[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2007 ТАМУЗ 5767 – 7 (183)
И все-таки, с Чего наЧать?
Джеймс Кугел
Мы продолжаем публиковать главы из книги профессора Гарвардского и Бар-Иланского университетов Джеймса Кугела. Давид Джинджихашвили, заместитель директора небольшого банка в центре Москвы, беседует в своем офисе с молодым поэтом Юрием Леваковым.
Д. Д. Всегда считалось, что иудаизм – это не столько религия, сколько образ жизни. И это действительно так. «Войти в двери дома» – значит привыкнуть к новому образу жизни, соблюдать Шабос и наши праздники, каждый день читать предписанные молитвы, соблюдать законы чистоты в еде, вести себя надлежащим образом. В общем, стараться жить как еврей.
Ю. Л. Но как можно все это делать, не зная основ? Как можно молиться Б-гу, о Котором толком еще ничего не знаешь?
Д. Д. А разве не так растут дети в еврейском доме? Задолго до того, как они начинают что-то понимать, еще не умея говорить, они уже чувствуют разницу между обычными днями недели и Шабосом, знают, когда и что можно делать. Едва начав произносить первые слова, они уже учат слова специальных благословений перед тем, как съесть что-то, перед омовением рук. Конечно, у них свое, совершенно детское восприятие Б-га, – но что из этого? Когда дети вeдут подобный образ жизни, у них открывается пространство для понимания, и это пространство будет наполняться все более и более глубоким пониманием по мере их развития.
Ю. Л. Но если речь идет о взрослом человеке?
Д. Д. Он все равно проделывает тот же путь. В Торе неоднократно повторяется, что когда Б-г предложил Израилю стать его Б-гом – что означало принятие Торы и Его законов – народ в один голос ответил: «наасе ве нишма». Эти слова на иврите означают что-то вроде «давайте исполним и будем слушаться». Однако второе слово, которое буквально можно перевести как «слушать», «учитывать», имеет и другое значение: «понимать». Поэтому наши мудрецы истолковывают ответ народа в том смысле, что исполнение мицвойс более важно, нежели их понимание. Некоторые же мудрецы считают, что порядок глаголов означает: делание предшествует пониманию не по степени важности, а во времени; считается за добродетель, если человек начинает служить Б-гу прежде, чем поймет смысл служения. И это справедливо как для ребенка, так и для взрослого – ведь когда израильтяне произнесли эти слова, среди них были мужчины и женщины всех возрастов и дети тоже. Начинать надо с действия.
Ю. Л. Это звучит немного странно.
Д. Д. Не сомневаюсь, но такая странность отчасти связана и со специфическими проблемами русских евреев, о которых я уже говорил тебе. Ты хочешь все понять прежде, чем начнешь учиться. При таком подходе никакой прогресс невозможен. Но если я говорю об определенной последовательности действий, которой надо придерживаться, то только потому, что иначе ты не оценишь даже величайшее знание – сочтешь его за тривиальное или пройдешь мимо, не заметив.
Ю. Л. Но почему так?
Д. Д. Воспользуюсь аналогией. Скажем, некоторое время ты пребывал в очень темном месте, например запертым в чулане, и глаза твои уже привыкли к темноте. И вот ты выходишь оттуда и оказываешься в ярко освещенной комнате. Конечно, ты ощущаешь разницу в освещении, но саму комнату и все, что находится внутри нее, ты не видишь, поскольку свет на время ослепил тебя. Это не слишком удачная аналогия, но смысл ее можно понять: чтобы постепенно перейти от тьмы к свету, надо подготовить глаза – только тогда ты сможешь различить, что находится в комнате.
Ю. Л. Почему же эта аналогия не слишком удачна?
Д. Д. Я привел ее, поскольку свет – это то, что позволяет видеть (а видение есть способ постижения); обычно метафорически он отождествляется со знанием, «просвещением», в то время как темнота в нашем сознании отождествляется со всем неясным, неотчетливым. Но признаюсь, когда я подумал о реальности, которую пытаюсь описать, мне пришла в голову мысль, что лучше было бы представить этот переход прямо противоположным образом – как если бы человек перешел из ярко освещенной комнаты в более темную, которая освещена обычным, естественным светом.
Ю. Л. А в чем разница?
Д. Д. Ярко освещенная комната означает кричащую повседневную реальность, в которой обычно пребывают люди, – яркую пантомиму их жизни. Она состоит из немногих основных тонов и сопровождается трубными звуками повседневности. В этом состоянии люди нередко забывают, что освещение комнаты – искусственное, и то, что они видят, не более чем игра флюоресцентного света на поверхности, оптическая иллюзия. Выключите свет – и то же пространство будет выглядеть совершенно иначе. Если комната освещена дневным светом, ослепления не последует, как в первом случае. Зато глаза увидят иное измерение комнаты, она откроется по-новому: кричащая яркость сменится мягкой и бесконечно разнообразной игрой обычного света на предметах этого мира. Такое изменение света – от кричащего флюоресцентного до вполне естественного, натурального – больше соответствует изменениям, которые я тебе описал. И, если продолжить аналогию, люди поначалу не принимают этих изменений – их смущает внезапный полумрак (в котором, как им кажется, они оказались). Пока они не привыкнут к естественному освещению, они кричат: «Где свет?! Что с электричеством?»
Ю. Л. Кажется, я понимаю. Но мне все же трудно представить себе, что соблюдение Шабоса и прочие действия могут привести к тому результату, о котором вы говорите.
Д. Д. Я уже сказал, делание открывает пространство – возможности нашего сердца и нашей жизни, которые в противном случае останутся скрытыми. Не имея этих возможностей, мы просто будем заслонять сами себя и отправимся в никуда.
Ю. Л. …заслонять сами себя?
Д. Д. Да, потому что мы большие. Поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Сейчас ты должен понять, что начинать свой путь надо с делания: таким всегда был и остается путь еврея.
Ю. Л. Делания чего? Помимо регулярных посещений синагоги…
Д. Д. Синагога к этому имеет весьма небольшое отношение, хотя на этот счет существуют распространенные заблуждения. «Делание» в иудаизме – в Шабос либо в остальные дни недели – в гораздо большей степени относится к дому и работе, чем к синагоге. Ведь наш образ жизни заключается в том, чтобы даже самый незначительный элемент быта соответствовал заповедям Торы, – этим мы занимаемся с момента пробуждения до отхода ко сну. Даже самые обычные вещи – открыть утром глаза, завязать шнурки, выйти за дверь – мы делаем особенным образом. Еврей не начнет пить и есть без того, чтобы не произнести соответствующие слова. И так в течение всего дня: что бы мы ни делали, наши мысли и наши действия постоянно обращены к небесам. Мало того, все, что мы делаем в каждый конкретный день, в известной мере регулируется еврейскими законами и традициями. Так, ежедневно мы читаем небольшой отрывок из наших книг, помогаем нуждающимся, занимаемся благотворительностью. Точно так же мы стремимся избегать некоторых вещей в повседневной жизни – стараемся поменьше сплетничать, злиться, лицемерить. Мы не едим определенные виды пищи, избегаем других вещей, запрещенных Торой. Таким образом, даже в повседневной реальности мы стараемся исполнять заповеди Торы и поступать надлежащим образом. Помимо всего этого, часть времени мы посвящаем религии – это касается не только Шабоса и священных дней, таких, как Рош а-Шона, Йом Кипур и Пейсах, но и обычных дней недели. Трижды в день – утром, днем и вечером – мы откладываем все свои дела и молча произносим слова молитвы, о которой я тебе говорил. Лучше всего молиться в группе, поэтому многие евреи каждый день ходят в синагогу. Но можно молиться и одному: полчаса отводить на утреннюю молитву, перед уходом на работу, а потом еще по несколько минут на дневную и вечернюю молитвы.
Ю. Л. А вы? Я имею в виду, вы сами все это делаете?
Д. Д. Конечно. Это наш образ жизни, наша Алоха.
Ю. Л. Удивительно, как у вас находится время….
Д. Д. Дело даже не столько во времени – его ведь всегда можно найти. Жизнь состоит отнюдь не только из тех минут, которые ежедневно и еженедельно мы посвящаем религии и отводим на те или иные обязанности, но в том числе изо всего остального времени, которое в результате само меняется!
Ю. Л. Не очень понимаю…
Д. Д. Я уже говорил тебе, нашей целью является открытие пространства в своем сердце – открытие новой возможности. А когда пространство открыто, его можно наполнить. Позволь, я объясню тебе это в категориях самой Торы. После того как народ Израиля вышел из египетского плена, Б-г велел израильтянам построить Ему специальное сооружение, которое на иврите называется мишкан: обычно это слово переводится как «скиния», «шатер», но его основное значение – «жилище», место обитания. Сейчас подобное требование может показаться странным: в конце концов, в Торе сказано, что небеса не вмещают Б-га и что вся земля (кажется, это сказано не без юмора) подобна крошечному подножию, на которое Он мог бы водрузить Свою ногу, – зачем же тогда требовать от израильтян строить маленький шатер? Более того, зачем им надо было строить его – разве не мог Творец вселенной выбрать для Себя какое-нибудь восхитительное место в созданном Им земном мире и поселиться там, не рассчитывая на мастеров-людей? Но опять же, смысл Его повеления в том, чтобы открыть пространство, которое Он мог бы заполнить. И это главный принцип нашего пути – открывать такое пространство в нашей жизни и в наших сердцах. Потом это пространство обретает способность распространяться вовне. Таким же образом святость мишкана наполнила лагерь израильтян в период их странствий, и сам лагерь в итоге изменился. Именно людям следовало соорудить жилище для Б-га, поскольку так и должно быть: люди создают пространство, и Б-г наполняет его.
Ю. Л. Прямо какой-то психологический опыт…
Д. Д. Ну, не более чем сооружение мишкана, сделанного (как детально и с любовью описывает Тора) из реальных досок, бронзовых крюков и льняных полотен.
Ю. Л. Именно! А вы говорите о чтении молитв и об отказе от какой-то еды…
Д. Д. Это одно и то же. Такая же схема, такой же план действий, посредством которого раскрывается наше сердце. Может быть, для тебя это ничего не значащая метафора, но для меня – зримая реальность. Пока не прорвешься к своему сердцу, даже находясь на пороге Святая Святых мишкана, ты все еще будешь слеп к Б-жественному Присутствию – в тебе еще нет того просвета, сквозь который святость может проникнуть в тебя. Но как только гладкая поверхность сердца чуть приоткроется и образует крошечное отверстие, которое остается постоянно открытым, сияние Б-жье проникает внутрь и освещает тебя изнутри – это сияние столь велико, что ты уже не можешь выносить его, стоя на том же месте в мишкане, – и ты выбегаешь наружу.
Так же рассуждали наши мудрецы. Ведь мишкан, который просуществовал некоторое время в еврейской истории, в конечном счете был заменен Иерусалимским храмом. Многие века Храм оставался жилищем Б-жьим в Израиле. Когда в 70 году новой эры он был разрушен, люди понесли страшную потерю: огромное физическое пространство, открытое в сердцевине народа, оказалось осквернено; иноземные захватчики положили конец храмовым обрядам и Б-гослужениям. Разрушение Храма было и остается огромной потерей. Но один из мудрецов того далекого времени – законоучитель Улла высказал замечательную мысль: «С того дня, когда был разрушен Храм, нет у Всевышнего в мире ничего, кроме четырех локтей Алохи». Выражение «четыре локтя» на иврите означает минимальное расстояние, площадь не больше нескольких квадратных метров. Но что имел в виду мудрец, сравнивая Алоху, то есть наш образ жизни – практику Шабоса и будничных дней, молитвы, разрешенную еду и так далее – с физическим объектом, с Храмом? Ты сам заметил, насколько это разные вещи. И все же в определенном смысле это одно и то же, считает Улла. Храм формирует пространство, возможность – так же и наша Алоха формирует пространство. Если сравнивать ее с Храмом, наверное, Алоха покажется скромной: всего-то четыре локтя против грандиозного здания! Но суть в том, говорит Улла, что обе эти структуры предназначены для того, чтобы открывать пространство. Поэтому даже такая потеря, как утрата физического пространства Храма, не лишила Израиль Б-жьего Присутствия: каждый еврей имеет возможность открыть пространство в собственной жизни и своем сердце. Так происходит и сегодня. Весь фокус в том, чтобы начать воздвигать и далее открывать.
Ю. Л. А открывать пространство нужно постепенно?
Д. Д. Пространство всегда строится людьми – и это можно делать быстро или медленно. Но когда Б-г наполняет пространство, это всегда происходит мгновенно.
Ю. Л. Может ли Б-г открыть сердце, если пространство для этого не подготовлено?
Д. Д. Разумеется. Но пространство само по себе создает постоянную возможность, неизменный потенциал, а не что-то сиюминутное. Поэтому Тора говорит об «обрезании» сердца именно в смысле постоянного и безвозвратного изменения.
Ю. Л. А как можно начать создавать пространство? Просто делать все то, о чем вы говорили?
Д. Д. Можно делать все, а можно начать с чего-то одного. Лучше, наверное, с одного.
Ю. Л. И с чего же именно?
Д. Д. Первое – это Шабос. Нельзя, конечно, точно определить, что первое, а что второе, но начинать можно с Шабоса: ведь Тора говорит о Шабосе в самом начале, при описании Сотворения мира.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru