[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2007 ШВАТ 5767 – 2 (178)
Еврейское образование в Бобруйске
Конец ХIХ – начало ХХ веков
Инна Герасимова
Известно, что во все века евреи уделяли большое внимание образованию своих детей, так как именно с его помощью сохранялись и развивались в последующих поколениях традиции народа. XIX век и начало XX века внесли много нового в сложившуюся веками систему традиционного еврейского образования. Появились новые виды еврейских учебных заведений, формы и направления в обучении. Именно в образовании наиболее ярко отразились социально-экономические и политические изменения, которые внесло это время в жизнь евреев Российской Империи и в том числе Белоруссии.
Система еврейского образования, сложившаяся в Белоруссии к концу XIX – началу ХХ веков, включала учебные заведения нескольких направлений: традиционные – хедеры, Талмуд-Торы и ешивы; государственные (казенные) училища и школы, а также общественные и частные школы и училища, содержащиеся общественными еврейскими организациями и частными лицами.
Наиболее многочисленной и развитой являлась сеть традиционных учебных заведений. Хедеры, Талмуд-Торы и ешивы были неотъемлемой частью общинной жизни белорусских евреев. Еврейский мальчик начинал свою сознательную жизнь с хедера – самого распространенного в Белоруссии еврейского учебного заведения. Так, по переписи 1897 года в Минской губернии, в состав которой входил тогда Бобруйск, в хедерах училось 66,3 % от общего количества детей. Распространен был тип мелких хедеров, в которых училось по 10–12 детей. Посещали хедер дети всех социально-общественных групп. Так, среди учащихся 17 % составляли дети состоятельных родителей, 55 % – среднего класса и 28 % – дети из бедных семей.
Преподаватели (меламеды) не отличались глубокими знаниями. Их деятельность не требовала серьезной подготовки, и каждый еврей, когда-либо учившийся в хедере, умеющий разбирать молитвы и Пятикнижие, считал себя вправе преподавать, особенно если никаким другим ремеслом не владел. К тому же для открытия хедера не требовалось особых условий. Помещение для учебы детей – это жилая комната семьи меламеда, оборудование – стол и скамейки вокруг него. Учебной программы не существовало.
Меламед традиционного хедера.
Набрав 8–15 детей, меламед открывал хедер. Родители за обучение платили гроши, и меламед вынужден был собирать много детей, посещая дома и уговаривая родителей отдать ребенка учиться именно к нему. Конкуренция среди меламедов была очень высокой и часто, борясь между собой, они привлекали к этому процессу представителей местной власти. Большинство меламедов были пожилыми людьми, преподававшими только чтение молитв и Пятикнижие. Древнееврейский язык и еврейская история как особые предметы не изучались, методы преподавания не соответствовали каким-либо требованиям и стандартам. Многие хедеры находились в антисанитарных условиях. Просвещенные круги в том числе и еврейская интеллигенция видели в традиционном хедере символ незыблемости и оплот старых идеалов – «институт, стоящий вне всякой связи с реальной жизнью и упорно не желающий с ней считаться».[1]
В начале ХХ века начинают появляться реформированные или, как позже они стали называться, «образцовые хедеры». Это во многом было связано с распространением идей сионизма в среде белорусских евреев. Один из представителей этого движения И. Бергер в 1895 году в Пинске организовал первый «образцовый хедер», ставший примером для других городов России. Там было введено изучение иврита, грамматики, истории еврейского народа, географии и арифметики.
Однако ортодоксальное большинство поддерживало меламедов, стремившихся не допустить нововведений в хедере, и борьба между сионизмом и ортодоксией вылилась в борьбу между сторонниками и противниками «образцовых хедеров», старыми и молодыми меламедами. Сионистски настроенные круги через реформу хедеров стремились распространять свои идеи. На примере Бобруйска можно проследить все изменения в еврейском образовании, характерные для этого периода времени в Белоруссии.
По переписи 1897 года, в городе проживало 20 759 евреев, что составляло 60,5 % от общего количества жителей. Еврейских детей школьного возраста было 2 491. Меламедов насчитывалось около 120–130 человек, и делились они на группы или, как выражались тогда, «руки». Меламед первой «руки» учил только азбуке и механическому чтению. Этот процесс длился год. Меламед второй «руки» начинал знакомить учеников с текстами Торы и комментариями Раши. Этот курс длился два года. Меламед третьей «руки» и четвертой считался специалистом по изучению Талмуда, грамматики древнееврейского языка и частично Книги Невиим (Пророков). Высшей ступенью хедера являлась пятая «рука», после которой наиболее способные продолжали обучение в ешиве. Большинство ограничивало свое образование этими пятью классами, считавшимися обязательными для всех мальчиков.
Такая система хедерного обучения, сложившаяся в Бобруйске, создала специализацию по отраслям еврейских знаний среди меламедов. Тот, кто считался специалистом преподавания первой «руки», не имел права учить детей в третьем и четвертом классах. Самой важной проблемой для меламеда было пополнение хедера. Для того чтобы облегчить процесс собирания учеников и упорядочить конкуренцию между собой, бобруйские меламеды объединились в союзы с целью взаимной поддержки. Их хедер представлял собой нечто вроде одного учебного заведения с несколькими отделениями. От меламеда первой «руки» дети переходили к меламеду второй, третьей и т. д. Такой хедер размещался, как правило, в одном доме или близко один от другого. Возникновение подобных меламедских союзов относилось ко времени появления «реформированных», «образцовых» хедеров, и придуманы они были в целях сопротивления новому явлению.
Однако группа молодых меламедов все-таки начала создавать в городе «реформированный» хедер. Молодые бобруйские меламеды ездили в различные места для ознакомления с постановкой учебного дела, пополняли свои знания в области еврейской литературы и истории, изучали методику преподавания древнееврейского языка по новому, «натуральному» методу, суть которого заключалась не в механическом заучивании текста молитв, как практиковалось в традиционном хедере, а в изучении «живого» иврита. В марте 1900 года в Бобруйске открылся первый «образцовый» хедер.
Ученики Талмуд-Торы.
Принимались туда дети начиная с шести лет, срок обучения рассчитан был на шесть лет, каждому году соответствовало определенное отделение. Программа обучения составлена была так, чтобы по окончании хедера дети были знакомы в оригинале с Танахом, основами Талмуда и частично со средневековой еврейской литературой, а также с историей евреев. Учебный день длился семь часов с перерывами между уроками. У учеников существовали каникулы, как в обычных школах. Внешний вид комнаты, где проходили уроки, ничем не отличался от такой же в самой лучшей школе: скамейки шведского образца, передвигающаяся доска, наглядные пособия, портреты, картины – все это резко отличало новый хедер от старого.
Методы обучения также были новыми. Например, еврейскую грамоту изучали по фонетическому принципу, и это нововведение дало блестящие результаты – дети начали быстро читать и писать на иврите. Нововведением явилось также разрешение присутствовать на уроках посторонним лицам – родителям, педагогам и всем, интересующимся обучением. Именно то, что двери хедера были широко открыты для всех желающих, и каждый мог увидеть высокий уровень преподавания молодых меламедов, помогло развеять недоверие к новому хедеру.
Между новым и старым хедером шла настоящая война, инициаторами ее выступали меламеды традиционных хедеров. Они вовлекали в эту междоусобицу раввинов и представителей власти, писали всевозможные доносы и даже организовывали физические расправы. Но все было тщетно. Количество детей в новом хедере возрастало. Экзамены, проведенные весной 1901 года, продемонстрировали высокий уровень знаний учащихся нового хедера, слава его упрочилась.
В полном объеме новый хедер начал работать на шестом году существования, то есть когда дети перешли в шестое отделение. Количество учащихся постоянно увеличивалось, и если в первом учебном году в хедере учились 70 человек, то в 1907/1908 учебном году их было уже 202. Хотя именно этот учебный год был сложным – в городе открылись две гимназии, и многие просвещенные еврейские семьи отдавали своих детей учиться туда. В 1911/1912 учебном году в хедере обучались уже 278 учеников.
Успех обновленного хедера в первые годы его существования окончательно продемонстрировал начало нового этапа в национальном образовании. Старым бобруйским меламедам пришлось признать свое поражение. Это было нелегко, но состязаться с новым хедером им оказалось не под силу – «образцовый» хедер поднял уровень требований, предъявляемых к еврейским учебным заведениям вообще. Единственным утешением для приверженцев старого хедера являлось то, что поначалу новый хедер в городе был всего один.
Однако к 1912 году количество новых хедеров существенно возросло: на 45 обычных приходилось 16 «образцовых». Во всех них преподавался древнееврейский язык, в старших отделениях дети свободно читали, писали и отвечали на иврите. Инспектор Общества просвещения евреев России Ф. Шапиро писал: «Современный качественный уровень бобруйского хедера значительно выше, чем во всех обследуемых пунктах».[2] В целом количество хедеров и меламедов в городе становилось меньше, так как «реформированные» хедеры объединяли большее количество учеников при меньшем количестве меламедов. Если в 1897 году их было в городе 120–130, то в 1906-м – лишь 60. Все они находились в состоянии соревнования, стараясь во всем подражать новому хедеру.
Преподаватель нового хедера Ицхок-Айзик Свердлов со своими учениками.
Особенностью бобруйского нового веяния являлось наличие среди учащихся хедеров девочек. В 1911 году их количество достигало 20 % от общего числа учеников, а всего в городе в то время насчитывалось уже десять хедеров с совместным обучением.
Развитие новых форм хедерного образования в Бобруйске проходило значительно интенсивнее, чем даже в более крупных городах, – таких как Минск или Гомель. В наибольшей степени это объяснялось экономическим развитием Бобруйска, в котором активное участие принимали евреи. В 1880-х годах среди городских купцов евреи составляли 87 %, и прибыль у них была выше чем у их минских коллег.[3] Богатые купцы, торгующие лесом по всей России, поставщики строительных материалов и продуктов для русской армии занимали важное место в еврейской общине и были уважаемыми людьми в городе. Безусловно, они понимали необходимость современного образования и быстрее принимали новации, дающие их детям потенциальные возможности для получения бо́льших социальных прав и успехов в делах. К тому же в городе были очень сильны сионистские настроения, стимулирующие развитие новых форм традиционного образования. Новые хедеры Бобруйска являлись примером для других городов, сюда приезжали маламеды и учителя для ознакомления с постановкой обучения. По примеру Бобруйска были открыты хедеры в Могилеве, Рогачеве, Паричах, Осиповичах и других городах.
Что касается ешив, то в Бобруйске нововведения их не коснулись. Первая ешива в городе была открыта в 1823 году известным раввином Акивой Алтшулем и позже названа его именем. Затем он также открыл ешиву в Слуцке. Рабби Алтшуль содержал их за собственный счет: у жены его был магазин, и бо́льшая часть денег, заработанных в нем, шла на содержание ешив. Впрочем, часть денег р. Акива собирал среди евреев небольших деревень и местечек, располагавшихся вокруг Бобруйска.
Внук р. Акивы – Залман Алтшуль – продолжил дело деда и стал рош-ешивой. Сохранились воспоминания одного из его учеников:
Отец отдал меня в ешиву, которой руководил р. Залман Алтшуль. В это время бейс-мидраш находился в отдельном здании, где были две большие комнаты. В одной учились мальчики, в другой – юноши, и назывались эти классы «Шулхан котн» и «Шулхан годол». Каждое утро мы начинали учиться сами, а затем р. Залман сидел с нами. Урок продолжался четыре часа. Он очень глубоко знал те темы, которые мы изучали, и при объяснении приводил много цитат не только из Священного Писания, но и из истории. После обеда он преподавал маленьким. А мы повторяли то, что учили раньше. Он входил в состав комитета содержателей ешивы и часто был занят делами.
Учились мы также и по ночам, а рош-ешива приходил и смотрел, что мы делаем. Дом его был напротив бейс-мидраша, и окна дома выходили прямо на наше здание. Часто р. Залман смотрел в окна, чтобы видеть, чем занимаются ученики, и если по вечерам не горели свечи в бейс-мидраше и у него возникали подозрения, что некоторые заняты не тем, чем следовало бы, он приходил к нам. Иногда, чтобы застать нас врасплох, он тихонько подходил к окнам и заглядывал в них... На Швуэс в городе был большой пожар, в котором сгорели дом рабби Залмана и здание бейс-мидраша. Месяц мы не учились, а потом сняли для занятий другой дом. Но занятия уже не были такими напряженными, и р. Залман не уделял нам столько внимания, так как он был занят постройкой как здания бейс-мидраша, так и своего дома. Денег было немного, и ему приходилось все время уделять их поиску. Он нервничал, стал болеть и однажды упал прямо на улице. В тот же вечер его похоронили. Отпевали его на месте сгоревшей ешивы.
Вскоре начали строить новое здание бейс-мидраша. А пока стали искать нового главу ешивы. Обратились наши раввины к р. Аврому-Боруху Соловейчику, сыну Йосефа Соловейчика, который жил в семье своего тестя в Бобруйске, и попросили его стать главой бейс-мидраша. Он согласился, но не сумел приспособиться к этим ученикам, так как преподавал по той же системе, что и его брат в воложинской ешиве. Ученики в Бобруйске не восприняли эту систему обучения, и он вскоре уволился… Построили новое здание бейс-мидраша, и р. Вольф Бруднер, один из известных преподавателей, стал там руководителем. Вскоре была построена новая ешива.
Это было огромное высокое здание. Двенадцать больших окон на все три стороны, много света и воздуха. Ученики вновь были разделены на два класса. В «Шулхан годоле» училось 25 человек и каждый платил от пяти до десяти рублей. Сыновья богатых родителей платили больше, но я как сирота ничего не платил. Время от времени р. Вольф помогал мне найти ученика, которому надо было помочь в учебе, и так я мог еще немножко заработать. Вольф жил в городе одиноко, и я иногда бывал у него. Там я впервые увидел много книг Смоленскина, Мапу, других просветителей и начал их читать…[4]
В начале ХХ века в городе действовала только одна ешива р. Шмарьяу Шнеерсона и там учились около 50 молодых людей. Позднее, накануне первой мировой войны, известный просветитель, писатель р. Шмуэл Александров организовал свою ешиву, однако она просуществовала недолго.
В конце ХIХ – начале ХХ веков повсеместно начали открываться еврейские частные школы. Некоторые из них поддерживало Общество просвещения евреев России (ОПЕ). Такая школа появилась и в Бобруйске в 1878 году, а через год открылась частная школа для девочек А. Лазаревой. Женское еврейское образование стало развиваться так быстро, что не хватало учителей. В Бобруйске нашли собственное решение проблемы.
В 1904 году в женской еврейской общественной школе города начали подготовку учительниц на звание «народных» из числа выпускниц этого училища, которые несколько лет назад окончили его и получили звание «начальных учительниц». Желая подготовить восемь молодых учительниц к экзамену, педагоги безвозмездно стали вести с ними занятия. Была разработана специальная система подготовки, которая включала практические и теоретические занятия. Практические занятия шли в двух направлениях: в первые месяцы девушки ежедневно посещали уроки, проводимые учителями, а затем был создан специальный класс из 20 учениц, не знающих русского языка, с которыми будущие учительницы сами занимались русским языком и арифметикой. Теоретические занятия с практикантками проходили во вторую смену, с четырех до восьми часов вечера. Изучали русскую литературу, историю, географию, педагогику. Из еврейских предметов – еврейскую историю и литературу (на идише). Несмотря на трудности, весной 1905 года все восемь практиканток успешно сдали экзамены и получили звание «Народная учительница».
Раввин Шмуэл Александров.
Бобруйск стал одним из первых городов северо-западного края, где появилось еврейское ремесленное училище. Развитие профессионального образования имело особое значение для еврейского населения черты оседлости в связи с его крайне тяжелым экономическим положением. Основная масса евреев была бедной, поэтому вопросы обучения будущих ремесленников и проблемы их общего образования стояли в центре внимания как образованных еврейских кругов, желающих «приложить свой труд на пользу еврейских масс», так и представителей местных общин.[5]
Ремесленное училище в Бобруйске было организовано в 1899 году. Задачей его стала необходимость дать еврейским детям (преимущественно из бедных семей) вместе с общим начальным образованием практические навыки в токарном, слесарном и кузнечном ремеслах. Руководил училищем Попечительский совет, который сумел собрать средства для постройки собственного здания. Училище содержалось за счет «коробочного» сбора, при помощи ЕКО, частных пожертвований. В обращении Попечительского совета к еврейскому населению города по поводу открытия училища говорилось:
Пусть же всякий внесет свою долю труда и знаний на благое дело – образование еврейских детей в духе традиций наших отцов и распределения среди них современных знаний и обучение их правильному и целесообразному труду – единственной опоре в предстоящей им борьбе за существование. Это наш священный долг перед подрастающим поколением.[6]
Желающих учиться было так много, что пришлось устроить конкурс, который выдержали 38 человек в возрасте от 13 до 16 лет. В основном, это были бобруйчане – дети из семей мелких торговцев, плотников, чернорабочих. Были среди учеников и сироты.
Занятия проходили с 8.15 до 13.15, а затем с 15 до 19 часов. В учебную программу входили древнееврейский и русский языки, арифметика, черчение, рисование, чистописание, пение. Производственное обучение включало обучение слесарному, кузнечному и токарному ремеслам, меднолитейному делу, гальванопластике и никелировке по металлу. Ученики изготовляли в мастерских продукцию: различные шаблоны, плоскогубцы, детали к машинам. Доходы от продажи шли на нужды обучения.
Питались учащиеся в зависимости от доходов родителей – кто дома, кто у местных благотворителей, а некоторые за счет училища в дешевой еврейской столовой. Почти все они обеспечивались одеждой и обувью. Популярность училища росла, и уже в январе 1901 года здесь учились 59 учеников.
В 1902 году училище участвовало в сельскохозяйственной выставке в Минске, и изделия его учеников обратили на себя внимание. Были хорошие отзывы в столичных и местных газетах, а само училище награждено похвальным листом. В 1903 году оно участвовало во всероссийской выставке. Изделия учеников были премированы, училище получило приглашение участвовать во всемирной выставке в Сан-Луи (США). В училище выполнялись и крупные заказы. С 1909-го по 1911-й учениками были выполнены заказы на сумму 7 191 рубль.
Нормальной работе училища мешали частые пожары, происходившие в городе; с 1904-го по 1907-й годы училище пережило их три. В 1904 году ЕКО выделило 8 500 рублей на постройку каменного здания вместо сгоревшего деревянного (с общежитием для детей, приехавших учиться в Бобруйск из других мест). На пожертвования от местной купчихи П. Лозинской в память о ее покойном сыне был достроен второй этаж ремесленных мастерских.
В бобруйское училище приезжали учиться и знакомиться с постановкой учебной работы педагоги из других мест. Все большее число детей желало здесь учиться, но не хватало средств, и 156 мальчикам в приеме было отказано. В среднем в год обучались 50–60 учащихся.
В 1904 году по ходатайству Попечительского совета училище было преобразовано в четырехклассное ремесленное училище. До 1912 года в училище прошли обучение 655 человек, а полный курс окончили 105 учеников. Из них 56 впоследствии работали на фабриках и заводах вне черты оседлости, пять – машинистами на пароходах в Киеве, один – на железной дороге в Воронеже, 26 – в Бобруйске.
А. Лазарева со своими ученицами.
Постепенно количество учащихся в ремесленном училище уменьшалось. Объяснений этому было несколько. Главная, характерная и для других учебных заведений причина, – невозможность учить ребенка долгих четыре года для бедных семей. Ежегодно от 20 до 60 % учащихся покидали училище, шли работать не доучившись.
Кроме того, при организации училищ не учитывалась потребность в специалистах непосредственно в данной местности. Например, в Бобруйске, где в основном находились предприятия столярно-мебельного производства, как раз столярного отделения в училище не было, а слесарно-кузнечное ремесло, преподаваемое в училище, в городе было развито слабо. В результате молодежь, заканчивая обучение, вынуждена была искать работу за пределами города.
Училище просуществовало до первой мировой войны. Впоследствии, уже при советской власти, в здании бывшего еврейского ремесленного училища разместилось училище фабричных учеников, где также училось много еврейской молодежи.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru
[1] Шапиро Ф. Хедер в Литве. Вестник ОПЕ. 1912, № 11. С. 68.
[2] Там же. С. 55.
[3] См. Бобруйск. Историко-документальные хроники городов и районов Белоруссии. Минск, 1995. С. 145 (пер. с белорус.).
[4] А. Эпштейн. Воспоминания. Ешивы Литвы. Иерусалим : 2004. (Пер. с иврита.)
[5] Моргулис М. О современных общественных школах евреев. Вопросы еврейской жизни. СПб, 1889. С. 112.
[6] Отчет о приеме и расходе сумм по содержанию Бобруйского еврейского одноклассного народного училища с ремесленным отделением с 1 апреля 1899 по 1 января 1900. Бобруйск, 1900. С. 6.