом и тональной структурой; они передают ощущение достоверности религиозного переживания.
Научные исследования мистики Меркавы, начатые еще Гершомом Шолемом[2] в середине прошлого столетия, продолжаются поныне. В списке научных трудов, посвященных этой теме, более сотни статей и монографий. Литература Чертогов очень важна как для понимания ранней еврейской мистики, так и для изучения раннего христианства и его связи с еврейской традицией. Поскольку «Сейфер Эйхолойс» в переводе И.Р. Тантлевского впервые знакомит российского читателя с этим корпусом литературы, следовало бы ожидать, что текст будет подробно прокомментирован и предварен большой обстоятельной вступительной статьей. Автор приводит интересные параллели из шумерской, аккадской, финикийской, греческой, коптской и других литератур, в полной мере использовав достижения современной библеистики и кумранских исследований, однако мало обращается к собственно еврейским текстам и зачастую не раскрывает ссылки на источники, составляющие значительную часть справочного аппарата.
«Сейфер Эйхолойс», датируемая приблизительно VI веком, излагает учение значительно более раннее (первых веков н. э.); образы, символы и идеи книги почерпнуты из культурного пространства Талмуда и мидрашей. Автор не учел многих исследований, посвященных этой теме, которые появились за последние пятнадцать лет[3] и предлагают смелые и интересные гипотезы. Его статье предстояло определить место «Сейфер Эйхолойс» в еврейской мистической традиции, однако она недостаточно освещает собственно еврейскую мистику. Так, автор почти ничего не сообщает о самой литературе Чертогов, ее образно-символической структуре и содержании. Очевидно, он не стремился проанализировать более поздние кабалистические интерпретации символического значения персонажей «Книги Чертогов», а между тем стоило бы привлечь хотя бы источники Хасидей Ашкеназ[4], ибо в их рукописях сохранилась большая часть текстов Эйхолойс, передававшихся из поколения в поколение.
Разочаровывает и качество перевода. Автор, привыкший к строгому академическому стилю, использует архаизмы и «высокую» лексику, но почти не передает специфической поэтики Эйхолойс. Из-за отсутствия ритма в русском тексте теряется гипнотическое обаяние оригинала. Впрочем, смысловые аспекты перевода были тщательно выверены М. Шнейдером еще при первом издании текста, и большая часть его замечаний внесена в настоящий вариант.
В примечаниях практически не разъясняются ни особенности духовных практик Меркавы, ни психологические переживания мистиков – авторов и героев текста. Как отмечает сам Тантлевский, литература Чертогов необычайно экспрессивна. Ее сила – в динамичности, благодаря которой чтение трактата становится опытом духовного переживания. Важнейшую роль играют контрасты между трепетным страхом и любовным трепетом перед Всевышним, разрывающие рамки обыденности и ведущие к мистическому единению с Творцом. Все это заслуживает развернутого комментария.
В обоих изданиях приведен перевод еще одного значительнейшего кабалистического источника. Это «Сейфер Йецира» – самый ранний из дошедших до нас кабалистических трактатов, своего рода компендиум базовых сведений о духовных основах мироздания. Возможны различные толкования трактата – от сугубо рациональных до глубоко мистических. Книга описывает Творение как последовательное раскрытие десяти эманаций Б-жественного света – сфиройс – в сочетании с двадцатью двумя буквами святого языка. На основе этого трактата более поздние авторы интерпретируют сфиройс как основные понятия кабалистического учения. В еврейской традиции «Сейфер Йецира» считается также практическим руководством по особой духовной практике – созданию искусственного антропоида, голема, посредством комбинаций еврейских букв, образующих Б-жественные имена.
«Книге Созидания» посвящена и обширная исследовательская литература[5], однако, чтобы адекватно перевести ее, недостаточно следовать академическим критериям, ибо важнейшую роль играют художественные особенности текста. Для перевода этого небольшого по объему сочинения, написанного лаконичным и образным языком, нужны огромные усилия и литературный талант.
Перевод И.Р. Тантлевского предваряет краткая вступительная статья, имеющая незначительные отличия в изданиях 2005 и 2007 годов. Как и при анализе «Сейфер Эйхолойс», автор почти не касается собственно еврейского контекста данного произведения, а многие аспекты критического прочтения текста упоминает без ссылок на источники. В связи с традиционным представлением о том, что «Сейфер Йецира» была открыта еще праотцу Аврааму, автор замечает: картина звездного неба, описанная в трактате, не соответствует современным данным[6]. При этом он не указывает, что это наблюдение принадлежит М. Кравцову, исследователю кабалы, и впервые опубликовано в собрании переведенных им фрагментов из книги Зоар[7].
Однако самую значительную проблему представляет сам перевод. Все, что сказано выше о художественных особенностях «Книги Чертогов», относится и к «Книге Созидания». Помимо явных литературных огрехов, смысловые эквиваленты перевода не всегда адекватны тексту, что обедняет его. Как отмечалось, язык «Книги Созидания» понятийно стереофоничен, по выражению М. Шнейдера, «открыт во все стороны», т. е. допускает множество истолкований. Тантлевского, очевидно, подвело стремление к тому, чтобы наиболее точно и академично передать значение отдельных слов как лексических единиц, а между тем эти слова гораздо важнее как фрагменты символического языка мудрецов многих поколений. Есть ряд неточностей и в понимании текста[8].
Примечания и дополнительные материалы нередко кажутся незавершенными. Хотя комментарии создают впечатление довольно подробного анализа текста, вне поля зрения автора остается его философское и кабалистическое содержание.
Вместе с тем, несмотря на отмеченные недостатки, издание «Сейфер Эйхолойс» и «Сейфер Йецира» на русском языке, безусловно, важная веха в изучении еврейского духовного наследия. Однако значение этих источников для еврейской традиции так велико, что представляется чрезвычайно важным подготовить и издать новые переводы этих книг, сопроводив их развернутым философским и кабалистическим комментарием.
* * *
В 2006 году в издательстве Южного федерального университета Ростова-на-Дону вышел в свет сборник работ проф. В.Н. Нечипуренко «Еврейская философия и каббала. Сейфер Йецира. 32 пути мудрости. Объяснение десяти сефирот рабби Азриэля из Жероны (новые переводы с древнееврейского)». Эта диковинная для русскоязычной иудаики книга, общий объем которой около 500 страниц, весьма разнообразна по содержанию. Книга представляет собой сборник статей, развивающих оригинальную концепцию взаимосвязи еврейской философии и кабалы. Собственно исследовательские работы снабжены многочисленными переводами классических еврейских текстов. Очевидно, автор в непростой обстановке самостоятельно освоил иврит, арабский, латынь, основные европейские языки; изучил тома еврейских философских и мистических трудов; ознакомился с европейской философией Средневековья и Возрождения. После монографии Колет Сират[9] это, пожалуй, самая большая и содержательная книга о еврейской философии на русском языке.
Вошедшие в сборник работы посвящены в основном еврейским мыслителям разных эпох. Среди них: Шломо ибн Гвироль, Йосеф ибн Цадик, Моше бен Маймон (Маймонид), Хасдай Крескас, Бенедикт Спиноза, Авраам Эррера и Моше-Хаим Луццато. О многих из них на русском языке рассказано впервые. О каждом из этих мыслителей написана отдельная глава[10], где приведен обзор современных западных исследований, а также высказаны собственные мысли и рассуждения автора.
Работы о Хасдае Крескасе и Аврааме Эррере – первый подобный опыт на русском языке. Наиболее загадочный раздел космологического учения Эрреры, объясняющий Творение из «Ничто», автор сравнивает с философскими воззрениями Спинозы. Достойна внимания и статья о р. Моше-Хаиме Луццато, где рассмотрено соотношение философии и кабалы. Со всеми этими работами, несомненно, следует познакомиться – вполне очевидно, что они написаны серьезным думающим автором, хотя подчас непоследовательным и ограниченным в выборе литературы.
Особенно интересны переводы философских и кабалистических текстов, сделанные Нечипуренко. Среди них – «Сейфер Йецира». Краткая вступительная статья свидетельствует о том, что автор не имел доступа к новейшим исследованиям этого текста. Однако сам перевод, за исключением немногих деталей, исполнен жизни и обаяния. Выразительная лексика и четкая ритмическая структура текста, передающая трудноуловимую пульсацию «Книги Созидания», не оставляют сомнений в том, что переводчик незаурядно талантлив. Этот перевод, пожалуй, лучший из всех, опубликованных на русском языке.
Автор впервые напечатал по-русски переводы глав из третьей части «Путеводителя растерянных» Маймонида, посвященных учению о Маасе Меркава. Чтобы сделать текст Маймонида более понятным, автор приводит и свой перевод первой главы книги пророка Иехезкела, на которой основано это учение. Анализируя идеи Маймонида в контексте еврейской мистики, автор проводит широкие параллели с ней – вплоть до лурианской кабалы. Заслуживает внимания и перевод фрагмента важнейшего трактата р. Моше Кордоверо «Пардес римоним» («Гранатовый сад»), озаглавленный «32 пути Б-жественной Мудрости».
Несколько курьезно выглядит публикация перевода трактата «Биур эсер сефирот» («Толкование десяти сефирот») рабби Азриэла из Жероны (Героны, 1160–1238) – одного из самых ярких представителей ранней теософско-теургической кабалы. Этот трактат, в котором рациональная мысль органически переплетается с мистическим переживанием, – опыт созерцательного размышления о природе эманации в Творении. Переводчик удачно воспроизводит интонацию текста и передает напряженное духовное переживание автора, хотя перевод иногда не вполне точен. Главный недостаток публикации – комментарии Якова Лейба, главы калифорнийской секты Дёнме вест[11], придающие переводу некий оккультный оттенок, характерный для «Нового века».
На интернет-сайте Donmeh West, где нередко публикуют свои работы ученые, деятели религии и культуры, приведен английский перевод «Толкования десяти сефирот». Автор перевода – Рональд Кинер[12], а комментариев – Яков Лейб. Нечипуренко перевел с ивритского оригинала не только текст р. Азриэля, но и эти не вполне адекватные комментарии.
Книгу завершают «кабалистические молитвы и техники медитации». Это пиют р. Шломо ибн Гвироля «Адон олам» («Владыка мира»), краткий фрагмент трактата р. Хаима Виталя «Шаарей кдуша» («Врата святости») и мистический пиют «Ана бе-коах», основанный на сорокадвухбуквенном Б-жественном имени. Переводы молитв вполне удачны, текст р. Хаима Виталя, довольно изощренный, рассчитанный на подготовленного читателя, в переводе порой восхищает одухотворенностью и эстетизмом, но порой недоступен пониманию. Рассуждения автора, сопровождающие эти переводы, свидетельствуют о том, что он совершенно отождествляет себя с кабалистами предшествующих эпох и отчасти считает себя их продолжателем.
Многие идеи проф. Нечипуренко спорны, но оригинальны и интересны. Впрочем, наш обзор не преследует цель подробно анализировать их. Нетривиальный подход автора к философии и кабале свидетельствует о том, что он испытывал внутренние сомнения, колеблясь между рационализмом и эзотеризмом[13]. Читая исследования, вошедшие в данный том, кажется, что их автор находится в романтическом поиске совершенного знания, доступного только при симбиозе философии, мистики и науки.
В целом книга вызывает ностальгическое чувство, напоминая о недавнем прошлом российской науки, когда ученому или просто думающему человеку приходилось на основе добытых правдами и неправдами случайных книг и ксерокопий самостоятельно домысливать недостающие сведения о том или ином явлении культуры. Иногда изоляция и вынужденное уединение способствовали уникальным творческим находкам. Судя по всему, в подобной обстановке создавались и работы проф. Нечипуренко – плоды многолетнего труда. Так или иначе, выход в свет «Еврейской философии и Каббалы» – важная веха в развитии русскоязычной иудаики.
* * *
В 2006 году издательства «АСТ» и «Восток–Запад» приступили к выпуску нового перевода Зоара («Книги сияния»), осуществляемого Я. Ратушным и П. Шаповалом («Зогар. Главная книга каббалистики». Т. 1. Москва, 2006; Т. 2. Москва, 2007; «Мистика Зогара. Происхождение и тайны главной книги каббалистики». Москва, 2007). Зоар – важнейший кабалистический труд, автором которого по традиции считается рабби Шимон бар Йохай (II век н. э.). Труд обрел известность благодаря кастильскому кабалисту рабби Моше де Леону (ум. в 1305 г.) и вскоре после появления широко распространился во всем еврейском мире. Это фундаментальный труд для всей последующей кабалистики, в том числе и для учения р. Ицхака Лурии (Ари), в свою очередь ставшего основой хасидизма. Некоторые хасидские учителя составляли собственные комментарии для книги Зоар, отмеченные утонченной смысловой игрой. До сих пор Зоар – одна из самых читаемых книг в еврейском мире, как в религиозной его части, так и в светской.
Переводы Ратушного и Шаповала не только ущербны, но и создают у читателя извращенное и неверное представление об оригинале. Два тома, включающие комментарии к книге Брейшис (разделы Брейшис – Вайейеце), – это первый последовательный русский перевод Зоара с языка оригинала (в книге М. Кравцова «Рабби Шимон» переведены лишь отдельные фрагменты). В предисловии к своей книге Кравцов отметил, что предельно трудную задачу перевода сакрального эзотерического текста усложняют при работе над Зоаром особенности языка и специфика содержания. Зоар требует от переводчика моральной ответственности, а между тем Ратушный и Шаповал сочли возможным пластично трансформировать текст в угоду привнесенным извне концепциям, чтобы создать своего рода хит массовой культуры.
Текст перевода разбит на краткие фрагменты. К каждому из них написаны комментарии, по объему почти равные тексту. Авторы легко «освобождают» текст от повторов и риторических оборотов, кажущихся им ненужными, разрушая при этом стилистику и поэтическую структуру оригинала. Многочисленные искажения смысла порой свидетельствуют о непонимании арамейского оригинала, порой – о тенденциозной интерпретации его. В некоторых местах текст значительно сокращен[14]. При этом очевидно, что авторы владеют арамейским языком, знакомы с содержанием Зоара, долго изучали его, им известны многие еврейские источники, а также ряд направлений научных исследований еврейской мистики[15]. В комментариях авторы, с одной стороны, используют традиционный подход к тексту, взяв за основу толкования аллегорическое понимание стихов Писания, с другой – трактуют содержание книги в стиле желтой прессы.
Концептуальные построения авторов изложены в спекулятивной книге «Мистика Зогара. Происхождение и тайны главной книги каббалистики». В нее также включен перевод «Сейфер Йецира», фрагменты из трактата р. Элеазара из Вормса (1165–1230) «Содей Разайя» («Секреты таинств») и из анонимного средневекового произведения «Разиэль а-Малах» («Книга ангела Разиэля»). Эти произведения, впервые переведенные на русский язык, посвящены устройству космоса и небесных Чертогов, описаниям мира Меркавы и процесса Творения. «Мистика Зогара» наглядно показывает несовместимость стремлений по-новому и актуально перевести тексты в русле традиции, с опорой на мидраши, Талмуд и кабалу, угодить массовому спросу на мистику и оккультизм, а вместе с тем проявить оригинальность в подходе к рассматриваемым явлениям. Кажется, будто авторы не знают, чему отдать предпочтение: духу учения или рыночной конъюнктуре. Качество переводов оставляет желать лучшего и в содержательном смысле, то же касается и языка.
* * *
Новая волна переводов, несмотря на возможные неудачи, обещает удивительные открытия и достижения. Зачарованный «ореховый сад» еврейской мистики еще ожидает своих исследователей и интерпретаторов.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
допускает и
то, и другое прочтение) на основании аллегорического толкования стиха: «Кто
измерил воды горстью своей, и небеса пядью измерил, и вместил в меру прах
земли» (Ишаяу, 40:12), – как объяснил еще Шабтай Донолло в «Сейфер Хахмони» (X
век).