[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2007 ШВАТ 5767 – 2 (178)
СемисвеЧник с книжной полки
Юлия Качалкина
Культурная ситуация современности для многих из нас сегодня такова, что дома, на книжных полках между коллекционным картонным коробом с альбомами «Аквариума» и тысячестраничным трактатом Сьюлетт Дрейфус про австралийских хакеров, мы храним… семисвечник. Металлический, в который вполне можно вставить как раз те самые семь восковых столбиков нерожденного света и декоративный, расписанный под «гжель» или «хохлому», чьи свечные гнезда наглухо запаяны гладким фарфором или фаянсом.
В этом – не только свидетельство смешения культур (что было бы слишком простым, лежащим на поверхности объяснением) и не одна лишь наша суетность, спешка существования, при которой вещи неизбежно ложатся друг на друга, в прямом и переносном смыслах наслаивая присущие им смыслы и переплетая собственные истории. В этом на самом деле – расширение биографии некоторых из них, – тех, что ранее берегли свое культовое значение для особых миссий и были недоступны для жизни светской, грозящей непременным ущербом и упрощением символической их природы.
На мероприятия Эшколя с удовольствием ходят и те, кто с рождения христианин или католик, и те, кто по убеждениям своим и вовсе атеист.
Со времени разрушения Храма и начала инокультурного влияния на Израиль многие предметы религиозного назначения обрели другие, дополнительные функции. Символическую их природу, понятую разумно и прагматически отданную на службу человеку, вполне можно сохранить, возведя на новый уровень, – повторить собственными руками. Да-да. Самим расписать семисвечник, и не обязательно – под упомянутые народный стили, а используя свои собственные предпочтения и опираясь на свой и только свой вкус; сделать себе хамсу, традиционную субботнюю тарелку, чашку или любой иной предмет интерьера, аксессуар или оберег. Стремление освоить религиозную стилистику путем сотворчества с классическими темами и сюжетами еврейского искусства – это стремление приблизить к нынешнему дню всю многовековую историю народа и стать частью этой истории. И именно в этом помогли преуспеть каждому желающему участники проекта «Эшколь: актуальная израильская культура в России».
В прошедшем декабре проекту исполнился год. «Эшколь», о переводе названия которого не писал только ленивый («гроздь», «кисть» – имя легендарной долины из Книги Чисел), организаторами (поэтессой и прозаиком Линор Горалик и Юрием Сорочкиным) задумывался и по сей день реализуется как проект в первую очередь просвещенческий. То есть – из терминологии театральных режиссеров – «ноль-позиция» каждого, кто захочет прийти и включиться в происходящее, будь то концерт популярной еврейской рок-группы или презентация книги модного еврейского автора, и возможна и даже приветствуется. Иначе зачем то просвещение, о котором пеклись и которого хотели? Тому, кто и сам сведущ в культурной практике иудаизма и для кого тот является не культурной ролью, а осознанным фактом биографии, мероприятия «Эшколя» могут показаться нарочито не-умными, как будто специально избегающими пафоса и все больше выбирающими карнавал и живое действо.
С этим несомненно согласится пришедший в конце ноября в Клуб на Брестской на вечер «Сто гранатовых яблок». Этот вечер, состоявший из двух частей – теоретической лекционной и практической (мастер-класса по изготовлению предметов декора в стиле иудаика) – продолжил традицию вечеров «Эшколь» на Брестской: минувшей весной в День Рождения Израиля именно там прошел так называемый Фэшн-хэппенинг «Self-Made Fashion: израильские дизайнеры в Москве». Мероприятия рифмуются друг с другом не только по месту проведения, кстати, повидавшему и венгерских, и болгарских, и немецких, и французских художников и писателей, но и по модели общения публики и ведущих – тех, кто берет на себя условные обязательства быть специалистами, учителями, да и элементарно интересными людьми, в компании которых хочется провести вечер после работы.
Набор для Авдолы.
И если на Фэшн-хэппенинге эта модель работала на то, чтобы гости научились из принесенных с собой домашних и знакомых до слез футболок, пиджаков, свитеров, водолазок, брюк и т. д., и т. п. сооружать нечто модное, необычное и в то же время пригодное для повседневной носки, то «Сто гранатовых яблок» предполагали иное рукоделие, рассчитанное не на то, что человек носит на себе и с собой постоянно, но на то, что его окружает, часто не прикасаясь к хозяину, но удерживая взгляд, служа вместилищем пищи или подручных бытовых инструментов: из заготовок сделать, к примеру, подставку для пасхальной халы или мезуз (своеобразный флакончик, внутри которого спрятан свиток священного текста. Его принято вешать в помещениях, где проводишь бо́льшую часть времени и, соответственно, сильнее всего взаимодействуешь с пространством на уровне личной энергетики. Мезузы в России отдаленно напоминает подкову – символ удачи и благосостояния, согласно поверию прикрепляемый в жилище над дверью и охраняющий дом. Тема двери – портала перехода между мирами – для израильского прикладного искусства важна сама по себе и привносит сюда элемент магии и фантастического, немало способствующий увеличению числа его последователей).
Тут следует сказать, что Клуб на Брестской с аскетизмом его железобетонных интерьеров, сложной системой коридоров-лабиринтов и залов-ниш, словно выдолбленных в цельной горной породе подвала (читай – пещеры), едва ли не самое удачное место для популяризации израильского прикладного искусства. Почему? Все очень просто: орнаменты, составляющие его основу и восходящие к опытам серебряной, золотой и бронзовой ковки Ближнего Востока, нигде не воспринимаются настолько беспримесно и самодостаточно, как в помещении, свободном от любых ассоциаций – безликое серое и холодноватое, хотя здесь становится душно по мере того, как вечер близится к концу, оно выталкивает на поверхность ритмы той древней живописи, что сейчас практически неповторимы. Они, эти ритмы, тем не менее улавливаются непосвященными и с детской легкостью под руководством мастеров, в частности, керамиста Софии Израел, возникают на самодельных артефактах.
Вообще, мне кажется, определение «самодельный» для «Эшколя» – главное. И самодельная Ханука истиннее в том смысле, что несет на себе отпечаток чьей-то личности, конкретной и здешней, запятнанной настоящим и не обремененной сознанием культурного прошлого, как чего-то обязательного к повторению без отклонений от канона.
Так со сцены Клуба комментируют субботнюю тарелку, показывая ее залу: «Для особо несообразительных на ней (тарелке – Ю.К.) написано, что, куда кладется на Пасху. Куда кладется крылышко цыпленка, хрен, пучок зелени… а вот еще один прекрасный предмет, который обычно в Израиле показывают каждому туристу и спрашивают, что это такое и для чего он нужен. Как правило, нормальный европеец начинает уверенно отвечать, мол, рука с выдвинутым вперед указательным пальцем в древности служила, для того чтобы дамам, носившим парики и большие платья, было удобнее чесаться.
Хамса – это жизнь на грани символов.
И никто не догадывается о том, что эта большая палочка с наконечником в виде человеческой руки служила для облегчения процесса чтения! Ею водили по строкам, когда читали Тору. Потому что трогать страницы Торы, водить по ним пальцем, хотя и не запрещалось, но и не поощрялось. По той причине, что вредило свитку. А переписывать свитки было занятием страшно трудоемким, хлопотным и дорогим».
«Сто гранатовых яблок» по атмосфере напоминало скорее встречу добрых и давних знакомых, нежели какое-то официальное мероприятие с обязательным регламентом и ограничением по времени. Подобная теплота и свойскость общения свойственна разве что некоторым московским чайным клубам, вроде «Железного Феникса» или «Чайного Этажа» на задворках театра им. В.В. Маяковского, где регулярно проходят мастер-классы по игре в «Го» и обучению чайным церемониям древнего и современного Китая. Страны, разумеется, разные. Разные цивилизации и атрибутика, но дух всеприятия странным образом один и тот же. Ведь на мероприятия «Эшколя» с удовольствием ходят и те, кто с рождения христианин или католик, а то, по наклонностям натуры своей, и атеист (хотя, думаю, атеизм – лишь одна из форм проявления веры).
Социальная открытость и понятийная внятность акций «Эшколя» – достижения очень большого порядка, позволяющие выделить этот проект в сравнении даже с такими старожилами столичной клубной жизни – как Институт Сервантеса и Институт Гёте.
Между коллекционным картонным коробом с альбомами «Аквариума» и тысячестраничным трактатом Сьюлетт Дрейфус про австралийских хакеров мы храним семисвечник.
Охватив самые основные территории израильского искусства, – литературу, моду, музыку, кино и дизайн, – «Эшколь» дает нам право надеяться на то, что не за горами знакомство и с такой малотранспортабельной, но оттого не менее желанной, израильской архитектурой. Может быть, наступит день и к нам приедут тамошние Фостеры «ввинчивать» в наше небо конусы своих апокалиптических башен. А пока мы живем в своих прямоугольных квартирах и в прямоугольных шкафах храним семисвечники. И еще, – немного «Аквариума». Совсем чуть-чуть.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru