[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2006 АВ 5766 – 8 (172)
ВЫБОР
Геннадий Костырченко
О книге Олега Будницкого «Российские евреи между белыми и красными (1917– 1920)». М.: РОССПЭН, 2005. – 552 с.
Ответ Солженицыну?
Быть или не быть или, точнее, жить или не жить? Вот что на деле обозначала альтернатива, перед которой поставила российских евреев революция 1917 года. В условиях, когда чуть не на глазах рвалась связь времен, трещали по швам вековая государственность и традиционный уклад народной жизни, когда наступали поистине апокалиптические времена Гражданской войны, выявившей две основные противоборствующие политические силы – белых и красных, наиболее важной стала дилемма, к какой из двух сторон примкнуть, какую поддержать в схватке. И пусть так или иначе определяться со своим будущим пришлось всем народам и каждому подданному рухнувшей империи, однако выбор, который делали тогда евреи – политически самое активное нацменьшинство, – имел уникальное историческое значение.
Научное осмысление феномена «еврейского выбора» как раз и составило основное содержание книги. Ее автор широко известен в научном мире благодаря своим фундаментальным публикациям по проблемам российского революционного терроризма, русской революции и белой эмиграции[1]. Историей «еврейского вопроса» О. Будницкий заинтересовался уже будучи вполне сформировавшимся ученым (зарекомендовавшим себя, в частности, как знаток истории русского зарубежья), и произошло это еще в 1990-х годах.
О. Будницкий справедливо считает, что «еврейский вопрос» нельзя изымать из общероссийского исторического контекста. Он подчеркивает, что его новая работа – о Гражданской войне и, отмежевываясь от «лакримозности» (слезливости) некоторых еврейских историков, настаивает: «Надо перестать рассматривать евреев только в качестве жертв».
Автор не пытается «коррелировать» свой труд с книгой А. И. Солженицына «Двести лет вместе» и не помышляет о том, чтобы вступить в полемику с известным писателем. Более того – он подчеркнуто отстранился от этого оскандалившегося произведения: не упомянул даже имени нобелевского лауреата. Объявив себя противником смешения двух жанров – научного и публицистического, Будницкий, однако, не смог «навязать» свой научный пуризм читателям, подавляющее большинство которых вольно или невольно будут сравнивать его труд с последней книгой Солженицына. Неизбежность сопоставления диктуется хотя бы уже тем, что, несмотря на некоторые индивидуальные предпочтения, Солженицын больше пишет о евреях «в большевиках», а Будницкий, наоборот, сосредотачивается на взаимоотношениях евреев с белыми – но тот и другой концентрируют внимание, по сути, на одних и тех же дискуссионных и по сию пору моментах отечественной истории. Это политика царизма по «еврейскому вопросу», участие евреев в революции и Гражданской войне, погромы, роль евреев в установлении советской власти и закреплении ее на русской политической почве. Однако, если Солженицын, исследуя «раскаленную» тему, задается вопросом «кто виноват?» (и чаще отвечает: «евреи»), то Будницкого прежде всего интересует фактическая сторона дела. Первый автор чем-то напоминает прокурора, строящего обвинение по заранее составленной схеме, второй – дотошного следователя, педантично исследующего реалии с целью «отработки» всех возможных версий преступления. Один торопится с вынесением приговора, другой стремится к установлению истины.
Февраль и ОктЯбрь
Будницкого прежде всего интересуют причины, приведшие к трагическому развитию событий. Свой поиск он начинает в глубинах веков. Ведь именно во второй половине ХVIII века, собственно, и произошло включение населенных евреями западных земель в состав Российской империи. Но, следуя алгоритму исследования, исключающему детальный разбор всей дореволюционной российской истории с ее еврейской «составляющей», только штрихами обозначает свое отношение к проблеме антисемитизма в царской России, к погромам начала 1880-х и 1900-х годов и пришедшейся на этот период массовой еврейской эмиграции из страны. По касательной затрагивает он и общие изменения, происходившие в ту пору с российским еврейством в политическом, экономическом и социально-культурном плане.
Отмечая, что до начала массовых погромов, ознаменовавших в 1881-м восшествие на престол Александра III, «российская власть стремилась… к эмансипации евреев, к интегрированию их в российское общество», автор называет этот год «переломным в истории российского еврейства», положившим начало кризисам, которые один за другим обрушивались на евреев вплоть до 1921 года. По мысли автора, политические катаклизмы – прежде всего погромы и насильственные выселения – главным образом и привели к почти двухмиллионной еврейской эмиграции (1881–1914 гг.). Всплески ее синхронно совпадали с моментами политических обострений в стране. При этом, правда, из виду упускаются немаловажные «фоновые» политические и экономические моменты[2]: существование архаических законодательных ограничений, сдерживавших деловую активность подавляющего большинства евреев и лишавших их права на лучшую, более обеспеченную жизнь; манившая еврейских бедняков реальная перспектива быстрой деловой самореализации в интенсивно развивавшихся США (туда направилось почти 80% российских евреев) и других странах Нового Света; стимулирование еврейской эмиграции международными еврейскими благотворительными организациями, увеличивавшими финансирование именно в периоды кризисных обострений в России.
Однако, не выделяя экономическую подоплеку эмиграции, автор косвенно признает ее значимость, упоминая, скажем, об обнищании местечкового люда и о том, что «индустриализация… вела к разорению значительной части еврейских ремесленников, выталкивая многих из них за границу».
Анализируя антиеврейское законодательство Российской империи, юридически закреплявшее пресловутую черту оседлости, процентные нормы в образовательных учреждениях, различные дискриминационные запреты, связанные с государственной и военной службой, а также принципиальный отказ самодержавия от введения «полноправия» евреев – несмотря даже на старания С. Ю. Витте, П. А. Столыпина и других, автор, избегая словосочетания «официальный антисемитизм», квалифицирует всё это как систему «ограничений». Такая «мягкая», почти солженицынская позиция, видимо, обусловлена не столько симпатией к государственным институтам самодержавия, сколько отношением к ним как к фактору сдерживания куда более опасного и непредсказуемого из-за своей стихийности общественного антисемитизма, выражавшегося в вакханалии погромов, в потоках юдофобской консервативно-националистической риторики, печатной и изустной массовой пропаганды. К сожалению, в данном случае о соображениях автора приходится только догадываться. В этом не было бы необходимости, формулируй автор собственную мысль, особенно по узловым вопросам проблемы, четче и однозначней. Это, понятно, совсем не просто, но всё-таки возможно. Впрочем, о том, что еврейские погромы начала ХХ века не были организованы правительством, в книге говорится достаточно определенно. При этом косвенная вина – принятие антиеврейских законов, спонсирование крайне правых организаций, либеральное отношение к погромщикам и т. п. – с него (правительства) «не списывается»: оно «создавало атмосферу, в которой погромы смогли принять массовый характер».
Между тем вполне очевидно, что официальная и общественная юдофобия представляли собой систему «сообщающихся сосудов». В пользу такого довода, в частности, убедительно свидетельствует приводимый в книге так называемый кафафовский циркуляр Департамента полиции от 9 января 1916 года, уведомлявший подведомственные структуры о подрывной деятельности евреев, якобы намеренно изымавших из обращения разменную монету и вздувавших цены на товары повседневного спроса.
Подобные «перлы» полицейского бумаготворчества были производными от обостренного мировой войной универсального кризиса российской государственности, в конце концов взорвавшего страну сокрушительной социальной революцией. Подмечая это, Будницкий пишет, что Февральская революция «была русской (выделено в книге. – Г. К.) по преимуществу» и в ней «не найти следов не только “еврейского”, но и вообще никакого заговора, разве что “заговора” генералов – командующих фронтами, отказавшихся поддержать своего главнокомандующего – русского царя».
Собственно, непосредственное участие евреев в русской революции обозначилось только после возвращения через Германию весной 1917 года (вместе с В. И. Лениным в «пломбированных вагонах») 159 политических эмигрантов, среди которых евреев, по меньшей мере, было 99. И хотя автор отстаивает ту точку зрения, что евреи играли «заметную роль в русской революции, но никогда – решающую», он вместе с тем отвергает «охранительный» по отношению к еврейству довод о том, что евреи-революционеры – это сплошь денационализированные отщепенцы. В книге уточняется: в революцию евреи шли не столько потому, что разрывали с традиционной национальной средой, сколько потому, что часто, даже и не осознавая того (как, скажем, Троцкий, считавший себя исключительно русским революционером), пытались защитить в том числе и свои национальные права. Что ж, выкованный царизмом дамоклов меч дискриминации евреев должен был когда-то превратиться в обоюдоострое оружие.
Но политизированное еврейство не было однородной массой, рассуждает далее автор, его раздирали те же противоречия, что и всё русское общество. Даже в октябрьских событиях в Петрограде, которые в массовом антисемитском сознании традиционно интерпретируются как триумф «иудеокоммунизма», евреи принимали участие не только на стороне большевистской партии, в чьем руководстве их было немало; достаточно евреев было и по другую сторону баррикад. Только 6 ноября на еврейском Преображенском кладбище было похоронено 50 евреев-юнкеров, защищавших Временное правительство. По подсчетам Будницкого, в период с начала 1917 по лето 1918 года, то есть до установления в стране однопартийной диктатуры, в политическую элиту страны, объединявшую чуть более 3000 деятелей всех «мастей» – от анархистов и большевиков до кадетов, входило более 300 евреев.
И всё же в итоге подавляющая часть еврейства, как, впрочем, и подавляющая часть русского народа, поддержала большевиков. Почему и как это произошло? Поиску ответов на эти ключевые вопросы и посвящено основное содержание книги.
«Долой черту оседлости». Карикатура.
1917 год. Предоставлена В. Е. Кельнером.
Безальтернативность
Если между красными и белыми существовало соперничество за влияние на евреев, то это было странное соперничество.
Одни (красные) делали всё возможное, чтобы одержать верх в этом гипотетическом соревновании. Они широко привлекали евреев в Коммунистическую партию, в высшие органы государственной власти – в Политбюро ЦК РКП(б) и Совнарком, в управленческий аппарат среднего звена, в структуры государственной безопасности и, разумеется, в печально знаменитую ВЧК. Привлекали и в Красную Армию, руководство которой, как известно, было доверено Л. Д. Троцкому. Впечатляют приводимые в книге архивные данные: евреи составляли пятую часть аппарата служащих Совнаркома; из 105 лиц, имевших пропуска в столовую Совнаркома, 20 были евреями. Большевики предельно жестко пресекали антисемитскую пропаганду и карали участников погромов. Декретом В. И. Ленина от 27 июля 1918 года антисемитизм был возведен в ранг государственного преступления и объявлен вне закона. И хотя на совести Красной Армии было более 700 жертв погромов, только в Первой конной армии С. М. Буденного (наиболее «отличившейся» в антиеврейских насилиях) осенью 1920 года военным трибуналом было расстреляно около 400 военнослужащих. И тут очень кстати пришлось справедливое критическое замечание автора в адрес известного американского историка Ричарда Пайпса, совершенно безосновательно утверждавшего, что «Ленин осуждал погромы не больше Деникина».
Другие (белые) поступали ровно наоборот. Хотя официально и «верховный правитель» России адмирал А. В. Колчак, и главнокомандующий вооруженными силами Юга России (ВСЮР) генерал А. И. Деникин, и сменивший последнего генерал П. Н. Врангель осуждали антисемитскую пропаганду и погромы, зараза юдофобии достаточно глубоко проникла и в офицерский корпус, и в души младших чинов Добровольческой армии.
В книге детально, в том числе и с привлечением не использовавшихся ранее архивных документов, исследуется механизм отталкивания евреев от Белого движения. Раздел, посвященный незавидному положению евреев в российской и Добровольческой армиях, наиболее удачный в книге.
Автору удается сохранять бесстрастность тона и тогда, когда он говорит о распространенных в войсках царя и белых генералов фактах дискриминации евреев и глумления над ними (в частности, об изгнании их из белогвардейского офицерского корпуса), и когда перечисляет имена евреев, награжденных Георгиевскими крестами и медалями за проявленный в боях героизм, и когда описывает многочисленные способы, к коим прибегали евреи для уклонения от службы в страшившей их армии (симуляция болезней, намеренное нанесение ущерба здоровью, дезертирство, эмиграция и т. д.).
Даже евреи, социально и идейно тяготевшие к Белому движению – из богатых и зажиточных слоев, либерально-интеллектуальной среды – в нем потом разочаровывались. Главная причина – участие белогвардейцев в кровавых погромах. И пусть само верховное командование не было к ним причастно, а скажем, генерал В. З. Май-Маевский, командовавший Добрармией в мае–ноябре 1919 года, жестоко карал, вплоть до расстрела, вояк-погромщиков (за что получил в армии прозвище «жидовский покровитель»[3]), тем не менее на нем, на этом командовании, лежит часть вины за то, что оно не смогло совладать с разбойной стихией. Очевидна и персональная ответственность руководителя ВСЮР Деникина, который, не желая «ссориться с армией», вместо того чтобы решительными мерами положить конец кровавому разгулу в ее рядах, зачастую спускал дело на тормозах.
«В жертву Интернационалу». Плакат Освага. Предоставлено ГА РФ.
Слева направо в верхнем ряду изображены: А. Ф. Керенский, М. С. Урицкий, Я. М. Свердлов, Г. Е. Зиновьев, В. И. Ленин, Л. Д. Троцкий, Л. Б. Каменев, К. Б. Радек. В среднем ряду справа налево: Х. Г. Раковский, А. В. Луначарский.
Погромы: кто виноват?
Нельзя не согласиться с тем, что «вклад» белых в еврейские погромы был весьма значительным. Однако попытка автора выставить их чуть ли не «чемпионами» в этом деле представляется некорректной. Здесь автор вольно или невольно отходит от исповедуемого им научного подхода, от принятой им самим строгой объективности и верности историческим фактам. В результате в его оценках «проступает» явная гипертрофия, суждения становятся сбивчивыми, противоречивыми и малоубедительными. Речь идет уже не о «беспорядках, сопровождавшихся человеческими жертвами», а «об истреблении»: «Только евреев в Гражданской войне убивали за то, что они евреи, независимо от пола, возраста и политических убеждений; именно это прежде всего позволяет сравнивать погромы эпохи Гражданской войны с Холокостом, предвестием которого они… являлись».
Эти очень сильные слова, однако, не подтверждены реальными доказательствами еврейского геноцида в начале прошлого столетия. Предложенная интерпретация во многом противоречит событиям прошлого, хотя автор очень старался, чтобы всё выглядело наоборот. Глава под выразительным названием «В тени Холокоста: погромы 1918–1920 годов» почти исключительно посвящена «белым» погромам, что и понятно. Ибо если не «скороговоркой», как в книге, а целиком и полностью, посредством тщательного сравнительного анализа исследовать в этой главе все происходившие на Украине погромы – «белые», «красные», «петлюровские», «польские» и, наконец, атаманско-бандитские («григорьевские» и пр.) – то концепция о «белых» погромах как репетиции Холокоста просто развалится.
Утверждается (со ссылкой на И. М. Чериковера), что «белые» погромы были наиболее интенсивными. Подкрепляя этот тезис, автор обращается к книге Р. Пайпса «Россия при большевиках», в которой описывается погром в Фастове (местечко к юго-западу от Киева) как «самый страшный» из тех, что были совершены белыми. По приводимым в этом труде данным (взятых, в свою очередь, из книги И. Б. Шехтмана «Погромы Добровольческой армии на Украине. К истории антисемитизма на Украине в 1919–1920 гг.». Берлин, 1932), в Фастове 23–26 сентября 1919 года 2-й Терской пластунской бригадой полковника В. Ф. Белогорцева было убито 1300–1500 мирных евреев[4].
В действительности в сентябре 1919 года, если брать составленные по горячим следам сводки организаций еврейской общинной взаимопомощи (хранятся в Центральном государственном архиве общественных организаций Украины в Киеве), в Фастове от рук белых погибло 600 евреев[5]. Более того, не так давно была опубликована посланная управлением генерал-квартирмейстера Главкому ВСЮР секретная сводка за сентябрь 1919 года, в которой докладывалось о 224 жертвах деникинских погромов (в том числе и устроенного в Фастове)[6]. А всего по некоторым современным оценкам, основанным на сравнительном анализе архивных источников и данных, взятых из книги «Погромы на Украине. Период Добровольческой армии» (Берлин, 1922), написанной видным деятелем организации еврейской взаимопомощи в 1919 году на Украине Н. И. Штифом (мягко говоря, не симпатизировавшим белым), частями Добрармии было убито не более 2500 евреев[7], что в два с лишним раза меньше воспроизведенного в книге Будницкого результата подсчета Н. Гергеля (5235 чел.).
Жертвы погрома.
Разумеется, все эти данные нуждаются в дальнейшей проверке и в тщательном анализе. Однако, если исходить из уже проведенных исследований, ясно, что белая власть (как, впрочем, и большевистская, и петлюровская) не причастна к погромам, которые только дискредитировали ее в глазах союзного Запада, что они (погромы) – дело рук военщины, разнузданной «грабьармии», условно объединявшей в своих рядах погромщиков всех «мастей» – и «белых», и «красных», и «желто-блакитных» и «зеленых», и «бело-красных» (польских). Бесспорный факт деятельного участия казачества в этой кровавой вакханалии позволяет увязывать ее отнюдь не с Холокостом, а с пресловутой «хмельнитчиной» в 1648 году. Тогда восставшими против польского владычества казаками только в местечке Полонном на Волыни было убито около 10 тыс. евреев. Показательно, что если в XVII веке одной из главных причин расправ над евреями являлось их восприятие украинцами как пособников поляков, то в ХХ веке, в Гражданскую войну, евреи в значительной мере пострадали из-за своей приверженности большевизму – и действительной, и мнимой. Кроме того, поскольку большевики держали в своих руках центральную власть в Москве, евреи уничтожались еще и как «прислужники москалей». Поэтому не случайно на совести «самостийников» оказалось больше всего жертв погромов. Кстати, в книге отмечается, что авторитетный еврейский историк С. М. Дубнов назвал погромы на Украине «третьей гайдаматчиной». Примерно такой же позиции придерживался и С. И. Гусев-Оренбургский – автор «Багровой книги. Книги о еврейских погромах на Украине в 1919 г.» (Харбин, 1922).
Антисемитизм, естественно, был достаточно широко распространен в Добрармии, особенно на так называемом бытовом уровне, однако утверждать, что он «суррогировал» (заменил) собой «белую идею», заключавшуюся, как известно, в спасении «единой и неделимой» России, – тенденциозное преувеличение. Определенно об идеологическом антисемитизме Белого движения как о политическом системном явлении можно было бы говорить, если бы он насаждался сверху, а не «шел» снизу.
Отмеченный дисбаланс в оценках «погромного вклада» противоборствовавших в Гражданскую сторон отчасти обусловлен тем, что тексты, составившие книгу, готовились не как единое целое, а, что называется, частями – отдельно о белых, отдельно о красных. Или в виде самостоятельных статей, что препятствовало выработке комплексного, синтетического, а значит, и до конца объективного взгляда на «сквозные» проблемы. И потом – от научного сочинения читатель вправе ожидать не столько изложения уже известных точек зрения других исследователей, сколько четкого формулирования оригинальной позиции автора. Этому требованию книга в целом соответствует, однако при чтении главы о погромах собственная авторская мысль, подобно нитевидному пульсу, трудно определима. Возникает ощущение, что автор посредством «авторитетных» цитат пытается перестраховаться при ответах на «острые» вопросы прошлого. Правда, потом ему удается это преодолеть и признать в заключении: «…Антисемитизм, будучи “душой” Добровольческой армии… не стал всё-таки официальной доктриной Белого движения, а истребление еврейства – политикой военного руководства»...
В госпитале после погрома.
Неизвестная. ГА РФ, фонд Евобщества.
* * *
Преодоление обостренной революцией и Гражданской войной еврейской проблемы входило в контекст решения русского вопроса, частью которого, притом существенной, она являлась. Поэтому выбор евреев в пользу большевиков был во многом продиктован именно таким же выбором русских, с которыми российских евреев крепко связывала общность исторической судьбы, остававшаяся безальтернативной, по крайней мере, до образования Израиля. Поддержав красных, русские и евреи в большинстве своем сделали это, предпочтя предложенный ими (красными) проект социального переустройства жизни в стране. Белые в силу хорошо известных причин этот судьбоносный тендер проиграли.
Благодаря новой книге О. Будницкого практически «закрыт» вопрос о том, почему историческая дилемма, вставшая перед евреями России в 1917 году, была разрешена ими так, как это произошло, а не иначе. В том и заключается бесспорная научная ценность данного труда, не безупречного, как и всё рукотворное, но многое объясняющего и дающего импульс дальнейшим исследованиям неисчерпаемой темы.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru
[1] Евреи и русская революция. Материалы и исследования / Ред.-сост. О. В. Будницкий. М.: Мосты культуры, Jerusalem: Gesharim, 1999; Будницкий О. В. Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология. М.: РОССПЭН, 2000; «Совершенно лично и доверительно!». Б. А. Бахметьев – В. А. Маклаков: Переписка 1919–1951. В 3 т. / Сост. и ред. О. В. Будницкий. М.: РОССПЭН, 2001–2002; Россия и российская эмиграция в воспоминаниях и дневниках: Аннотированный указатель книг, журнальных и газетных публикаций, изданных за рубежом в 1917–1991 гг. В 4 т. М., 2003–2005.
[2] Детальное обоснование экономической составляющей еврейской эмиграции из России дано в статье К. Форнберга в Еврейской энциклопедии (ЕЭ) (Еврейская энциклопедия в 16 т.т. СПб.; Изд-во Брокгауз–Ефрон, 1906–1913. Т. 2. С. 239–244).
[3] Трифонов Ю. В. Из дневников и рабочих тетрадей. Выписки из газет времен Гражданской войны // Дружба народов. 1999. № 1. С. 76.
[5] ЦГАООУ Ф.1. Оп.20. Д.40. Л.3 (Немировский А. А. Беззаконные убийства евреев в зоне власти Добровольческих армий Юга России (http://www.wirade.ru))
[6] Ипполитов Г. М. Кто Вы, генерал А. И. Деникин? Самара, 1999. С.32.
[7] Немировский А. А. Беззаконные убийства евреев в зоне власти Добровольческих армий Юга России (http://www.wirade.ru).