[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ СЕНТЯБРЬ 2007 ЭЛУЛ 5767 – 9(185)
Граф Мархоцкий, государство Миньковецкое и еврейское книгопеЧатание на Украине
Вениамин Лукин
Интерес к книге, усилившийся во второй половине XVIII века среди евреев Польши, докатился к концу столетия и до Подолии, отдаленной провинции на юго-востоке страны. Издательские предприятия соседних регионов, по-видимому, уже не справлялись с возросшей потребностью подольских евреев в традиционных, неоднократно переиздававшихся книгах, и в современных, главным образом, мистических, этических и хасидских сочинениях. Потребности местного еврейского книжного рынка, с одной стороны, и местные политические, экономические и социальные условия, благоприятствующие организации книгоиздательств – с другой, пробудили к жизни еврейские типографии Подолии. В течение двадцати лет (1789–1809) одна за другой были основаны еврейские типографии в семи городах и местечках края: Межиров, Миньковцы, Меджибож, Могилев, Янов, Солобковцы, Калюс. Однако самым крупным в регионе и по объему книжной продукции, и по продолжительности функционирования было издательское предприятие местечка Миньковцы. Его возникновение связано с целым рядом необычных исторических обстоятельств, представляющих в особом свете развитие еврейского книгопечатания в Восточной Европе.
Большая синагога в Миньковцах, общий вид. Фото 1920-х годов из коллекции С.А. Таранущенко (Национальная библиотека Украины им. Вернадского, Отдел рукописей, Ф. 278).
Поселение Миньковцы, расположенное в 60 км к северо-востоку от Каменца-Подольского, по дороге на Винницу, получило статус города еще в 1637 году[1]. Евреи поселились здесь, по-видимому, лишь в начале XVIII века, по завершении разрушительной эпохи казацких войн. Самое раннее свидетельство существования еврейской общины Миньковцов обнаружилось в перечне распределения подушного налога с евреев Королевства Польского за 1735 год[2].
Этот и подобные ему финансовые документы, относящиеся к деятельности высшего органа еврейского самоуправления – Ваада четырех земель, позволяют оценить степень благоустроенности той или иной общины. Так, в общей сумме подушного налога с евреев Подольского воеводства доля Миньковцев составила более 5% и оказалась третьей по величине из 37 общин, участвовавших в 1735 году в платеже налога. Само участие общины в раскладке налога и высокая доля платежа свидетельствуют об ее относительном благополучии; впоследствии доля Миньковцев в выплате подушного налога несколько снизилась, но все же оставалась выше средней.
Более объективно оценить степень благоустроенности общины позволяет сопоставление данных подушного налога и еврейской переписи 1765 года[3]. Согласно переписи, в Миньковцах проживало 378 евреев, что составляло около 1% от общей численности евреев Подольского воеводства. При пропорциональном разделении между общинами общей суммы налога в 28 тыс. злотых Миньковцы должны были бы выплачивать около 1% от общей суммы, т. е. около 280 злотых. Однако члены Подольского Ваада при распределении налога учитывали не только численность общин, но и их благосостояние. Назначенная ими сумма налога в 600 злотых соответствовала их «объективной» оценке благоустроенности Миньковцев.
На чем же держалось благополучие общины? Каковы были основные источники дохода миньковецких евреев?
Основной доход приносили аренды промыслов, откупа торговых пошлин и налогов, производство и продажа алкоголя[4]. Статьи дохода с местечка, соответствующие основным областям занятости евреев, перечислены в жалобе (1748 года) кагальных старост на нового арендатора местечка, взвинтившего поборы. Это – сборы с котлов и винниц, пошлины на продажу водки, пива и меда, на выпечку хлеба, налог на выращивание свиней, чинш с торговых лавок, пошлины на покупку зерна и торговлю на ярмарках, сбор животного жира с резников и тому подобное[5].
Основные промыслы, арендуемые миньковецкими евреями, отмечены в арендных контрактах 1750–1760-х годов. В них перечислены: изготовление селитры и пороха, содержание городской броварни и панских винниц в местечке и селах, эксплуата
ция мельниц в местечке и в четырех селах, содержание панского заезжего дома на рыночной площади и корчем в Миньковцах и ближайших селах (Миньковецкий ключ)[6].
Ведомости чиншевого сбора 1760–1770-х годов уточняют сведения о сферах занятости евреев, вплоть до конкретных профессий, и позволяют представить план застройки местечка и социальную стратиграфию еврейского населения. Согласно ведомости 1764 года,[7] 25 больших еврейских домов с котлами для производства алкоголя сформировали четырехугольную рыночную площадь в центре местечка, с них взимался котловый сбор, который превышал обычный чинш. В этих домах проживала местная элита, в их числе кагальные старосты и крупные арендаторы. (Помимо еврейских, на рыночную площадь выходил заезжий дом, принадлежавший владельцу местечка и находившийся в аренде у евреев, а также три мещанских дома). В центре площади разместились 25 еврейских лавок, они были обложены несколько меньшим сбором; а самый низкий чинш взимался с 22 так называемых «затыльных» еврейских домов, не имевших непосредственного выхода на центральную площадь местечка. Здесь проживали в основном ремесленники, а также пекари, винники, резники.
Само местечко было практически полностью заселено евреями, а христиане жили в его предместьях. В 1770 году в центре местечка было зарегистрировано 80 домов, а в предместьях – 57[8]. Мещане-христиане, расселившиеся на периферии города, в большинстве своем были заняты в огородничестве и земледелии, а некоторые владели ремеслами, в том числе кузнечным и кушнирским (скорняжным). В конце 1780-х годов Миньковцы с сотней еврейских домов представляли собой средних размеров местечко, типичное для Подолии.
Большая синагога в Миньковцах, фрагмент настенных росписей.
Фото 1920-х годов из коллекции С.А. Таранущенко
(Национальная библиотека Украины им. Вернадского, Отдел рукописей, Ф. 278).
Упомянутые выше хозяйственные документы позволяют дополнить эти социоэкономические характеристики общины некоторыми чертами ее культурного облика. Очевидные свидетельства еврейской грамотности – подписи под жалобами и контрактами, выполненные на иврите, согласно принятой формуле (заметим в этой связи, что никто из мещан – членов городского управления – не сумел поставить свою подпись под совместной с кагалом жалобой на зарвавшегося арендатора). Среди евреев, поселившихся в местечке, нашлись те, кто был способен организовать отдельные промыслы и управлять городским хозяйством в целом. Здесь поселились и ремесленники, владевшие всеми необходимыми для местечка специальностями: портные, шапочники, скорняки, а также более редкие специалисты: ювелир, изготовитель котлов, «винник» и «пороховник». Среди хозяев элитных домов были два цирюльника, выполнявшие и медицинские обязанности, а в одном из «затыльных» домов проживала знахарка.
Еврейская община устроила в местечке свои традиционные институции, имела автономное управление – кагал, раввина, хазана, 3 шамесов, 4 шойхетов («резников») и 2 менакеров («жиловник», специалист по очистке мяса от жил) и проч.[9] На обрывистом берегу Ушицы в 1776 году евреи построили Большую деревянную синагогу, которая стала самым выдающимся зданием в местечке. (Старую деревянную церковь вскоре снесли из-за ветхости, а костел построили лишь в начале XIX века). Женская галерея была пристроена к основному объему здания на уровне второго этажа несколько позже. Щелевидный просвет соединил ее с молельным залом. Интерьеры синагоги, сфотографированные в 1920-х годах,– лучшее свидетельство своеобразия культурно-психологического облика общины. Стены синагоги и купол – ярус за ярусом – покрыты полихромными росписями, в нижнем ярусе – тексты молитв и псалмов. Наиболее характерные, изобразительные мотивы помещены в росписях купола. С северной стороны – лев в схватке с единорогом, повозка, въезжающая в ворота. А еще выше райский сад с изображениями зверей, вписанными в картуши. С западной стороны – левиафан, свернувшийся в кольцо, внутри которого находится город, а рядом с ним легендарный «шор». Эти изображения словно приближали мессианские времена, отвечая общему настроению напряженного ожидания прихода Мошиаха и освобождения из голуса. В символических изображениях Миньковецкой синагоги мистический настрой, столь характерный в XVIII веке для евреев юго-восточных окраин Польши, выражен особенно ярко.
О накале мистических поисков выхода из голуса в Миньковцах свидетельствует и тот факт, что здесь образовалась тайная община последователей Якова Франка (1726–1791). В списке франкистов, перешедших в католичество во Львове после диспута 1759 года, фигурируют имена полутора десятка миньковецких евреев[10].
К 1780-м годам благодаря жизнедеятельности еврейской общины полностью определился городской характер поселения. Миньковецкий рынок с еврейскими ремесленными мастерскими и торговыми лавками представлял собой ядро экономической структуры феодального поместья. Однако полноценным городом, не только в экономической, но и в культурной сфере, Миньковцам предстояло стать лишь на следующем этапе своей истории, в результате совместной деятельности евреев и нового владельца города в области книгоиздательства.
В 1788 году местечко Миньковцы с несколькими селами (всего около 6 тыс. десятин земли) перешло во владение шляхтича Игнация Мархоцкого (1755–1827)[11]. В небольшом еврейском местечке, центре сельскохозяйственного ключа, Мархоцкий решил воплотить свои представления об идеальном устройстве города – столицы государства, основанного на началах свободы, законности и просвещения. Эти представления получили наглядное воплощение, когда после второго раздела Польши (1793 год) и присоединения Подолии к Российской империи он расставил по границе своего имения столбы с надписью «Граница государства Миньковецкого от царства Российского», ввел на этой территории собственные ассигнации и учредил свою милицию. С длинной бородой, в пурпурной тоге, расшитой золотом, граф Игнаций Мархоцкий выглядел и ощущал себя патриархом, «отцом народов», населявших его владения. В основу представлений Мархоцкого о городе, государстве и задачах правителя легли любимые им сочинения древних авторов и французских энциклопедистов, сведения из Римского права и постановления Четырехлетнего Сейма.
Одним из первых законодательных актов Мархоцкий фактически отменил в своем имении крепостное право, заменив барщину умеренным чиншем за землю, а круговую поруку – ответственностью каждого перед законом; он запретил под угрозой штрафа называть крестьянина мужиком, холопом, хамом. Главным законотворческим сочинением Мархоцкого стало «Право города Миньковцы» (1791),[12] открывающееся прославлением городов, призванных приносить пользу жителям, способствовать развитию искусств, ремесел и торговли. Согласно вводимому законодательству, владелец города отказался от каких-либо поборов с мещан, за исключением умеренного и постоянного чинша за землю. Он даровал мещанам свободы торговли, промыслов и строительства. Для обеспечения городского самоуправления учреждался магистрат с выборными членами (единственное условие избрания главы магистрата и писаря – их грамотность).
Евреям – жителям города – посвящена отдельная 6-я глава «Права», которая с очевидностью призвана была круто изменить правовое и экономическое положение евреев местечка. Традиционная кагальная система еврейского самоуправления фактически отменялась; евреи, как и прочие горожане, избирались в органы городского самоуправления, подчинялись его решениям и были подсудны городскому суду. Признавая в евреях необходимый для города торговый элемент, владелец ввел чуждую еврейской торговле скрупулезную регламентацию. Согласно взглядам Мархоцкого, ремеслами должны были заниматься мещане-христиане, организованные в ремесленные цехи, этой цеховой организации он посвятил несколько разделов «Права», ограничив до минимума сферу ремесленных промыслов евреев.
Еврейский дом в Миньковцах.
Фотография 1960-х годов.
Одним из самых насущных и важных нововведений, по мысли Мархоцкого, стало учреждение типографии. Для этой цели в 1792 году в Минковцы прибыл профессиональный типограф Веселовский. В собственной типографии владелец Миньковцов начал издавать свои законодательные акты, религиозные проповеди, торжественные речи, медицинские руководства для народа и даже литературную классику.
Издательское дело, затеянное Мархоцким, не могло остаться незамеченным евреями, ведь владелец местечка внедрил в повседневную жизнь употребление отпечатанных в своей типографии ассигнаций, всевозможных бланков, гербовой бумаги для подачи прошений, а также разнообразных воззваний. Среди евреев нашлись состоятельные люди, которым была близка мысль об организации еврейского книгоиздательского предприятия, они были готовы вложить в него свои средства. Внешние условия вполне благоприятствовали реализации этого проекта: с одной стороны, смелые и всесторонние реформы, проводимые в жизнь владельцем, создавали ощущение независимости жителей от губернской и центральной администрации, да и вопросы цензуры еврейских книг еще не встали на повестку дня; с другой – Миньковцы в 1790-х годах приобрели авторитет регионального еврейского центра – раввин общины р. Копл-Гирш, занимал пост главы раввинского суда уездного центра Ушица, а в 1796 году был избран уездным раввином[13].
Согласно «ведомости», поданной подольским губернатором Иваном Эссеном, еврейские типографии в Миньковцах были открыты в 1792 и 1802 годах «с разрешения помещика Мархоцкого»[14]. «Ведомость о еврейских типографиях», составленная в Министерстве народного просвещения в 1827 году, утверждает, что еврейская типография «заведена [в] 1792 году с воли помещика Мархоцкого»[15]. Автор классического труда по истории еврейского печатного дела в Польше Хаим Фридберг считает, что на первое время Мархоцкий предоставил евреям, не имевшим еще типографии, свой печатный пресс[16]. Нет сомнения в том, что граф Мархоцкий поддержал инициативу евреев не только в силу финансовой заинтересованности в предприятии, обязанном платить ему налог. Воспитанный на идеях Просвещения, он не мог не усмотреть в типографии учреждение, прибавляющее честь и славу его городу. Отсюда, возможно, и польская надпись, помещенная по просьбе или требованию владельца на титульных листах еврейских книг «w drukarni w miesс́ie Mińkowcach dziedzycznym Ignacego Scibor Marchockiego» («в типографии наследственного города Игнация Щибора Мархоцкого Миньковцы»).
Разделяя приведенное выше утверждение Фридберга, мы предполагаем, что в первые годы издание польских и еврейских книг происходило в общем помещении, на общем оборудовании, установкой которого руководил польский печатник Веселовский. Большинство источников датирует основание и польской, и еврейской типографий в Миньковцах 1792 года. Издание книг на иврите и на польском началось также практически одновременно – первая еврейская книга вышла предположительно в 1795 году, а первая польская – в 1796 году.
Первый лист сочинения Игнация Мархоцкого «Право города Миньковцы». Миньковцы, 1791 год.
Еврейские книги начал издавать в Миньковцах типограф Иехезкел, прибывший из Межирова вместе с двумя наборщиками в 1795 году[17]. Совладельцами первой еврейской типографии в Миньковцах стали местные евреи Йосеф и его сын Мойше, известный впоследствии под именем Мойше Мадпис (Печатник).
Вместе с миньковецкими евреями в типографии трудились специалисты-наборщики и рабочие пресса («прессцайгеры») из Межирова, Сухостава и Кореца. Среди религиозных авторитетов, рекомендовавших первые издания типографии, были знаменитый хасидский цадик р. Леви-Ицхок из Бердичева и миньковецкий раввин Яков-Цви (он же Копл-Гирш), глава раввинского суда в Ушице и раввин Ушицкого уезда.
Первая типография в Миньковцах прекратила свое существование в 1801 году, когда Иехезкел возвращается в Межиров и туда же переезжает миньковецкий печатник Иехил-Михл Кахана, прихватив с собой типографские материалы и печатные доски с изображениями цветов, использовавшиеся для оформления титулов миньковецких изданий. Тогда же дети Мойше Мадписа продали унаследованную ими часть издательского оборудования печатникам местечка Белозерка (Кременецкого уезда), передав им и рукописи, предполагавшиеся к изданию в Миньковцах.
Однако после двухлетнего перерыва в 1803 году в Миньковцах открылись сразу две еврейские типографии: печатника Авроома-Мордехая (по-видимому, брата Иехезкела), который перевез свой печатный станок из Межирова, и Менахема-Мендла, сына Авроома-Шеваха.
В период до 1818 года в Миньковцах открылась третья еврейская типография. Ее владельцем был р. Хаим, сын р. Ицхака, издававший книги как на иврите, так и на идише[18].
Изданные в Миньковцах книги ценились в еврейском мире за их высокое качество; авторитетные раввины рекомендовали миньковецкую типографию желающим издать ту или иную рукопись. Несколько раз издание еврейских книг в Миньковцах прерывалось на срок от двух до четырех лет, а затем вновь возобновлялось. Деятельность очередного миньковецкого издателя нередко начиналась с выпуска в свет новой, не издававшейся до того рукописи; возможно лицо, передававшее рукопись в типографию, участвовало также в расходах по ее изданию.
Титульный лист книги Беньямина, сына Аарона из Заложцев: Амтахат Беньямин (иврит, «Сума Беньямина»).
Миньковцы, 1796 год.
В 1827 году, в год смерти владельца местечка, выпуск еврейских книг в Миньковцах прекратился. В общей сложности за 32 года здесь было издано более 40 книг, среди них молитвенники, сборники псалмов и слихойс, библейские книги, книги мидрашей, кабалистические и хасидские сочинения, этические трактаты и т. д.
Тиражи Миньковецких типографий, как и большинства еврейских типографий Украины, не были массовыми и составляли, вероятно, не более тысячи экземпляров (сегодня миньковецкие издания являются библиографической редкостью). При таких тиражах невысоким был и коммерческий эффект книгоиздательского предприятия, что вынуждало его хозяев время от времени закрывать или продавать его. Думается, что именно благодаря поддержке и покровительству владельца местечка миньковецкое книгоиздательство стало самым долговременным и плодотворным издательским проектом подольского еврейства.
По смерти Игнация Мархоцкого миньковецкое имение досталось его сыну Каролю, который после польского восстания 1830–1831 года был выслан в Курск, а затем в Пермь и вернулся ненадолго в Миньковцы лишь в 1832 году[19]. Возможно, в том же году евреи предприняли попытку возобновить печатное дело в Миньковцах, издав сочинение по еврейской этике «Рейшис хохма», эта книга и стала последним миньковецким изданием. В 1836 году местечко Миньковцы перешло в государственное владение.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.