[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2007 ТИШРЕЙ 5768 – 10(186)
Достоинство в разлиЧии
Джонатан Сакс
Осенью сего года в издательстве «Гешарим» выходит в свет новая книга главного раввина Великобритании лорда Джонатана Сакса – «Достоинство в различии. Как можно избежать крушения современного мира».
Мы публикуем небольшой отрывок из первой части, содержащий обзор основных идей ортодоксального раввина о том, что волнует сегодняшний мир, евреев и все человечество.
Покойный сэр Исайя Берлин, которого я знал лично и уважал, подытожил либеральное кредо фразой, ставшей знаменитой благодаря его великому эссе «Два понятия свободы». Оно кончается словами: «Осознавать относительную ценность своих убеждений и все же непоколебимо их держаться – вот что отличает цивилизованного человека от дикаря». На эти благородные слова Микаэль Сандел, один из самых ярких критиков либерализма, возразил: «Если чьи-либо убеждения только относительно ценны, зачем держаться их непоколебимо»? Этот вопрос воспроизводится сегодня постоянно. Если свобода слова и ассоциаций есть только концепции современной западной цивилизации, на каких основаниях я могу критиковать тех, кто отрицает их как выражение декадентства? Если уважение к человеческой жизни есть только одна из ценностей среди многих, на каких основаниях я могу осуждать смертника-террориста, верящего, что убийство других обеспечивает ему место в раю?
Релятивизм не имеет силы противостоять ураганному ветру религиозного энтузиазма. Только равный по силе встречный энтузиазм может выстоять на этом ветру. Я не верю, что святость человеческой жизни и неотчуждаемые свободы в справедливом обществе релятивны. Они представляют собой религиозные абсолюты. Они прямо вытекают из признания того, что это не мы сотворили Б-га по нашему подобию, но Б-г сотворил нас по Своему. Они принадлежат той традиции, которую разделяют евреи, христиане, мусульмане, несмотря на всю историческую междоусобную вражду между ними. Исцеление должно прийти изнутри религиозного опыта тех, чья жизнь направляется этим опытом. Оно должно прийти, если только придет вообще, из центра самого урагана. Каждый из нас, кто верит в Б-га, обязан противостоять силам экстремизма внутри собственной веры.
В третьей главе я выдвигаю радикально новый аргумент, утверждающий, что определенная парадигма, доминировавшая в западной мысли, религиозной и секулярной, со времен Платона, ошибочна и крайне опасна. Я говорю об идее, согласно которой в нашем поиске истины или высшей действительности мы восходим от «частного» к «универсальному». Частному присуще несовершенство, ограниченность, ущербность; оно – источник ошибок. Истина, напротив, абстрактна, не зависит от времени, универсальна, тождественна везде и для всех. Частное разделяет и порождает войны, истина рождает мир. В тот момент, когда все постигнут истину, конфликт исчезнет. Как может быть иначе? Разве «род» не означает «частное» и разве не лояльность своему роду была источником конфликтов на протяжении веков?
Есть нечто соблазнительное в этой идее, и она покорила много умов. Альфред Вайтхед когда-то заметил, что вся западная философия была «серией примечаний к Платону». Он мог выразиться еще более определенно: не только философия, но и западная религия стала обиталищем духа Платона. Результат был неизбежным и трагичным. Если полная истина, как религиозная, так и научная, едина для всех и во все времена, то если я прав, ты заблуждаешься. Если я забочусь об истине, я должен обратить тебя на мою сторону, и берегись, если ты откажешься быть обращенным. Здесь заключена причина некоторых величайших преступлений в истории и источник потоков человеческой крови.
Западная цивилизация знала пять универсальных культур: Древняя Греция, Древний Рим, средневековые христианство и ислам, а также Просвещение. Три из них были секулярными и две – религиозными. Они принесли миру неизмеримо ценные дары, но также и великие страдания (особенно явно, хотя и не исключительно, евреям). Подобно приливам и отливам они смывали на своем пути местные обычаи и вековечные традиции. Их отношение к культурному разнообразию было подобным отношению индустриализации к биологическому разнообразию. Они уничтожали слабые формы жизни. Они уменьшали различия.
Сегодня мы живем внутри шестой цивилизации – глобального капитализма. Впервые мировой порядок воспроизводится не системой идей, но системой социальных институтов, к которым принадлежат рынок, средства массовой информации и коммуникации, международные корпорации. Однако их эффект оказывается столь же фундаментальным. Он угрожает всему местному, традиционному и особенному. 11 сентября произошло в результате встречи и столкновения двух универсальных культур: глобального капитализма и экстремистской формы ислама, каждая из которых бескомпромиссно угрожает существованию другой.
Пришло время сознательно и определенно изгнать дух Платона. Универсализм должен быть сбалансирован с уважением к местному, особенному, уникальному. Существуют универсалии, принадлежащие именно религии. Еврейская Библия определяет их как «Завет с Ноем». Еврейская традиция раскрывает этот завет в семи основных заповедях. Шесть из них являются запретами идолопоклонства, святотатства, убийства, прелюбодеяния, воровства, произвольной жестокости по отношению к животным. Седьмая заповедь требует создать систему правосудия. Завет с Ноем установил общий для человечества кодекс поведения еще до возникновения религиозных различий и не зависящий от них. Согласно Маймониду, нееврей, соблюдающий заповеди Ноя в силу веры в истину Синайского откровения, данного Моисею, является «праведником среди народов мира». А тот, кто соблюдает эти заповеди как выводы из разума, является «мудрым среди народов». Следовательно, согласно еврейской традиции, человек может служить Б-гу и не будучи евреем.
Эта древняя традиция вновь выступает на передний план в современном мире, которому угрожает столкновение цивилизаций. Она открывает нам, что в центре монотеизма лежит не утверждение, часто принимавшееся за его принцип: «один Б-г и потому один путь к спасению», но признание, что «Единому служат в многообразии». Величие сотворенного мира проявляется в его удивительном разнообразии: в тысячах различных живых языков мира, в дифференциации культур, в самой широте спектра образных выражений человеческого духа, в большинстве из которых, если внимательно прислушаться, мы услышим голос мудрости, открывающий нам нечто, что мы должны знать. Это и есть то, что я называю достоинством различия.
Это большая и трудная идея, и я подошел к пониманию ее только после долгих и нелегких размышлений о месте религии в мире, как современном, так и приходящем ему на смену. Я провел много часов в беседах с лидерами христианства, индуизма, сикхизма, буддизма, джайнизма, зороастризма, бахаизма и ценю дружбу с ними. Я мог легко найти взаимопонимание с представителями ислама из Англии и с Ближнего Востока, и встречи с ними были также важны для меня. Мы работали вместе и в Англии, и на международной арене. Между нами возникали отношения, помогавшие нам даже в напряженное время после 11 сентября ослаблять гнев, тушить вспышки вражды в различных районах мира. Мы делились нашими опасениями, и на этой основе у нас возникали чувства солидарности и доброй воли.
Часто, когда религиозные лидеры встречаются и разговаривают, упор делается на то, что их объединяет, на общие места, как будто различия между религиями поверхностны и тривиальны. Но не общие места выступают на передний план во времена конфликтов, когда то, что постороннему кажется несущественным расхождением, приобретает громадное значение и разделяет соседей, обращая вчерашних друзей во врагов. Фрейд называл это «нарциссизмом маленьких различий». Нет такой незначительной вещи, которая при определенных обстоятельствах не может стать символом идентичности и, тем самым, причиной взаимного отчуждения. Другими словами, мы нуждаемся не только в теологии общности, теологии универсалий человечества, но и в теологии различия, способной ответить на вопрос: «Почему ни одна из цивилизаций не имеет права навязывать себя силой другим цивилизациям?» – или, выражаясь иначе: «Почему Б-г просит нас уважать свободу и достоинство тех, кто не похож на нас?»
Достоинство различия – это больше чем религиозная идея. Это всеохватывающая тема, связывающая нити моей аргументации, которую я раскрываю в последующих главах. Современный прогресс был полон удивительного оптимизма и виделся триумфальным воплощением определенной системы взаимосвязанных идей. Ее моделью была наука, ее стремлением было освобождение от традиций по критериям разума. Обмен товаров на рынке и разделение труда должны были создать богатство, индустриализация и технология – покорить природу. Практический подход к проблемам жизни должен был сделать ее максимально счастливой. Миру предстояло стать одной гигантской машиной, обеспечивающей всеобщее удовлетворение и бесконечный успех «прогресса», ставшего мерой всех вещей. Этот миф, благородный, но радикально неадекватный условиям человеческого существования, все еще находит своих приверженцев. Многие адепты свободного рынка и их сторонники продолжают верить, что максимальная свобода от всяких ограничений во всех сферах человеческой деятельности приведет сама по себе к созданию наилучшего из возможных миров, где все будет совершаться только к лучшему (что было, согласно Лейбницу, прерогативой Б-га).
Я предлагаю иные модель и метафору. Мир нельзя рассматривать как машину. Он представляет собой сложную экологическую систему взаимосвязанных элементов, чье разнообразие – биологическое, личностное, культурное и религиозное – является необходимым для его существования. Все сокращения этого разнообразия, пропагандируемые многими формами современного фундаментализма (торгово-промышленного, научного или религиозного) приведут к обеднению богатой текстуры нашего сосуществования и потенциально губительному ограничению горизонтов наших возможностей. Природа и созданные людьми общественные, экономические и политические образования являются системами упорядоченной сложности. Поэтому им присущи созидательная сила и непредсказуемость. Любая попытка привести их к некому искусственному единообразию во имя одной лишь культуры или веры представляет собой трагическое непонимание условий процветания таких систем. В силу наших различий каждый из нас может внести уникальный вклад в общую жизнь, и всякий вклад имеет значение. Первобытный инстинкт, восходящий к племенному периоду человеческой истории, побуждает нас воспринимать различие как угрозу. Он становится крайне разрушительным сегодня, когда наши пути тесно переплелись. Неожиданным образом рынок, лишенный, по видимости, какого-либо духовного контекста, доносит до нас глубоко религиозную весть: «Во взаимообмене различие становится благословением, а не проклятием». Когда различие ведет к войне, обе стороны проигрывают. Когда оно ведет к взаимному обогащению, выигрывают все.
Кризисы возникают тогда, когда мы пытаемся ответить на вызов сегодняшнего дня концепциями дня вчерашнего. Возможно, мы нуждаемся сегодня в парадигматическом сдвиге, способном предупредить превращение процессов глобализации в повторяющиеся разрушительные войны. Я говорю, исходя из еврейской традиции. Вместе с тем я верю, что каждый из нас должен научиться, исходя из своих традиций, религиозных или секулярных, слушать и быть готовым удивиться тому, что говорят другие. Мы должны открыть себя для их мыслей, даже если они глубоко противоречат нашим. Более того, мы должны быть готовы услышать их боль, увидеть их унижение и обиду, обнаружить, что их представление о нас радикально отличается от нашего представления о самих себе. Мы должны учиться искусству беседы, в которой рождается истина не сократическим методом выявления и отвержения ложных мнений, но существенно иным путем, целью которого должно быть обогащение нашего мира присутствием тех, кто думает, действует и интерпретирует реальность радикально иначе, чем мы. Мы должны осознать значение «частного», а не только «универсального». Ибо при столкновении универсальных цивилизаций мир сотрясается и люди гибнут. Существует много культур, цивилизаций и религий, но Б-г дал нам только один мир для жизни вместе, и он становится все меньше и меньше.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.