[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2007 ТЕВЕС 5767 – 1 (177)
Птица Чибис
Михаил Горелик
Прошлое – это колодец
глубины несказанной.
Не вернее ли будет назвать его
просто бездонным?
Томас Манн,
«Иосиф и его братья»
Школа называлась «Кедем». В переводе с иврита – «древность». Пять осенних каникулярных дней погружения в иудаику в заснеженном подмосковном пансионате, где собрались старшеклассники из разных городов Белоруссии, Латвии, России и Украины. Шестьдесят школьников от 14 до 17 лет (была даже парочка 12-летних). Некоторые из них учатся в еврейских школах, другие – в самых обыкновенных. Полтора десятка преподавателей, главным образом университетских, плюс вожатые – в прошлом ученики предшествующих школ того же, длящегося уже много лет, образовательного проекта. Совместное детище Иерусалимского университета и МГУ при участии других организаций. Соотношение учащих и учащихся, конечно, необычное.
Такой вот «Кедем»!
Викторина «Кедема». Примите уЧастие, проверьте себЯ!
Отметьте правильный вариант ответа:
1. Перевод текста на другой символический язык называется:
– комментарий;
– интерпретация;
– интерференция;
– безобразие.
2. Метатрон в мистике Меркавы – это:
– единица измерения Б-жественной славы, равная 600 000 парсангов;
– наркотическое средство, к которому, согласно Хейхалот Раба, еврейские мистики прибегали для достижения экстаза;
– вторая власть на небесах;
– ангел, имя которого совпадает с именем Всевышнего.
3. Анаксимандр и Апейрон – это:
– два архаических поэта, написавших теогонические поэмы;
– Апейрон – философ, живший в ионийском городе Милеты. Был изгнан тираном Анаксимандром за вольнолюбивые речи;
– «Апейрон» (беспредельное) – философское понятие в системе Анаксимандра;
– «Анаксимандр» (беспредельное) – философское понятие в системе Апейрона.
4. Лоренс Дарелл написал роман:
– «Жюстин»;
– «Бальтазар»;
– «Маунтолив»;
– «Клеа».
5. Настоящая фамилия Менделе Мойхер-Сфорима:
– Рабинович;
– Абрамович;
– Гусинский;
– Березовский.
6. Для средневековых еврейских поэтов Б-г и евреи – это:
– брат и сестра;
– счастливая супружеская пара;
– супруги в разлуке;
– супруги в разводе.
7. Организация «ЛеХИ» в первую очередь боролась против:
– британцев в Палестине;
– арабов Палестины;
– официальных сионистских учреждений в Палестине;
– гитлеровской Германии.
Напишите краткий ответ на вопросы:
1. Назовите некоторые черты культуры средиземноморского региона, которые несет в себе еврейская музыка?
2. Какой строительный материал был основным в строительной культуре Месопотамии?
3. Что мешало Ироду стать настоящим царем иудейским?
С утра до веЧера
Если отдельные вопросы вас затруднили, не огорчайтесь, – ведь вы не были в «Кедеме». Что демонстрируют эти вопросы? Очевидно, не только академическую планку и не только впечатляющее разнообразие предлагаемых ребятам курсов, но и свойственный этому проекту дух культуры и юмора. А там, где культура и юмор, – там и свобода. Без свободы это невозможно.
Представьте себе, существуют такие странные старшеклассники, которые в каникулы предпочитают не отдыхать от учебы, а учиться в три раза больше и по времени, и по интенсивности, чем обычно. И существуют ученые и художники, готовые заниматься с ними с утра до вечера. Когда я говорю: с утра до вечера, – это не риторическая фигура, это буквально. Тремя лекциями в день программа отнюдь не исчерпывалась, ведь она была ориентирована не только на приобретение школьниками новых знаний, но и на стимулирование творческой активности. Эта цель реализовывалась в трех мастерских и бейс-мидраше (о нем речь впереди). Завершалось все это примерно в десять–пол-одиннадцатого, а дальше уже шло неформальное общение – оpen flore, c многообразными опциями в виде просмотра и обсуждения фильмов, интеллектуальным чаепитием, песнями под гитару, еврейскими танцами (с преподавателем), бильярдом, настольным теннисом. Неочевидно, что бильярд и настольный теннис имели прямое отношение к иудаике, – но наверное, имели, ибо в конечном счете к иудаике в «Кедеме» имело отношение решительно все!
Как ребята эту программу выдерживали, остается загадкой. Но такое впечатление, что они ничуть не страдали от утомления, и по ходу дела силы их не убывали, а парадоксальным образом прибывали.
Опции существовали не только в open flore: каждый из ребят мог выбрать себе три лекционных курса из двенадцати. Параллельно читались четыре лекции – насыщенные культурологические, исторические, литературоведческие, религиеведческие и политологические курсы. Даже один музыковедческий. Все эти курсы предполагают серьезный культурный контекст, по большей части у ребят отсутствующий, – так его надо было создать. Хотя бы в первом приближении.
Я хочу особо отметить: участниками академических штудий были самые обыкновенные школьники, веселые и живые. Допускаю, может, там и затесалась парочка гениев, но в основном это были ребята, которые отличались от своих сверстников не столько культурным уровнем, сколько желанием его поднять.
Были там еще три мастерские: две художественные, а также «аналитический центр и журналистика», где ребята занимались анализом нынешней арабо-израильской ситуации и ее уходящих в древность корней. Намолчавшийся на лекциях народ азартно спорил, причем в ходе дискуссии был представлен весь спектр точек зрения: от мечтательно-либеральных до отчаянно радикальных. Мастерские должны были подготовить для завершающей выставки разнообразные работы – художники в виде картин и стекла, журналисты в виде текстов.
Тамара Мушеева представляет свою работу.
Возвращение в Кедем
Вот маленькое эссе Хаима Сокола «Возвращение в Кедем», опубликованное в кедемской стенной газете Jewish Time. Нравится ли мне название газеты? На мой вкус, можно было бы и получше придумать, но это не имеет значения. Ребята выбрали название из двух десятков, предложенных ими же. Их газета – они решают. Взрослые могут только поучаствовать. Как, например, Хаим Сокол.
Для своего курса по литературе на идише я привез «иллюстративный материал» – ксерокопии старых фотографий конца XIX – начала XX века, на которых изображены еврейские местечки и персонажи, населявшие их в те времена. Фотография – отпечаток памяти. Мгновение, сохранившееся на пленке, по которому мы пытаемся реконструировать прошлое.
Но прошлое давно сгорело. Даже фотографии не сохранились. Остались только фотографии фотографий. Память о памяти. Еще остались тексты. На давно забытых языках. Поэтому мы читаем эти тексты в переводе. На язык знакомый, но у которого есть своя память. Получается, опять воспоминания о воспоминаниях.
Что же делать? Возможно ли вернуться в Кедем? Если «вернуться» означает «вспомнить», то вряд ли. Но можно, наверное, Кедем сначала придумать. То есть выкопать еще один колодец и назвать его старым именем, как это делал Ицхак.
Древние изучали Луну и звезды, глядя на их отражение в колодце. Считалось, наверное, что если смотреть на отражение отраженного света, можно увидеть свет прямой. Может, и у нас так – память о памяти приводит к источнику. Что ж, может быть, может быть…
Огонь, мерцающий в сосуде. Коллекция собирателей искр из мастерской Лии Шульман.
КолокольЧики лин
Фирменная особенность этого проекта – бейс-мидраш. Вообще говоря, бейс-мидраш – это один из институтов еврейского образования в средневековье, но в данном случае, в возрожденном и обновленном виде, это своеобразная экспериментальная студия по изучению классических текстов. Конечно, в бейс-мидраше все вертится вокруг еврейских текстов, но в их орбиту попадает вся мировая культура. Не только западная (ей сам Б-г велел вертеться вокруг библейских текстов), но и восточная.
Темой этой осенней школы были источник и колодец – соответственно и тексты маленькой, специально для «Кедема» подготовленной хрестоматии были об источнике и колодце, понимаемых и буквально, и символически: об истоках истории и всего сущего, о колодце времени. Рамбан (1194–1270): «О колодцах в Торе написано немало, но от буквального прочтения нет никакого толка». Если позволительно не соглашаться с Рамбаном, то я с ним не соглашусь: и от буквального прочтения есть толк!
Характерны предпосланные хрестоматии эпиграфы. Их три. Первый из Танаха, обращение ко Всевышнему:
Обнови нас, как Кедем,
сделай новыми наши времена,
как древность,
сделай наш Запад Востоком
(Эйха, 5:21).
Эйха в синодальном переводе – «Плач Иеремии». Без комментария процитированный текст не может быть понят вполне. Другой вопрос, может ли он вполне быть понят и с комментарием. На самом деле каждой из трех строк перевода в оригинале соответствует одна и та же строка. Перед нами три базовые варианта перевода, синтез которых приближает к смыслу. А есть еще и четвертый. В синодальном переводе это звучит так: «Обнови дни наши, как древле». И у Йосифона[1] то же самое.
Я уже говорил, что «кедем» переводится с иврита как «древность». Но на библейском иврите «кедем» это еще и «восток». И здесь это не единственная омонимия. Слово, которое в одном случае переведено как «времена», а в другом как «дни», на библейском иврите означает еще и «запад». То есть оппозиция времен символически интерпретируется как пространственная оппозиция. В любом случае, обновление связано с древностью, – обновление осуществляется через древность. Мы идем по колодцу времен и находим чистую воду – воду обновления, воду жизни.
Второй эпиграф – живем контрастами! – детский стишок Мандельштама:
– В самоваре и в стакане,
И в кувшине, и в графине
Вся вода из крана.
Не разбей стакана.
– А водопровод
Где
воду
берет?
В насыщенном еврейском контексте, предваряемом всеми этими кувшинами, графинами и самоварами, предостережение «не разбей стакана» прямо апеллирует к разбиению сосудов в лурианской кабале[2]. Речь идет о космогонической катастрофе, когда мощь потоков Б-жественного света разрушила принимающие его космические сосуды. На этот образ ориентирована и кедемская стекольная мастерская, работа которой проходила под лозунгом «Исправление разбитых сосудов», с уточнением – «Изготовление стеклянных сосудов и светильников из искр Света – осколков стекла».
Однако детский стишок все равно остается детским стишком, и соседство его со стихом из Эйха воспринимается как вызывающе оксюморонное.
В моем детстве на радио была популярная передача с разучиванием детских (той далекой поры) шлягеров. Проводное радио с единственной программой. А сейчас, дорогие ребята, давайте разучим и споем вместе песню «У дороги чибис». Прослушаем ее сначала в исполнении хора мальчиков московского городского имени Ленина Дома пионеров. А теперь то же самое в исполнении флейты. А теперь послушайте эту мелодию в исполнении баяна и балалайки.
Чибис выпорхнул из колодца памяти. Почему я вспомнил этого ностальгического чибиса? Если в Эйха тему источников и колодцев исполняет симфонический оркестр, то в аранжировке Мандельштама она звучит на детском ксилофоне.
Между тем, в последнем, третьем, эпиграфе звучат кожаные барабаны, металлические колокола чжун, бамбуковая дудка юэ и серебряные колокольчики лин. Особенно симпатичны мне серебряные колокольчики.
Меняют города, но не меняют колодец.
Ничего не утратишь, но ничего
и не приобретешь.
Уйдешь и придешь, но колодец
пребудет колодцем.
Если достигнешь воды,
но не хватит веревки для колодца,
и если разобьешь бадью, –
несчастье!
(«И Цзин»)
«И Цзин» («Книга перемен») – памятник классической китайской литературы, наиболее древняя часть которого датируется VIII–VII веками до н. э. Как и детский стишок Мандельштама, «И Цзин», предваряющая в этой маленькой хрестоматии коллекцию еврейских колодезных текстов, приобретает в контексте «Кедема» новые смыслы. Неизменный колодец в череде городов естественно сочетается с колодцем Мирьям, сорок лет, по преданию, странствовавшим вместе с евреями по пустыне. Что же касается веревки и бадьи, то вот, пожалуйста, древний комментарий к «Песне песней» из той же хрестоматии:
На что были похожи слова Торы до того, как появился Соломон?
На глубокий колодец со студеной водой.
Никому не удавалось испить из него.
Что же сделал один мудрец?
Он связал веревку с веревкой, шнур со шнуром, зачерпнул и испил.
Так Соломон присоединял притчу к притче, слово к слову до тех пор, пока не достиг слов Торы.
Книга об истоЧнике
Элла Бышевская, художник, руководитель кедемской мастерской. Декларация о намерениях:
Мы попытаемся установить контакт с образами древности, которая кажется ушедшей, далекой, лежащей под слоями забвения... Мы попытаемся создать художественные образы тех, кто скрыт древностью. Мы изготовим книгу о поиске источника. Основой к иллюстрациям этой книги послужат материалы, размышления, вопросы, комментарии «Кедема».
Декларация эта, к удовольствию участников проекта, была в полной мере реализована.
Образы Кедема из книги об источнике. Мастерская Эллы Бышевской.
Бейс-мидраш
Разбившись на группы, ребята должны были изучать хрестоматию источника и колодца. Вовсе не обязательно всю – можно было сосредоточиться на избранных текстах, обсудить их и дать отчет о своей работе, но – и в этом изюминка проекта – не в форме однозначного дискурса, а в форме сценического этюда, то есть перевести текст на принципиально иной символический язык.
Приведу пример, чтобы стало понятно. Вот, скажем, история о том, как Авраам выкопал в пустыне колодцы, филистимляне завалили их, а сын Авраама – Ицхак – вновь откопал. В еврейских классических комментариях к этому фрагменту, приведенных в хрестоматии, демонстрируется метод символического толкования. Помимо простого смысла, предполагающего знание библейского контекста, – о чём, собственно, этот текст? Ребята размышляют, обсуждают. Одна группа дает один ответ, другая – другой.
Древний комментарий, усматривающий за сюжетной канвой мистический смысл, гласит: колодец – это Сион. Точно так же понимали колодец времен и сионисты: возвращаясь после двухтысячелетнего отсутствия в Палестину, они раскапывали засыпанный временем колодец, на дне которого обреталась Земля Обетованная, хотя Сион еврейских мистиков и Сион политических сионистов отнюдь не совпадают по смыслу.
Пробудись, северный ветер,
Приди ветер с юга,
Повей в моем саду,
Польется его аромат,
Войдет мой любимый в свой сад
И съест его лучший плод.
Этот фрагмент «Песни песней» (4:16) звучит как песнь политического сионизма. Только сад существовал на дне души, на дне засыпанного колодца. Когда пробудился северный ветер, земля, текущая молоком и медом, была землей запустения, землей пустынь и болот. Откапывание колодцев – это и притча о великой сионистской экологической революции.
Мне говорят, что не следует почитать обработанную землю и презирать впавшую в запустение. Мне говорят, что пустыня желает ждать, когда ее собственные чада возделают ее: она более не признаёт нас, отягощенных грузом цивилизации, своими детьми. Пустыня наполняет меня благоговением, но я не верю в абсолютность ее сопротивления, ибо верю в великий союз человека (адам) с землей (адама). Земля эта признает нас, ибо с нашей помощью она плодоносит: и именно потому, что она приносит плоды, она признает нас.
(Мартин Бубер, 1939)
Авраам вырыл в пустыне колодец, – филистимляне засыпали его. Евреи посадили в пустыне леса, – арабские террористы неоднократно поджигали их. Во время недавней ливанской войны массированные ракетные обстрелы стали причиной многочисленных лесных пожаров на севере Израиля. Нечего говорить, что леса будут восстановлены.
У рассказа о вырытом, засыпанном и вновь отрытом колодце есть не только коннотации, связанные с еврейской религиозной и политической мыслью и еврейской историей, – у него есть и универсальные смыслы. Это притча о созидании, порче и восстановлении, об утрате и восстановлении исторической, семейной и национальной памяти и о многом другом. В конце концов, это притча о человеческой душе – притча с отчетливой связью со знаменитым пушкинским «Возрождением»:
Художник-варвар кистью сонной
Картину гения чернит
И свой рисунок беззаконный
Над ней бессмысленно чертит.
Но краски чуждые, с летами,
Спадают ветхой чешуей;
Созданье гения пред нами
Выходит с прежней красотой.
Так исчезают заблужденья
С измученной души моей,
И возникают в ней виденья
Первоначальных, чистых дней.
Первоначальные дни – колодец и источник. Правда, у Пушкина «краски чуждые, с летами, спадают ветхой чешуей» сами собой, – Ицхаку же пришлось потрудиться. Модель Ицхака более распространена: необходимы усилия, – душа может быть измучена, а ветхая чешуя сама по себе все не спадает. Кстати, у Клайва Льюиса в «Сказках Нарнии» тоже есть образ чешуи, но она не «спадает», не «исчезает», а отдирается с болью и кровью.
А есть еще мандельштамовская Tristia:
Все было встарь, все повторится снова,
И сладок нам лишь узнаванья миг.
«Двенадцать колодцев Мирьям».
Этот фрагмент росписи синагоги в Дура-Европос украшал обложку хрестоматии об источнике и колодце. 244 год.
Я же говорю: к библейскому тексту в бейс-мидраше подключается вся мировая культура. И школьники с помощью взрослых учатся устанавливать эти связи, постигать сладость узнавания, сладость творческой работы.
Но все-таки, как пластически интерпретировать это рытье колодцев, как перевести текст в сценический жест? Вот описание двух из семи показанных в прощальный вечер этюдов. Один из них бессловесен: текст переводится в музыку и жест, в сценическое движение. Минималистская миниатюра – наглядная модель кардинальной творческой трансформации. Здесь важна личная творческая активность, исходящая из возможности многовариантной аранжировки: в меру своих интеллектуальных, культурных и эмоциональных возможностей, в меру своего таланта и жизненного опыта ответить тексту, ответить комментирующим и интерпретирующим текст мудрецам, в каком-то смысле (с понятными оговорками) стать одним из них.
Второй этюд – маленькая трехактная пьеса, где порча колодца – это и тщета человеческих деяний, и смерть персонажа, а исправление колодца – восстановление утраченного и воскрешение. В третьем акте к колодцу приходит Яаков, встречает свою ненаглядную Рахель и отваливает камень, возвращая память о минувшем и воскрешая усопших предков, – и все это в свете их вспыхнувшей любви.
Столбняк родника. Оседает дорожная
пыль.
Себя на безумье любой променяет
рассудок.
Чтоб возле воды неизменно и вечно
Рахиль
ждала пришлеца с запотевшим
тяжелым сосудом.
Людмила Улицкая
У ребят все только начинается, они открыты для нового, у них есть культурное любопытство. Они вернутся домой из этого путешествия в древность, из этого кедемского волшебного колодца, из кедемского рая не только с новыми знаниями, – я думаю, знания не главное. Главное – этика общения, этика диалога, многообразие точек зрения и культурных смыслов, уважение к мнению, несовпадающему с твоим собственным, осознание того фундаментального факта, что всемирный водопровод берет воду из колодца, некогда выкопанного Авраамом.
Видите ли, сейчас ведь многие говорят: пустыня, камни да тернии, да еще многочисленные филистимляне – и все это так, это верно. Такова реальность. Впрочем, камней, терний и филистимлян хватало во все времена. И вот приходит Авраам и выкапывает колодец. Он умирает, – колодец засыпают. Ицхак мог бы сделать очевидный вывод, что рытье колодцев – дело безнадежное и в высшей степени бессмысленное, даже демонстративно бессмысленное. Но он сделал совершенно иной вывод. И так в каждом поколении: приходит новый Ицхак и откапывает колодец.
Поэтому есть вода.
Общий вид синагоги в Дура-Европос.
Чибисовы вопросы
Я буду рад, если мои заметки попадутся на глаза абитуриентам и их родителям и стимулируют их двигаться в правильном направлении. Остается сущий пустяк: понять, какое направление правильно. Но для этого надо ответить на вопрос птицы-чибис, – коль скоро чибис вылетел из колодца памяти, так пусть спросит:
А скажите, чьи вы?
А скажите, чьи вы?
И зачем?
Зачем?
Идете вы сюда?
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru