[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ НОЯБРЬ 2006 ХЕШВАН 5767 – 11 (175)
ОККУЛЬТИСТ ИЗ ГПУ
Михаил Горелик
Разговор о книге «Героическая борьба» (Арест и освобождение шестого Любавичского Ребе <…> в Советской России) мы начали в октябрьском номере «Лехаима».
В «Записках об аресте» рабби Йосефа-Ицхока Шнеерсона мимолетно возникает один любопытный персонаж. Дело происходит в 1927 году в Ленинграде, в Шпалерной тюрьме, где содержатся политические заключенные. При обыске во время ареста в руки ГПУ попали письма к Ребе некоего Барченко. Следователь требует от арестованного разъяснений по поводу его мистической контрреволюционной связи с автором писем. Ребе отвечает на вопрос следующее:
Профессор Барченко давно изучает кабалу. По его словам, он мечтает проникнуть в таинство Маген-Довида[1], потому что верит в его сверхъестественную силу. Профессор убежден, что разгадавший эту тайну способен выстроить и разрушить бесконечное множество миров... Он пришел ко мне три года назад сразу после моего переезда в Ленинград, рассчитывая на мою эрудицию в области кабалы, и просил открыть ему «тайну Маген-Довида». Я терпеливо объяснил профессору Барченко, что он в плену иллюзий. Хасидизму ничего не известно о каких-либо тайнах и магической силе Маген-Довида.
В тот вечер, как мне показалось, профессор Барченко прислушался к моим объяснениям. Однако в дальнейшем он вновь вернулся к этой навязчивой идее и продолжал засыпать меня письмами с прежней нелепой просьбой, на которые я вынужденно, из обычной человеческой вежливости, время от времени отвечал... Вот и вся «мистика» моей переписки с Барченко[2].
Н. Рерих. «Весть Шамбалы».
В «Лехаиме» (№ 2, 2006) опубликована статья Вл. Алабая «Яков Блюмкин: Портрет и рама».
И там тоже иллюстрация – «Весть Шамбалы» Рериха. Две картины с одним названием. Можете на досуге сравнить. Блюмкин как раз там. Интересно, кто здесь? Вести, должно быть, разные – Шамбала одна и та же.
Александр Васильевич Барченко (1881–1938) был сотрудником ГПУ. В недрах этой организации существовал спецотдел, возглавляемый Глебом Боким. Отдел занимался охраной государственных тайн и контрразведкой: сейфами, сигнализацией, пеленгаторами, шифрами, прослушкой (в том числе и посольств; товарищей по партии тоже, конечно, слушали). Одним из направлений работы отдела, которое как раз и возглавлял Барченко, были оккультные и паранормальные явления.
Я слышал, что в ГПУ подвизались «астральные пограничники», которые должны были перехватывать контрреволюционеров, осуществлявших связь через астрал.
Может быть, это анекдот, но если нет, такие молодцы должны были нести боевую службу под водительством Барченко. Или существовал специализированный астральный отдел?
К работе в ГПУ Барченко привлек убийца графа Мирбаха Яков Блюмкин. Их знакомство состоялось еще в 1918-м, когда Блюмкин посетил Барченко, придя к нему вместе со Львом Карсавиным. Лев Платонович Карсавин – религиозный философ и историк-медиевист, тонкий и глубокий мыслитель – был тогда профессором Петербургского историко-филологического университета. Четыре года спустя его выслали из СССР на «философском» пароходе. Какое странное сочетание имен: где Блюмкин с Барченко – и где Карсавин, но мир тех времен тесен: несочетаемое легко сочеталось.
Барченко был разносторонний человек: писатель, профессиональный хиромант, географ, врач-невропатолог. Впрочем, полного медицинского образования у него не было – не доучился. Ребе называет его «профессором», в некоторых текстах он именуется даже «академиком», но я не думаю, что это титулование следует понимать буквально.
В ГПУ Барченко занимался гипнозом, телепатией, астрологией и прочими подобными вещами. Впоследствии он стал ученым консультантом Главнауки, заведовал нейроэнергетической лабораторией Всесоюзного института экспериментальной медицины, курируемой той же организацией.
Одним из главных проектов Барченко был поиск исчезнувших тысячелетия назад цивилизаций, поиск магов, скрыто управляющих ходом мировой истории. Немецкие национал-социалисты и русские национал-большевики шли параллельным курсом. Барченко удалось организовать экспедицию на Кольский полуостров, в русскую Лапландию, в поисках Гипербореи – «прародины человечества».
Но главная экспедиция его жизни – в Шамбалу – так и не состоялась. Интриган Блюмкин сумел воспрепятствовать проекту, подготовка которого была по существу завершена, и отправился на встречу с магами без Барченко.
Таинственная миссия хорошо сочеталась со сбором разведывательной информации. Приключения суперагента, включая побег из британской кутузки, тянут на добрый остерн. В облике тибетского ламы Блюмкин присоединился к экспедиции Николая Рериха, выполнявшей задания того же ведомства и тоже нацеленной на Шамбалу. Рерих вроде бы даже запечатлел своего странного спутника на картине «Весть Шамбалы».
Под рациональными идеологическими лозунгами клокотала лава иррационального. Борьба с религией была оборотной стороной религиозного сознания. Отрицание чуда оборачивалось жаждой чуда, которому предстояло разрушить старые миры и создать новые. Новая теософия принимала и сочетала всё: социалистическую революцию в ее мистической редакции, астрологию, энергополя, могендовид и Шамбалу.
В 1938 году Барченко был расстрелян в Лефортовской тюрьме через 15 минут после вынесения приговора. Его труд «Введение в методику экспериментальных воздействий энергополя» был уничтожен. Согласно конспирологическому преданию, в тюрьме Барченко написал сочинение, в котором изложил эзотерические тайны, телепатически переданные ему магами Шамбалы. Записки эти при наступлении немцев также были уничтожены – но это так, для отвода глаз: на самом деле хранятся в тайном сейфе.
Фрагмент статьи А. Барченко из журнала «Природа и люди», № 32, 1911 год.
Барченко обвинялся в шпионаже и в создании масонской террористической контрреволюционной организации «Единое трудовое братство». Название организации прямо апеллирует к «Единому трудовому содружеству» Георгия Гурджиева. Обвиняемым по этому делу проходил и шеф Барченко – Бокий. Следователей интересовала не только масонская деятельность одного из руководителей ГПУ, но и папки с компроматом на первых лиц государства.
Шпионаж – обвинение рутинное, масонская организация – совсем нет. Масонская организация в недрах советских спецслужб! Вот фрагмент из статьи Наталии Мелентьевой «Оккультные корни русского коммунизма» в восьмом номере дугинских «Элементов» (2000): автор ставит эту историю в широкий масонский контекст, статья читается, как глава из «Маятника Фуко»:
Судя по документам «Единого Трудового Братства», основные идеи были почерпнуты именно из работ Сент-Ив д’Альвейдра, утверждавшего еще до Блаватской о существовании на Востоке (предположительно в Тибете или Гималаях) тайной подземной страны, где пребывают бессмертные посвященные, невидимо соучаствующие в управлении делами мира <...> Социальные перемены, и в частности «коммунизм», многие оккультисты связывали именно с вмешательством в судьбы мира «невидимых посвященных», а революцию, соответственно, понимали как чисто мистическую акцию. Не случайно многие социалисты <…> были масонами или мистиками. Итак, в Ордене Барченко сходились воедино две концепции – тема Шамбалы и тема социализма, понятого как восстановление «золотого века». При этом «новый мистицизм» рассматривался не как нечто противоречащее науке, а как дополнение науки, ее продолжение в более тонкие психические области. Отсюда повышенный интерес к телепатии, магнетизму, гипнозу, паранормальным состояниям, трансу и т. д.
В статье утверждается, что Бокий еще в 1909 году был принят в масонскую ложу, членом которой состоял также Рерих, и что Рерих был членом и «Единого трудового братства».
Работы учителя Папюса Сент-Ив д’Альвейдра (1842–1909) были хорошо известны в дореволюционной России[3]. И Барченко был с ними знаком. Это факт его биографии, существующий независимо от анализа программы «Единого трудового братства». В 1905 году, когда Барченко учился на медицинском факультете Юрьевского (Тартуского) университета, он подружился с тамошним профессором римского права Кривцовым, который встречался с Сент-Ив д’Альвейдром в Париже. Рассказы о нем произвели на Барченко огромное впечатление и в каком-то смысле определили его дальнейшую жизнь. Барченко почерпнул у Сент-Ив д’Альвейдра идею не только Шамбалы, но и Гипербореи. Кстати сказать, французский эзотерик был знаковой фигурой в мистике не только коммунистической, но и нацистской. В Москве и в Берлине пили одно и то же вино.
Еще один любопытный факт из биографии Барченко. Еще до своего романа с ГПУ он зарабатывал на жизнь, читая лекции о Шамбале матросам Балтфлота. Аудитория неизменно воодушевлялась и изъявляла готовность проложить дорогу к сказочной стране силой революционного оружия. Одно время, за неимением своего жилья, Барченко жил в буддийском дацане. Пил мудрость лам.
Если руководствоваться «мистическими» соображениями, Блюмкин был расстрелян вовсе не за связь с Троцким, а Барченко вовсе не за то, что был человеком Бокого, – просто маги Шамбалы обеспокоились, что те подошли к опасной черте чересчур близко. И приняли меры. Дарю эту версию заинтересованным конспирологам.
Но я хочу вернуться к допросу в Шпалерке. Знал ли следователь, что Барченко – его товарищ по оружию? А если знал, то действовал по собственной инициативе или собирал компромат на коллегу по заданию руководства? Оставляю вопрос открытым.
Теперь о Ребе. Бессмысленно ожидать от человека в описанных обстоятельствах полной откровенности. Ребе и не был откровенен: он сказал правду, но не всю. Ребе не только «вынужденно, из обычной человеческой вежливости, время от времени отвечал» на письма, которыми засыпал его алчущий тайной мудрости «профессор», но и свел его со своим будущим зятем и преемником (будущим Любавичским Ребе) Менахемом-Мендлом Шнеерсоном, и тот неоднократно наезжал в Ленинград (живя в Екатеринославе), «где провел в общей сложности около трех месяцев, работая над объемистым трудом, излагающим смысл Маген-Довида в свете талмудического учения и кабалы, а также связь этого учения с астрологией и современной астрономией»[4]. Причем «готовый труд из-за множества расчетов и формул походил на математический трактат»[5].
Александр Васильевич Барченко – арестант.
Ребе в ответ на вопрос следователя рассмеялся: интерес Барченко к «мистике», изучение им «кабалы» (из масонских, надо полагать, рук) представлялись ему анекдотичными. Но тогда с какой стати он свел Барченко со своим лучшим учеником и как согласовать его насмешку с длительной работой и объемистым трудом, похожим на математический трактат? И что значит «смысл могендовида в свете талмудического учения»? Могендовид достаточно поздний символ, он возникает в еврейском символическом обиходе спустя сотни лет после завершения Талмуда.
В качестве предположения: Ребе воспользовался возможностями Барченко для проведения исследований, которые представляли интерес для него самого, да еще и позволяли его ученику приезжать в Ленинград.
Знал ли Ребе, кто всё это финансировал? Впрочем, с какой стати это должно было его занимать? И он, и его ученик прекрасно понимали, что «выстроить и разрушить бесконечное множество миров» при помощи могендовида профессору Барченко не удастся. По части разрушения множества миров и выстраивания прекрасного нового мира коллеги Барченко преуспели, да только могендовид для этой цели им совершенно не понадобился.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru