[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2007 ТЕВЕС 5767 – 1 (177)
Кома
Узи Вайль
Д. решил убить одного человека. Тот очень плохо поступил в отношении дочери Д. и был осужден на полгода принудительных работ. А год спустя после того, как он отбыл наказание, девушка покончила с собой. Д. знал: то, что он собирается совершить, навсегда изменит его жизнь, он также знал, что очень велик шанс быть задержанным. Но он не мог продолжать жить так, словно ничего не произошло. Вся эта история относится к началу восьмидесятых годов.
Конечно, у Д. были объективные трудности: ему больше шестидесяти лет, и он абсолютно добропорядочный гражданин, который в жизни своей не бросил банановую кожуру на тротуар, не говоря уже о том, чтобы убить человека. Помимо того, он хотел обеспечить себе какое-то алиби, поскольку его отношение к человеку, смерти которого он желал, привело бы следователей прямо к двери его дома сразу после того как будет обнаружен труп.
Д. уволился с работы, забрал все положенные ему выплаты и уехал с женой в Соединенные Штаты. Он объяснил ей: из-за того, что случилось, он более не в состоянии жить в Израиле. В США по прошествии года ему удалось достать поддельный паспорт, который обошелся в кругленькую сумму. Так, спустя полтора года после того как он уехал из Израиля, Д. вернулся туда под другим именем и начал следить за человеком, которого намеревался убить.
Жил он в Тель-Авиве в дешевой гостинице у моря, но большую часть времени проводил в старом «Форд-таурус», купленном в день приезда. Д. вставал в пять утра, чтобы успеть заметить, когда тот человек выходит из дома, а ложился спать в полночь, проведя весь день в неотлучной слежке. Спустя два месяца он наизусть знал распорядок дня своего подопечного. Д. знал, где тот паркует свой автомобиль, сколько времени проводит на работе, с кем встречается в неслужебное время, когда возвращается домой – словом, всё. Он обнаружил, что у этого человека есть приятельница, если можно ее так назвать, – молодая девушка, которая убирает его офис два раза в неделю. Мужчина регулярно приезжал к ней после обеда на съемную квартиру, и они занимались любовью при открытых окнах. Было лето, квартира находилась на первом этаже, кондиционера не было, поэтому Д. мог всё слышать и даже видеть. В этой же квартире мужчина иногда встречался и с другим человеком – армейским старшиной, который через него продавал ворованное военное имущество.
Все эти подробности я рассказываю, чтобы было понятно: у Д. на руках было достаточно фактов, чтобы серьезно осложнить жизнь того человека. Однако ему нужно было не это. Он просто решил убить его и всё. После двух месяцев слежки Д. решил, что наконец-то придумал способ действий.
Он выяснил кое-какие подробности деловых отношений того человека с неким подрядчиком и то, что подопечный его много денег вложил в один особый проект. Это должно было быть большое офисное здание в развивающемся районе за пределами города, и этот человек сумел получить для подрядчика землю за половину стоимости. Было ясно, что строительный проект стал самым большим делом его жизни, которое должно было по-настоящему обогатить его. Поздно вечером, после всех своих встреч, он частенько приезжал на стройплощадку, включал фонарик, входил в строящееся здание и на грузовом лифте поднимался наверх. Там он сидел один и смотрел на панораму вечернего города.
Место по ночам было пустынным. Единственный сторож-араб после десяти вечера запирался в своем жестяном вагончике и засыпал.
Д. решил, что лучше всего убить того человека столкнув его с верхнего этажа здания. Никто не услышит, как он упадет, никто не обнаружит его труп до следующего утра. А сам Д. успеет тихо скрыться и ближайшим рейсом вернуться в США. Единственная проблема заключалась в том, что он не мог подняться на верхний этаж вслед за тем человеком. Тот был моложе и сильнее Д. и, если бы услышал, что кто-то поднимается за ним, – а он бы услышал, поскольку, чтобы подняться на крышу, нужно было воспользоваться грузовым лифтом, – оказался бы готов к встрече. Д. было шестьдесят три года, его физическое состояние нельзя было назвать блестящим, и у него не оказалось бы никаких шансов одолеть того человека лицом к лицу, схватившись с ним на строительных лесах пятого этажа. Нет, ему следовало напасть неожиданно, поэтому единственным выходом было ждать того мужчину наверху, на пятом этаже.
С того дня, как в сердце его созрело решение, Д. перестал следить за мужчиной и каждую ночь стал ожидать его на строительных лесах. Он приезжал на место в одиннадцать вечера, проверял, что сторож спит, и поднимался наверх. Там он ждал до трех утра, потом спускался на лифте и уезжал со стройки. Так прошла одна ночь, за ней еще одна и еще. Д. был уверен, что в конце концов мужчина придет, однако по прошествии месяца начал опасаться, удастся ли его замысел: тот человек перестал появляться на стройплощадке. Д. хотел было отказаться от своего плана, но никакого другого придумать не смог, поэтому продолжал по ночам поджидать мужчину на пятом этаже. Он уже почти перестал надеяться, что тот придет, и несколько раз даже задремал, однако в ту ночь, когда враг его все-таки появился, Д. бодрствовал. В тот момент он держал в руке стакан горячего чая и от волнения даже уронил его. Д. застыл на месте. Но тот человек был еще далеко и ничего не услышал. Тогда Д. взял свой термос, одеяло, которым укрывался в холодные ночи, и спрятался за одной из бетонных колонн.
Вскоре мужчина поднялся и уселся на своем любимом месте. Глубоко дыша, Д. попытался унять волнение. Он вспотел, сердце его бешено колотилось. Ноги у него задрожали, и он ухватился за ближнюю балку. Д. смотрел на неподвижно сидящего к нему спиной человека и говорил себе: «Ну, давай! Сделай же это наконец, ну!» – однако не мог сдвинуться с места. Не то чтобы у него вдруг появились угрызения совести, нет, он просто не в состоянии был сделать шаг. Прошла минута, еще одна… Наконец тот человек встал, отряхнул брюки и спустился вниз. Д. видел, как он удаляется, садится в автомобиль и уезжает.
Бежали минуты, а Д. продолжал стоять недвижим. Он не понимал, что на него нашло. Затем, в этой темноте, он сел на пол и расплакался. Прошел час. Д. решил вернуться в свою гостиницу. Когда он вставал, усталый и подавленный, то не заметил балку над головой, за которую держался совсем недавно, ударился об нее и потерял равновесие. Он покачнулся, безуспешно пытаясь ухватиться за что-нибудь, и рухнул вниз, – но не разбился, потому что упал на кучу мешков с цементом, только сильно ударился головой и потерял сознание.
Утром на стройплощадку пришли рабочие и обнаружили Д., все еще без сознания. Его доставили в больницу, и врачам удалось спасти его от смерти, но Д. остался невменяем. В кармане его плаща врачи обнаружили фальшивый паспорт, и пациент был зарегистрирован под чужим именем. Никто не предположил наличие связи между ним и человеком, которого он намеревался убить, и никто не мог понять, что вообще он делал на стройке. Итак, все это произошло четырнадцать лет назад. По прошествии нескольких месяцев его перевезли в больницу Левинштайна[1].
Резкий переход: больница имени Левинштайна, два года назад. У одного из молодых врачей появляется идея, – хотя Д. впал в кому из-за сильной травмы головы, вдруг он продолжает находиться в этом состоянии совсем по другой причине? Врач начинает обследование и вскоре выясняет, что некая железа, нормально работавшая до момента травмы, затем прекратила функционировать. Тот, кто рассказал мне эту историю, использовал какие-то медицинские термины, но мне будет трудно воспроизвести их, не показавшись смешным. Поверьте на слово, на латыни это звучало убедительно. Молодой врач решает небольшими дозами делать Д. инъекции того гормона, который должна была вырабатывать пресловутая железа. В скором времени появляются первые признаки улучшения: через неделю Д. начинает шевелиться и говорить. Разумеется, с трудом, потому что за двенадцать лет, которые он находился в бессознательном состоянии, мышцы его атрофировались, в том числе и голосовые связки, – впрочем, уже спустя месяц он начал передвигаться самостоятельно.
Итак, Д. находился в коме двенадцать лет и четыре месяца. После того как он не вернулся из Тель-Авива, жена Д., которая ждала его в Соединенных Штатах и не имела от него никаких известий, пыталась что-нибудь выяснить в израильском посольстве, однако там ей ответили, что по их сведениям, в Израиле ее мужа совершенно точно нет. Умершая дочь была их единственным ребенком, и все же скрепя сердце женщина вернулась в свой дом в Рамат-Гане. Она сидела там и изо дня в день все больше погружалась в прострацию, пока наконец окончательно не замкнулась в себе и не перестала разговаривать. За три года до ее смерти один знакомый помог ей продать этот дом, а ее саму устроил в новый престижный дом для престарелых, расположенный неподалеку от того места, где женщина родилась и прожила всю жизнь.
Человек, которого хотел убить Д., обанкротился и бежал из Израиля. Немало людей были бы рады узнать, где он находится, но на тот момент, когда пишутся эти строки, ни у одного из его кредиторов нет об этом никакого представления. По слухам, он роскошно живет на деньги, которые ему удалось вывезти из Израиля, но это только слухи. Я полагаю, если бы он процветал, то его бы уже нашли…
За то время, пока Д. находился в невменяемом состоянии, большинство его друзей и знакомых скончались, а сегодня умерли уже все, кроме одного человека, который и рассказал мне эту историю.
Вот, в целом, и весь рассказ, хотя не совсем. Когда к Д. вернулось сознание, молодой врач спросил у него, помнит ли он, что произошло. Тот ответил: «Я помню, что вчера вечером поднялся на крышу здания, чтобы полюбоваться видом, и сорвался». Врач понимающе кивнул и пошел посоветоваться с коллегами. В силу ослабленного физического состояния Д. и его почтенного возраста (ему было уже семьдесят семь лет), врачи решили не открывать ему, что он провел без сознания двенадцать лет. Они опасались, ведь душевная травма для пациента могла оказаться слишком тяжелой. Его перевели в отдельную палату и следили за тем, чтобы он не имел доступа к газетам и телевидению.
Однако Д. все еще не осуществил свою цель. Он считал, что позорный провал его замысла в отношении человека, который сделал то, что сделал с его дочерью, произошел минувшей ночью, поэтому он должен вернуться на стройку и попытаться убить того еще раз. А чтобы не упустить возможность, сделать это нужно быстро, пока не закончено строительство.
И вот ближайшей ночью Д. поднялся со своей кровати, улизнул от медсестер и вышел на улицу. Он взял такси и поехал на стройплощадку. Когда добрались, было уже десять часов вечера. «Приехали», – сказал водитель. Мужчина посмотрел в окно и уверенно произнес: «Нет, это не здесь». После непродолжительных препирательств водитель немного отъехал назад и указал Д. на табличку с названием улицы. Тот расплатился и вышел.
Не только то самое здание было достроено и заселено, но вокруг него уже высилось много новых освещенных домов, а двенадцать лет назад здесь был пустынный промышленный район. Мужчина стоял и не знал что делать. Вдалеке он видел трубу тель-авивской электростанции и точно знал, что находится в правильном месте, однако мозг его был не в состоянии усвоить информацию и дать объяснение тому, что видели его глаза.
Простояв так длительное время, Д. повернулся и побрел вниз по улице, которой не существовало еще несколько лет назад. Он зашел в кафе, которого не существовало еще буквально несколько дней назад. Там мужчина выпил чаю среди людей, которые говорили по маленьким телефонам без провода, и посмотрел телевизор, настроенный на канал с рекламой. Вдруг на экране он увидел начальника Генштаба и напрягся, но начальник Генштаба был в штатском и вместо того, чтобы говорить о войне, декламировал юмористические стишки, а потом пел дуэтом с каким-то исполнителем восточных песен. Возле начальника Генштаба в студии сидел транссексуал, который сказал, что, по его мнению, война в Ливане[2] – это историческая ошибка.
К столику, за которым сидел Д., подошла официантка. Она наклонилась к мужчине и спросила: «Хотите еще чего-нибудь?»
В ужасе он посмотрел на нее.
Перевод с иврита
Александра Крюкова
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru