[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2007 АВ 5767 – 8(184)
Ворота Востока
Илья Карпенко
<…> Народ, собранный из народов,
занимающийся хозяйством и торговлею
и живущий на вершине земли.
(Иехезкел, 38:12)
Дербент – город с историей, уходящей корнями в «лохматую древность». Некоторые исследователи утверждают, что Дербенту более 5000 лет! Другие с ними спорят, но это не меняет существа вопроса: Дербент является одним из древнейших городов мира и самым древним городом России.
Что касается времени поселения здесь евреев, то и тут дискутировать особенно не о чем. Доподлинно известно, что горские евреи живут в этих краях много столетий и, наряду с армянами и омусульманенными местными народами, являются коренными представителями славного племени дербентцев. Еврейская община Дербента всегда была одной из самых многочисленных на Кавказе.
Стена цитадели Нарын-кала и Джалганский хребет.
«Заря ахнула от изумления, взглянувши на него впервые…» Так начинает описание Дербента Александр Бестужев-Марлинский. Что ж, заре было отчего «ахнуть». Дербент – город необычайный! Уникально само его расположение. Ни в каком другом месте Кавказские горы не спускаются так близко к Каспийскому морю. Ширина прибрежной полосы составляет здесь всего три километра. И этот узкий проход надежно перекрыт городом-крепостью. «Дар» по-персидски означает «ворота», «бенд» – «узел, замок, запор». Соответственно, «Дарбенд» – «Узел ворот».
Греки называли его Албанским проходом, римляне – Хазарскими воротами. Арабы, очарованные красотой Дербента, назвали его Баб аль-Абваб – «Ворота ворот». В мировой истории Дербент стал своеобразным «блокпостом» между Европой и Азией.
Дербент <…> сам весь являлся железными вратами; это была действительно огромная стена, предназначенная отделять Азию от Европы и остановить своим камнем и бронзой вторжение скифов, этой грозы древнего мира <…> в самом имени которых слышался свист их стрел.
(Александр Дюма, «Путешествие на Кавказ».)
Считалось, что первыми хозяевами города были кавказские албанцы. Однако раскопки, проведенные в 1971 году Александром Кудрявцевым, обнаружили на этом месте поселение IV–III тысячелетия до н. э.! Александр Абакарович почти всю свою творческую биографию историка и археолога посвятил древнему Дербенту, снискав за это, помимо званий и наград, титул Почетного гражданина города. Обнаруженные им каменные и бронзовые изделия, древний «сельхозинвентарь», фигурки богини плодородия, зерновые ямы «удревнили» и без того древний город, доказав, что история Дербента насчитывает никак не менее пяти тысячелетий.
В III–I тысячелетиях до н. э. на нынешних землях Азербайджана и Дагестана возникает могущественное государство – Кавказская Албания, в состав которой входит Дербент. Сначала это был город-крепость на ее северной границе, затем, в I–III веках н. э., один из крупных политических центров.
В середине III столетия Дербент был захвачен персидским царем Шапуром I, учинившим в городе «разрушения и пожарища», а в IV веке окончательно попал под власть персов.
Дербент не мог оставить равнодушным никого. Так, Моисей Каланкатуйский восхищается его «дивными стенами», отмечая, что для их построения «цари персидские изнурили страну нашу <Албанию>, мобилизуя архитекторов и изыскивая много различных материалов».
На протяжении своей истории Дербент много раз менял хозяев. На эти «дивные стены» претендовали Римская империя и Византия, Парфия и сасанидский Иран, Хазарский каганат и Арабский халифат, государство Сельджуков и Золотая Орда, сефевидские шахи и турецкие султаны. Ну и, конечно, российские императоры.
Заслуга Хосрова I по прозвищу Ануширван («Бессмертный душою») из династии Сасанидов состояла в том, что, «мобилизуя архитекторов» и «изыскивая материалы», персы построили крепость в том виде, в котором она сохранилась следующие полтора тысячелетия.
Многие выдающиеся люди побывали в Дербенте и писали о нем. Это Плиний Старший (23–79), Тацит (55–120), Птолемей (70–147), Плутарх (II век н. э.), Мовсес Каланкатуаци (он же Моисей Каланкатуйский; IV век), Аль-Масуди (X век), Марко Поло (1295 год), Афанасий Никитин (1466 год), Адам Олеарий (1638 год), Дмитрий Кантемир (1722 год), Самуэль Готлиб Гмелин (1770 год), Александр Бестужев-Марлинский (1830–1834 годы), Александр Дюма (1858 год) и др. Что уж говорить о полководцах, в разное время пытавшихся покорить этот «засов», запирающий ворота Востока…
О Дербенте упоминается даже в одной из сур Корана. Особый интерес представляют местная историческая хроника «Дербент-наме» Мухаммеда Аваби (она была подарена Петру I в 1722 году), а также средневековое сочинение «Тарихи Баб аль-Абваб» – о жизни Дербента в X–XI веках.
Считается, что первое письменное упоминание Каспийских ворот принадлежит древнегреческому историку Гекатею Милетскому и относится к VI веку до н. э. Писал об этих местах и «отец истории» Геродот в связи с походом в конце VIII – начале VII века до н. э. скифов в Азию, куда они вторглись «по верхней дороге, имея по правую руку Кавказские горы»…
Но вернемся к описанию Дербента, принадлежащему перу декабриста, поэта и писателя Бестужева-Марлинского:
Это был поток камней и грязи с трещинами вместо улиц, которых сам почтенный строитель не распутал бы среди бела дня. Все дома родились слепыми, все их черепа были расплюснуты под адской пятой, все они пищали от тесноты, ущемленные между двух высоких, длинных-предлинных стен. Все вместе походило, одним словом, на огромного удава, который под чешуей домов растянулся с горы на солнышке и поднял свою зубчатую голову крепостью Нарын, а хвостом играет в Каспийском море.
«Зубчатой головой» этого огромного удава, которая упирается в отрог Джалганского хребта, является цитадель Нарын-кала. Знаменитый путешественник, голштинский посол Адам Олеарий писал, что городские стены «столь широки, что по ним можно ехать в телеге». Это правда, толщина стен – до трех с половиной метров! Высота – до 20 метров, а протяженность стен цитадели – свыше 700 метров…
Об этом и многом другом рассказывает наш не по возрасту темпераментный экскурсовод Эдуард Ханухович Якубов, заведующий научно-просветительским отделом Дербентского музея-заповедника. От Эдуарда Хануховича мы узнаем, что дербентский оборонительный комплекс включал цитадель Нарын-кала и две длинные городские стены. Они полностью перегораживали приморский проход и уходили в море, образуя порт. Остатки этих стен прослеживаются в море почти на 300 метров!
Между стенами, отстоявшими друг от друга на 350–450 метров, и располагался средневековый город. Он сохранился. В нем, как и прежде, живут люди. Его строили из знаменитого дербентского камня – желтоватого известняка, красивого и очень прочного. «Из него построена вся крепость и весь Дербент. Он такой крепкий, что даже те стены, которые уходят в море, водой не размываются», – объясняет Эдуард Якубов.
В Старом городе – девять магалов (кварталов), – побывав там, испытываешь чувство, будто перешагнул столетия…
За крепостной стеной
Дербентская крепость на самом деле была лишь частью оборонительной системы, куда входило также мощное фортификационное сооружение – труднопреодолимая преграда, контролирующая все горные дороги. Называлась она Даг-бары («Горная стена») и состояла из стен, башен, ворот и охраняющих их поселений, расположенных в стратегически важных местах. Уходила Даг-бары высоко в горы, и протяженность ее была, по данным историков, более 40 километров. Адам Олеарий, однако, приводит и другую цифру: «Повыше города через горы, лесистые здесь, построена была стена толщиной в три фута, которая, как говорят, тянулась на 60 миль в сторону Понта» (Эвксинского, то есть Черного моря. – И. К.). 60 миль – это почти 100 километров!..
Дербентскую цитадель в ее нынешнем виде и фрагментарно уцелевшую горную систему укреплений Даг-бары, по праву называвшуюся Великой Кавказской стеной, напомним, построили персы. Предки же горских евреев, вместе с персами, в качестве колонистов были переселены на Восточный Кавказ для обслуживания и охраны иранских крепостей.
Вопрос о происхождении горских евреев по-прежнему вызывает много споров. Помимо основной, «вавилонской» версии Игоря Семенова (см. Лехаим, 2007, № 7), есть и другие. Например, версия Ильи Анисимова, в конце XIX века предложившего теорию о происхождении горских евреев от персов, смешавшихся с вавилонскими евреями. Эта гипотеза радостно была подхвачена в советское время, благодаря чему ругательное слово «еврей» здесь было вытеснено благородным словом «тат»…
Существуют и предания самих горских евреев, которые в основном делятся на две группы. Первая – о происхождении горских евреев от обитателей древнего Иудейского царства, от колен Иуды и Вениамина, и пленников Навуходоносора («вавилонское пленение»). Она основывается на том, что два эти колена долгое время жили на юге, в пределах Иудейского царства, в 586 году до н. э. были уведены вавилонским царем Навуходоносором в плен в Месопотамию, а со временем расселились в пределах Персидского царства. Вторая легенда о том, что горские евреи – это потомки пленников ассирийского царя Салманасара и его преемника Саргона II, захвативших Самарию, столицу Десятиколенного царства, уведших евреев в плен и поселивших их в Мидии. И горские евреи, соответственно, происходят от десяти северных колен, выведенных ассирийцами из Самарии. (Кстати, такого же мнения придерживался известный дербентский раввин Яков Ицхаки.)
Читают свиток Эстер...
Но большинство исследователей все же связывает появление предков современных горских евреев в окрестностях Дербента с именами сасанидских правителей Кавада I (488–496, 499–531 годы) и Хосрова I Ануширвана (531–579 годы).
Жившие здесь евреи, несмотря на тесный контакт с персами и местными народами, на протяжении пятнадцати веков сохраняли свою религию, исконные традиции и обычаи. Так, в Иерусалимском Талмуде (Мегила, 4) говорится о рабби Шимоне Сеферо, состоявшем учителем в дербентской еврейской общине, которая в те времена (середина IV века н. э.) была весьма значительна.
В 1253 году фламандский путешественник монах Гильом де Рубрук, посетивший Дербент, отмечает в своих записях, что «вся местность густо населена евреями». А в 1647 году Адам Олеарий написал: «В городе Дербенте нет, как утверждают некоторые писатели, христиан; здесь живут лишь магометане и иудеи, писавшие себя из колена Вениаминова».
Если горские евреи Азербайджана рассказывают ужасы о бедах, причиненных им Надир-шахом в 1742 году, то евреи Дербента – предания о злодеяниях Казикумухского хана. Недалеко от Дербента находилось самое большое еврейское поселение под названием Аба-Сово. В 1797 году хан Казикумухский привел многочисленную банду лакцев и разграбил село. Вырезано было почти все мужское население, женщин и девочек убили или увели с собой. Немногие оставшиеся в живых переселились в Дербент.
Шихали-хан (1791–1806), ставший ханом Дербента после смерти Фатали-хана, очень ценил евреев и уравнял их в правах с мусульманами. Евреям предоставили статус постоянных жителей Дербента и разрешили селиться в центре города. Так у южной стены появился еврейский квартал, получивший название «Тенге-махала».
В 1806 году Дербентом овладели русские войска, были установлены границы с Персией и Турцией. Историки говорят, что вхождение Кавказа в состав России спасло местных евреев от погромов и насильственного обращения в ислам. Присоединение к России стало толчком для роста численности общины Дербента. Если в 1795-м в Дербенте проживал 461 еврей, то в 1910-м – 4012 человек (31% населения города), а в 1970-м в Дербенте насчитывалось около 15 тыс. евреев. Впрочем, в общине говорят, что это официальная статистика, – на самом деле до первой алии в городе жили 32 тыс. евреев.
«Келе-куче» и «Келе-Нумаз»
В Дербенте селились по такому принципу: верхняя, самая старая часть города, ближе к Нарын-кала, – мусульманская; ниже базара – в центральной, равнинной части – жили преимущественно евреи, а еще ниже, ближе к морю – армяне и русские.
«Келе-Куче» означает «Большая (длинная) улица». Именно так раньше называли главную еврейскую улицу Дербента, ныне – улицу Таги-заде. Другое ее название – «Джугут махаля» (Еврейский квартал). На этой улице стоит Большая дербентская синагога – «Келе-Нумаз».
Историк Геннадий Сосунов поясняет, что, переселяясь в Дербент из различных селений Дагестана, горские евреи несли с собой свои местные традиции, обычаи, свой сельский разговорный диалект. Здесь они открывали синагоги, каждая из которых имела свое название.
После 1917 года в Дербенте существовало одиннадцать синагог – Большая и Малая синагоги, синагоги «Хивро», «Ханухи», «Огьо», «Мильхочи», названные по именам их хозяев. Была синагога «Эшкенази», то есть синагога европейских евреев, слободская синагога, называемая горскими евреями «Нимаз Слободке». Существовали также синагоги с названиями тех селений, откуда пришли их основатели. Это «Орогьи» (Араг), «Мугъорти» (Мугарты) и «Пенджи» (Хели-Пенджи). По воспоминаниям старожилов, к 1931 году в Дербенте оставалось еще семь синагог, но постепенно все они были закрыты, и действующей осталась только Большая синагога.
Синагога «Келе-Нумаз» была построена на средства пяти братьев – купцов Ханукаевых. Нам показали фотографию синагоги в день открытия, в 1914 году. Площадь «Келе-Нумаз» – более 500 квадратных метров, здесь и по сей день работает еврейская община Дербента. Однако за прошедшие почти 100 лет здание устарело. И это хорошо понимают в общине.
Здесь утверждают, что на сегодняшний день из 120 тыс. человек, населяющих город, около 8 тыс. – евреи. Раввин Овадья Исаков говорит, что даже больше, но многие в Дербенте не живут, а зарабатывают где могут – в Москве и других городах России. Поэтому сосчитать дербентских евреев довольно трудно.
Дербентская синагога «Келе-Нумаз».
Еврейские промыслы
Жители горных аулов Дагестана издревле развивали ремесла: Гоцатль славился изделиями из меди, Балхар – керамикой, Унуцкуль – инкрустациями, Кубачи – «ювелиркой».
В гербе Дербента, «высочайше» утвержденном в 1843 году (через три года после присвоения ему статуса города Российской империи), имеются интересные детали:
В нижней <половине щита>, разделенной на две части и имеющей серебряное поле, на правой стороне старая крепостная стена с воротами, упирающаяся в хребет гор с одной стороны и примыкающая к морю с другой; на левой стороне переплетшиеся корни растения марены и несколько стеблей мака, перевязанных золотою веревкою в знак того, что жители с большим успехом занимаются обработкой марены и разводят мак для приготовления из него опиуму (ширияк).
Таким образом, «геральдически» увековечено одно из основных занятий дербентских евреев – окультуривание «марены нугорес». Способ выращивания этого дикого растения, между прочим, принадлежит именно жителю Дербента. Что же касается разведения мака и приготовления опиума… И это занятие небесполезное. Для медицины, конечно.
Евреи выращивали марену и получали из нее краситель ярко-красного цвета, без которого невозможно было развитое в этом регионе ковроткачество. Причем они не только производили марену, но и владели секретами крашения шерстяной пряжи.
Кроме марены и мака, объектами «промыслов» евреев Дербента и окрестностей являлись садоводство, сушка фруктов, рыба. Занимались они этим весьма успешно и поставляли свою продукцию на Нижегородскую (а до 1817 года на Макарьевскую) ярмарку. Ну и, конечно же, древнейшим из еврейских промыслов было виноделие! В этих краях существовало поверье о том, что виноградная лоза берет свое начало с Джалганского хребта.
В ставшем со временем мусульманским краю изменилось отношение к вину. Лишь два народа, традиционно приверженные виноделию и винокурению, продолжали развивать здесь эти древние промыслы – армяне и евреи.
Говорят, уже в середине XIX века в Дербенте появились первые промышленные предприятия – два винных завода, принадлежавших евреям Манаширу-Аге и помещику Ханоху. О высоком уровне развития этого дела можно убедиться на Дербентском коньячном комбинате – одном из крупнейших винно-коньячных предприятий в России и Европе.
Главный инженер предприятия – Павел Ягутилович Мишиев. Он депутат городского собрания, кандидат наук, а также уважаемый член Совета еврейской общины. Недавно Павла Мишиева наградили Орденом Дружбы. В том, что завод – далеко не последняя достопримечательность Дербента, мы убедились на собственном опыте. Экскурсию по главному градообразующему предприятию провели его лучшие люди: Семен Гилядов – начальник цеха розлива, Валерий Данилян – начальник купажного цеха и Дадаш Султанов – руководитель торгового комплекса. Такой замечательный «триумвират»: еврей, армянин и азербайджанец. Зовутся они гордо – коньячники!
Семен, Валерий и Дадаш ведут нас по заводу, показывают свое богатое хозяйство, демонстрируют многочисленные международные награды… Интересуюсь, какой же в Дербенте главный «язык винодела»?
– Да очень просто, – улыбается Валерий Михайлович. – На каком языке утром поздороваемся, на том целый день и разговариваем. Если на азербайджанском – говорим по-азербайджански, на еврейском – по-еврейски. А на армянском друг друга поприветствуем – значит, весь день будем говорить по-армянски!
«Коньячный интернационал» – С. Гилядов, В. Данилян, Д. Султанов.
Музей горских евреев
Директор этого уникального музея Ирина Михайлова показывает свои сокровища. Для сохранения памяти о предках, сохранения своих корней и традиций они и вправду бесценны. Ведь на месте большинства сел Дагестана, откуда горские евреи переехали в Дербент, Махачкалу, Буйнакск и Кизляр, сейчас одни руины да старые мацевы на кладбищах… А в городе люди стараются жить по-городскому: «Этот старый хлам, – рассуждают они, – кому он нужен?»
Вот почему так бережно держит в руках Ирина Хаимовна древний тар – еврейский прародитель современной гитары, с гордостью демонстрирует тэфт – горский бубен, с любовью рассказывает о кеманче – местной разновидности скрипки.
Музей горских евреев в Дербенте появился, как многое хорошее в нашей жизни, спонтанно, или, можно даже сказать, случайно. Еврейские женщины, начавшие приходить на заседания своего Женского клуба, стали собирать вокруг себя вещи, документы, книги, фотографии, имеющие отношение к истории своих семей, своего города и народа. Расположен музей в единственной комнате, которая арендуется для занятий Женского клуба – увы, другого помещения нет. Держится все, естественно, на энтузиазме. А также на любви, памяти, осознании своей мицвы.
Поскольку здесь проходят заседания Женского клуба, на стенах – стенды. Это и «отчеты о проделанной работе», и памятные альбомы. Праздники, путешествия, летние семейные лагеря. А также портреты женщин – ветеранов, долгожителей, специалистов… Тут же помещены «10 заповедей хорошей жены». Читаем:
Не одобряй его врагов и не ненавидь его друзей <…> Не ожидай от него невозможного <…> Если ты будешь внимательна к его просьбам, он будет твоим рабом <…> Если будешь обращаться с ним, как с царем, он будет относиться к тебе, как к царице…
Принадлежат эти заповеди Ицхоку бен Эльякиму, а изложены они в его книге «Бедное сердце» в 1620 году!
Еще один энтузиаст музея – Ирина Фараджева – показывает нам богатства женского убранства. Оригинальный головной убор назывался «чутгъу», украшался серебром или бисером, поверх него надевался платок. Разновидностей платков было великое множество – «мендил», «келегъэи», «дугьур»… Своеобразны сумки – «зембиль», важную функцию выполняли пояса – «кемер». Украшения состояли из серег, браслетов, ожерелий, колец, бус…
В целом одежда и украшения горских евреев ненамного отличались от убранства других местных народов – они имели отчетливый кавказский отпечаток (например, мужчины носили черкесские кинжалы). У горских евреев были почти такие же орудия сельхозпроизводства и ремесел, как и у соседей. Практически не было отличий в планировке жилищ (не считая некоторых особенностей в интерьере).
Экспонаты Музея горских евреев.
Но тем не менее горские евреи всегда жили обособленно, оберегая свой образ жизни и свою религию и при этом поддерживая с разноплеменными соседями добрые отношения. В этом, объяснили нам, заключается особое «дербентское воспитание».
Важное место в музее занимают фотографии выдающихся земляков-соплеменников. Это раввины, ветераны, ударники социалистического (и капиталистического) труда, художники, писатели, поэты, ученые, врачи… Вот портрет Шаула Симанду – поэта, писавшего на азербайджанском языке… ивритскими буквами! А вот купец 2-й гильдии Шомоил-Овшолом Ханукаев – один из пяти братьев, основавших «Келе-Нумаз». Фото Мугдаши Хизгилова – знаменитого Черного Капитана. Вот выдающийся хирург Гавриил Илизаров.
Для полноты этнографической картины нам не хватало только какого-нибудь национального блюда. Что ж, пожалуйста! Ирина Хаимовна потчует нас горско-еврейской вкуснятиной под названием «хоегушд». «Хое» – яйцо, «гушд» – мясо. И то и другое в нем присутствует. А еще – лук, тушенный каким-то особым способом. Пальчики оближешь!
Закон кавказского гостеприимства свят и для горских евреев. Наверное, особенности горско-еврейского менталитета состоят именно в этом «симбиозе»: сохраняя законы и традиции своего народа, они восприняли традиции Кавказа. И, благодаря выборочному принятию чужих законов, удалось сохранить свои, исконно еврейские…
Мудрецы Дербента
Ирина Михайлова рассказывает о духовных наставниках евреев Кавказа, показывает старые фотографии.
Вот династия дербентских раввинов. Рабби Ицхак бен рабби Яаков (1795–1887) более 30 лет возглавлял еврейскую общину. В 1845 году он был избран даяном, а после смерти рабби Элияу стал главным раввином Южного Дагестана и Азербайджана. Это был очень образованный человек: окончил религиозную школу дома, затем 13 лет учился в ешиве в Белой Церкви, в совершенстве владел ивритом, русским, азербайджанским, лезгинским и другими языками.
В те годы русские войска захватили Кавказ и вели жестокую войну с местными племенами, с Персией и Турцией. Евреи очень страдали от этой войны. Раввин должен был быть защитником своего народа, дипломатом, чтобы отводить постоянную угрозу уничтожения и грабежей евреев мусульманами. Рабби Ицхак надеялся, что русская армия установит на Кавказе порядок и евреи получат защиту от беспредела и беззакония. За активную поддержку России в I860 году он получил от царского наместника на Кавказе серебряную медаль и особую грамоту.
(Адам Давидов, «Мудрецы Кавказа».)
В своем доме рабби Ицхак открыл Талмуд-Тору, где занимался с одаренными юношами по системе восточноевропейских евреев, давал им смиху шойхета, моэла и раввина. Он умер в 1877 году и похоронен на еврейском кладбище Дербента.
Его сын Яаков бен рабби Ицхак, родившийся в 1846 году, также учился у отца. Местные евреи называли его рабби Яангиль. В 1868 году он стал даяном и главным раввином Дагестана. Он, как и отец, боролся за чистоту иудаизма, искоренение языческих обычаев и праздников, многоженства и кровной мести.
Рабби Яаков Ицхаки <…> много ездил, добирался до самых отдаленных еврейских поселений на Кавказе, обучал ивриту и Алохе и сам изучал местные обычаи, народные сказания и песни. <…> Как и отец, рабби Ицхаки искал пути к мирному решению национальных проблем на Кавказе. <…> Евреи Кавказа любили его, мусульмане и русские уважали. В 1907 году он стал членом Комиссии по выборам в Государственную Думу России.
(Адам Давидов, «Мудрецы Кавказа».)
Рабби Яаков Ицхаки был первым, кто проводил перепись еврейского населения в Дагестане. Он также написал несколько книг («Элокей Ицхак», «Оалей Яаков») и пользовался большим уважением как в Дербенте, так и в Эрец Исроэл, совершив алию в 1907 году. Умер рабби Яаков в 1917 году и похоронен в Иерусалиме на Масличной горе. В Израиле есть поселение, названное в его честь, – Беер-Яков.
«Ватан» знаЧит «родина»
В Дербенте нам часто приходилось слышать слова «самый» и «впервые»: самый древний город в России, самая большая крепость, здесь впервые открыли горско-еврейский, или татский, театр, создали сайт горских евреев. А еще – в Дербенте впервые вышла газета на горско-еврейском языке. И, слава Б-гу, выходит по сей день.
Виктор Михайлов – продолжатель доброго дела, начатого около 90 лет назад. Он главный редактор газеты «Ватан» («Родина») – единственного издания на горско-еврейском языке.
В. Михайлов.
В предисловии к недавно вышедшему «Русско-татскому (горско-еврейскому) словарю» член-корреспондент РАН Илья Урилов пишет:
Если вчера горские евреи компактно проживали в некоторых кавказских республиках, то сегодня они разбросаны по всему миру, живут, рождаются и умирают вдали от тех мест, где зарождалась их национальная культура. Такое немыслимое рассеивание маленького народа может обернуться катастрофой – потерей родного языка. А язык – это песни, легенды, сказки, история и, наконец, душа народа, его мысли и мечты. Язык – это память. Нет памяти – нет народа.
Первым, по рассказам Михайлова, в деле сохранения горско-еврейского языка был Асаил Бинаев – редактор газеты «Захметкеш» («Труженик»), родившейся в первые советские годы. В 1936 году она стала называться более актуально – «Коммунист», после войны – «Гъирмизине Астара» («Красная Звезда»), наконец, с 1991 года – «Ватан». И если правда, что «язык – это душа народа», то, значит, Виктор Сиюнович сотоварищи делали и делают очень важное дело – помогают сохранить горско-еврейскую душу!
Горско-еврейский язык («джугьури») относится к юго-западным иранским языкам и наиболее близок персидскому и таджикскому. Собственно татский (мусульманско-татский, язык северо-азербайджанских татов) и еврейско-татский (горско-еврейский, еврейский диалект татского) языки очень схожи. Генетически они входят в иранскую группу индоевропейских языков, при этом первый ближе к персидскому, а грамматическая структура еврейско-татского сохраняет некоторые черты, утраченные современным персидским, и в целом является более архаичной. Кроме того, еврейско-татские говоры испытали значительное влияние иврита, о чем свидетельствуют лексические заимствования и некоторые фонетические особенности.
Обо всем этом мы узнаем от Евгении Назаровой – научного сотрудника библеистики и иудаики РГГУ, специалиста по иранско-татским языкам, уроженки Дербента. Оказывается, у собственно татской формы речи нет письменности. А еврейско-татский язык имеет письменность и литературную норму, которыми пользуются исключительно горские евреи: «Эта “еврейско-татская” форма речи, называемая татским литературным языком, имеет устойчивую и самобытную литературную традицию в русле общедагестанской художественной системы».
Первый татский алфавит появился в начале ХХ века на основе еврейской графики – тогда вышел перевод книги Сапира «Сионизм» и молитвенника «Кол тфила» (Вильна, 1908 и 1909), а в 1920-х годах стали издаваться буквари и учебники. С 1928 по 1938 год горские евреи пользовались алфавитом, основанным на латинице. А с 1938-го по настоящее время используют кириллическую систему письма.
«Литературный татский язык горских евреев начал складываться и продолжает развиваться на основе дербентского диалекта, – полагает Евгения Моисеевна. – На этом языке издаются книги, выходит республиканская газета “Ватан”, ведется радиовещание, ставятся спектакли в Народном татском театре. С 1991/1992 учебного года введено преподавание этого языка в школах Дербента, Махачкалы, Хасавюрта, в дербентском педучилище открыто отделение “еврейско-татского” языка».
Новый председатель, старый вице-мэр…
На недавних выборах новым председателем Дербентской иудейской религиозной общины выбрали Данила Ильича Данилова. Председатель он новый, а заместитель главы администрации Дербента – очень даже «старый», целых шестнадцать лет! И в этой должности Данил Ильич проблемы евреев знает не понаслышке: «В мой кабинет евреев приходит больше, чем в синагогу, – шутит он. – У меня даже водитель – Славик Хизгилов – сержант армии Израиля. Вот, познакомьтесь…»
Дверь кабинета Данила Ильича и вправду не закрывается. Он – вице-мэр по социальным вопросам, и потому ему близки самые животрепещущие проблемы региона.
– Дербент – город со 120-тысячным населением, это так. Но Дербент – это ведь еще и центр миллионного региона, здесь 15 районов! Если говорить о национальностях, то большинство – лезгины и азербайджанцы, затем идут табасаранцы, даргинцы, евреи, русские, агулы… Евреев порядка 8 тысяч человек. Но сейчас ведь редко встретишь традиционную полную семью из двенадцати человек – представителей нескольких поколений: дедушка с бабушкой, отец с матерью, дети, внуки… Многие живут в Москве или Израиле, но здесь у них есть недвижимость.
В Дербенте, как и в минувшие века, активно развиваются «национальные промыслы» – винодельческие, консервные. Предприятия по переработке сельхозпродукции находятся в «крепких еврейских руках». «Слава Б-гу, здесь всегда была благодатная почва, – поясняет Данил Ильич. – В истории Дербента не было антисемитизма».
Он продолжает:
– У нас в городе три школы с изучением иврита и горско-еврейского. Это не значит, что там учатся только евреи – ходят все желающие. В воскресной школе также изучают иврит и горско-еврейский язык. Лучший педагог у нас – Майя Боруховна Мататова, она работает в двух школах и в редакции газеты «Ватан». В этих школах дети не только изучают иврит, там есть предметы по истории еврейского народа.
У Данилы Ильича есть огромный опыт в развитии межнационального взаимодействия, реализации национальных программ есть огромный опыт, а в вопросах религии – полное взаимопонимание с равом Овадьей. Но главное – у них есть общее желание созидать.
Д. Данилов.
Неугомонный Манахимов
Знакомьтесь, Лев Манахимов – заслуженный деятель искусств Республики Дагестан, художественный руководитель хореографического центра эстетического воспитания «Пируэт», лауреат многочисленных фестивалей.
Но главное его звание – энтузиаст. В своем собственном доме он уже много лет учит танцу, музыке, пению. Его подопечные – сотни юных исполнителей народных танцев (горских, даргинских, аварских, лакских, кумыкских), а также участники вокальных коллективов.
Лев Яковлевич человек очень скромный, о себе говорить не любит, однако может бесконечно рассуждать о деле своей жизни – танце, музыке, театре, детском творчестве, любимом детище – ансамбле «Пируэт».
Манахимов показывает серое здание в центре Дербента. И объясняет, что оно знало лучшие времена: с 1936 года здесь располагался Еврейский театр, работали замечательные драматурги, режиссеры, актеры:
– После войны его реорганизовали… А ведь евреи могли бы сюда приходить, сделать своим клубом… Я сам, на свои деньги, издал сборник пьес на горско-еврейском языке, – показывает Лев Яковлевич увесистый том.
Дочь его – Сара Манахимова, она же эстрадная певица Жасмин, занимается эстрадой на уровне всероссийском. А отец ее признается, что ему роднее и важнее свое, горско-еврейское. Ну еще, конечно, дербентское, максимум – дагестанское. Работы-то – «выше крыши», идей – масса! Да и дети – более 600 человек – просто замечательные!
– Обычно работаем с 8 утра и до вечера. Сегодня утром репетиция была, в три часа – урок, в пять часов – театр. Завтра я в Махачкале, в Политехническом университете репетирую со студентами. В свободное время – в синагоге. Весь день расписан…
Я занимаюсь учебно-просветительской деятельностью. Задача – привлечь как можно больше детишек. Чем больше мы их соберем и научим что-то делать, тем меньше у нас будет хулиганов, наркоманов, пьяниц… Я создал свою образовательную систему. Берем в основном малышей. Ведь в седьмых-восьмых классах дети уже танцевать не пойдут. Поэтому мы берем первый класс, выявляем лучших, но занимаемся со всеми.
– Занятия платные? – спрашиваю я.
– Да, родители наших детей платят в месяц по 40 рублей. Но не все и не всегда…
Одна у Льва Манахимова проблема – помещение. Поэтому с такой грустью смотрит он на старенькое здание бывшего Еврейского театра. У него уже есть земля, выделенная по поручению президента России на организацию центра детского творчества («Эх, жалко такой участок потерять, 474 метра в центре города!» – вздыхает Лев Яковлевич), разработан проект. Не хватает, как всегда, пустяка – денег…
Соловушка
Похоже, лавры Сары-Жасмин не дают покоя многим ее землякам, а особенно землячкам. Вот к славе упорно рвется еще одно дарование – юная ученица воскресной еврейской школы при общине «Келе-Нумаз» 11-летняя Ирина Рахманова. Здесь ее уже называют «маленькой звездочкой Дербента». Она признается, что Жасмин – ее кумир, как-то маленькой «звездочке» довелось даже исполнить перед большой «звездой» песню на иврите. Волновалась страшно, но выступление Иришки Жасмин оценила очень высоко. То-то было радости!..
В исполнении Иры Рахмановой звучат песни не только на иврите, но и на русском, лезгинском, табасаранском, чеченском, армянском, азербайджанском языках... Конечно, и на горско-еврейском. Эта девочка – талантливая исполнительница народных и эстрадных песен, победительница и лауреат многих конкурсов: городских («Соловушка»), республиканских («Перепелочка»), всероссийских («Факел»).
Кроме как на конкурсы, Ирину регулярно приглашают на местное радио и ТВ. Выступает она на балах выпускников и спортивных праздниках, побывала в воинской части, детском доме, Центре социальной реабилитации, доме престарелых. Несмотря на юный возраст, Ира достойно представляет талантливый горский народ и старейшую его общину.
Выступает И. Рахманова.
Раввин-художник
Про дербентского раввина говорят, что он лучший раввин среди художников и лучший художник среди раввинов. Это так.
Рав Овадья Исаков – местный. И хотя родился в Махачкале, предки с обеих сторон – отсюда, из Дербента. Или же из селения Мюшкюр – там, в горах еще остались десять еврейских семей. Они получают из Дербента журнал «Лехаим» и приглашают родственника на шхиту и йорцайт…
В Махачкале рав Овадья с иудаизмом никак не соприкасался. Там были школа и художественное училище, а потом – Москва, знаменитая Строгановка, факультет монументально-декоративной живописи… И вдруг (как принято говорить, «совершенно случайно») знакомый из Баку, горский еврей, пригласил Овадью в московскую синагогу. Дело было на восьмой день Хануки… Последовали первые уроки в ешиве, Шабос, кипа, цицис, в 21 год – тфилин, бар-мицва…
И вот – шесть лет учебы в Строгановке позади, наступил «момент истины». «Я долго искал свою, еврейскую тему», – признается рав Овадья. И нашел. Дипломная работа называлась «Времена года»: эскиз для здания Департамента материнства и детства, из четырех частей. «Здесь весна – это хупа, потом лето – материнство, вот осень – сбор урожая, зима – отдых». Овадья Исаков получил диплом «с отличием». А потом был Эрец Исроэл, учеба в ешиве, работа в качестве мадриха, учителя, получение смихи раввина и шойхета.
Вернулся он в родной Дагестан уже с женой Хаей-Мириам в сентябре 2005 года – спустя много лет, сменив многие «амплуа». Но вернулся совсем в ином качестве – посланника Любавичского Ребе.
Овадья Исаков и как художник, и как раввин давно искал «свою» тему. Он говорит: «Я чувствовал, что надо искать себя. Но я не знал, где и как…» Наконец, он нашел и свою тему, и свой путь. Своим жизненным примером он лишний раз подтвердил слова седьмого Любавичского Ребе о том, что, когда человек приходит к «тшуве», то есть возвращается к соблюдению канонов, он сохраняет и приумножает свои профессиональные качества, но при этом обретает Веру.
«Я чувствую, что как художник стал выше, – говорит рав Овадья. – Более того, даже тогда, когда делаю шхиту, вижу в этом свое продолжение как художника. Но на концептуальном уровне», – улыбается он. Рав Овадья часто вспоминает слова ребе Мотла Козлинера о том, что чувство «хуш а-циюр» (то есть «чувство изобразительности», или попросту чутье художника) только помогает воображению и служит изучению Торы.
У рава Овадьи есть мечта: создать в Дербенте свой учебный комплекс – открыть детский сад, еврейскую школу. И конечно же, художественную студию, где преподавать будет он сам, где будут проходить выставки, мастер-классы. И он верит, что эта мечта обязательно исполнится.
Раввин Дербента Овадья Исаков.
Раввин Исаков рассказывает:
– Однажды на хасидском фарбренгене я услышал историю о том, что один еврей спросил у Ребе: «Зачем Всевышний дал людям Тору и заповеди? Люди все равно делают все не идеально: где-то на молитву придут не вовремя, у кого-то тфилин не на нужном месте… Уж лучше дать Тору ангелам! Они все исполнят, как положено. Ведь Тора и Заповеди – это самое сокровенное, что есть у Всевышнего». Ребе ответил: «Какая разница между фото и картиной? Разница в качестве. Разница значительная, – а почему? На первый взгляд фото более четкое и более подробно передает видимое. Так почему же мы видим разницу? В каждую картину художник вкладывает им увиденное. Художник – не фотоаппарат. То, что он видит, он пропускает сквозь себя, обдумывает возникшие у него зрительные ассоциации и только потом, когда в голове его все переработано, обдумано и пережито, он выдает это на холст. В его изображении уже гораздо больше, чем просто механическая передача увиденного».
Какое отношение к службе Всевышнему имеет этот рассказ? К службе Всевышнему нужно подходить творчески – как художник, но не как фотограф.
Рав Овадья дарит нам буклет с репродукциями своих картин – «Бар-мицва», «Шамеш», «Марьина роща», «Шофар»… Всего более 30 полотен, и каждое сопровождается высказыванием Ребе. Мы открываем первую страницу альбома: «Все следует делать с радостью. Даже каяться можно радостно». Это – и его кредо…
В рош ходеш месяца нисан пришла ожидаемая радость – прибавление в раввинском семействе. У раввина Овадьи и его жены Хаи-Мириам появился второй сын, а у двухлетнего Даниэла-Хаима – братик. Новорожденный получил имя в честь седьмого Любавичского Ребе – Менахем-Мендл. Помог младенцу вступить в завет Авраама главный моэл общин России Шая Шафит. Обряд брис-мила, как и положено, прошел на восьмой день.
«Аксакалы» «Келе-Куче» сошлись во мнении, что для еврейской общины Дербента это очень радостное событие: «Мне уже много лет, но я не припомню, когда последний раз в Дербенте сыну раввина города делали обрезание! Как положено по закону – на восьмой день!» – так отреагировал на это событие один из уважаемых членов общины.
А недавно в Московском еврейском общинном центре состоялся еще один праздник. Община Дербента наконец-то обрела свою собственную кошерную Сейфер Тору! Причем «историческую», принадлежавшую общине ранее. Свиток, переданный на реставрацию в Марьину рощу, – один из шести старых свитков Торы, много лет хранившихся в синагоге «Келе-Нумаз».
Восстановление Торы сойфером Элияу Баром продолжалось полгода. И вот, наконец, торжественный момент настал. В празднике написания последних букв в свитке приняли участие уважаемые люди – дербентцы и москвичи. А обновленная Тора вернулась в «Келе-Нумаз».
* * *
Все-таки главное в Дербенте не коньячный завод, как думают некоторые, а Нарын-кала, древняя крепость, магалы старого города, узкие восточные улочки, плоские крыши, живописные дворики, где, кажется, время давным-давно остановило свой бег.
В написанной в Дербенте повести «Аммалат-бек» Бестужева-Марлинского читаем: «Изумительна неподвижность азиатского быта в течение стольких веков». И далее: Азия «решительно принадлежит не времени, а месту». Лучше не скажешь!
Видимо, эти древние крепостные стены, неторопливый ритм дербентского бытия предполагают иное мировосприятие – особое, доброжелательное спокойствие, свойственное местным жителям. Во всяком случае, люди здесь несколько иные, даже по сравнению с Махачкалой. В этом, если вдуматься, нет ничего удивительного. Атмосфера «векового спокойствия» распространяется на всех и вся. Суета отступает, в людях проступает главное, не наносное.
Эта древняя земля, Хазарское море, Кавказские горы видели столько потрясений, что, кажется, потрясти их уже не сможет ничто… А вот порадовать – может. Мирная жизнь в ладу с Б-гом, людьми и традициями своего народа. Но на этом общинные радости не кончились: международная женская еврейская организация «Проект Кешер» подарила общине Дербента (ее женской группе) свиток Торы. Ему более 200 лет, принадлежал он когда-то сефардским евреям. Так что в этом году в «Келе-Нумаз» – целых два праздника внесения Сейфер Торы в синагогу!
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru