[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2006 АВ 5766 – 8 (172)
ТОЛЬКО ВО СЛАВУ Г-СПОДА
Шмуэл-Йосеф Агнон
Один хасид злочевского магида имел обыкновение каждый год приходить в городок Злочев, к ребе, в ту ночь, когда начинают читать слихойс. Это повторялось год за годом: он приходил к своему магиду, жил у него до Йом Кипура и с миром возвращался домой. И вот однажды хасид снова отправился в путь, надеясь успеть в Злочев к чтению слихойс. Успеть-то он успел, но в пути с ним кое-что приключилось...
Уже стемнело, яркие звезды освещали хасиду дорогу. Земля была полна радости; радовался и он сам, как радуется всякий хасид в ожидании встречи со своим ребе, научившим его Торе и страху пред Небесами.
Шагая по ночной дороге, наш хасид вспоминал и с воодушевлением повторял вслух наставления, услышанные им в дни месяца элул от различных проповедников и магидов. С печально-напевного тона он переходил на ласковый, называя воображаемых слушателей дорогими братьями, а потом вдруг начинал обличать их, громко восклицая: «О вы, простаки и глупцы!» При этом он делал угрожающие жесты – и, сам того не заметив, выронил мешочек с талисом и тфилин.
Тем временем небо покрылось тучами, звезды исчезли. Куда идти? Хасид свернул вправо, потом побежал влево. В конце концов он обнаружил, что стоит посреди леса, которого раньше никогда не видел. Он даже не слыхал, что в этих местах есть лес. Где же дорога? Тут, вдобавок ко всему, пошел дождь, и не просто пошел, а полил как из ведра.
Темный страх напал на хасида. Страх становился всё сильнее, усиливался и ливень. Ветви деревьев и дождевые струи хлестали хасида по лицу, били по голове и даже, казалось, рыли ямы у него под ногами. Он сам не знал, летит ли он вверх или падает вниз. Лес и не думал кончаться, а ночь только начиналась. Долгая и холодная осенняя ночь.
Кругом были лес, тьма и дождь. Выбравшись из какого-нибудь топкого места, промокший до нитки хасид попадал в место еще худшее. Вдруг сверкнула молния – и осветила весь лес. Совсем неподалеку хасид увидел какой-то дом. Он с трудом добрел до него и вошел в открытую дверь.
В доме сидели странные твари – на вид люди, но уши их были такими длинными, что свешивались до пола и уходили куда-то вглубь. Твари эти сидели, обложившись толстыми книжками со страницами из невыделанной кожи, а в руках держали писчие перья. Неприятные каркающие звуки поднимались из глубин земли по ушам тварей вверх и дальше, к перьям, – тогда перья вдруг начинали сами строчить по кожаным страницам, издавая противный писк.
Понял хасид, что попал в скверный дом. Колени у него задрожали. Не случилось бы дурного, подумал он. Хотел потрогать мешочек с талисом и тфилин, но мешочка не оказалось. Если грехи сбивают человека с пути, пришло на ум хасиду, не остается ничего, за что можно было бы ухватиться. Правда, он не знал, за какие грехи ему выпало такое.
Один из сидевших в доме поднял голову от книжек и взмахнул руками, словно тонущий в глубокой воде. У него и у всех его товарищей обе руки были левыми – и быстрыми, как семьдесят семь рук. По крайней мере, хасиду так показалось. Сидящие всё время ругались и приговаривали: «Разрази их гром, этих проповедников! Всему есть конец, только их болтовне нет предела!» Каких проповедников они имели в виду, хасид не понял. Он ежился и сжимался, чтобы черти не заметили его. Сожмись он еще немного, от него остался бы один страх. Но хасид сообразил, что мало проку стоять и бояться. Тогда собрал он всё свое мужество и превратил его в слова:
– Шел я тут по дороге, начался дождь. Вот я и заглянул к вам, переждать непогоду. Сейчас вроде дождя уже нет, так я пойду...
Хотел он выйти, а двери не видно, одни стены. Как же он вошел? Теперь и не вспомнить было. Он оказался в доме без дверей.
Хасид снова собрался с духом и стал рассказывать чертям, что каждый год приходит в Злочев, к своему ребе, в ту ночь, когда начинают читать слихойс. Вот и теперь он направился в Злочев, а в пути с ним случилось то, что случилось.
Однако длинные уши, внимавшие подземному карканью, были глухи к простым правдивым словам.
Хасид снова и снова ощупывал стены, тщетно пытаясь найти выход. Вдруг начальник чертей произнес: «Откройте ему». А хасиду он сказал:
– Мы тебя отпускаем, но ты должен вернуться к нам через тридцать один день. Не вернешься, так мы вернем тебя силой. Если спрячешься под талис своего ребе, мы и оттуда тебя достанем.
Что оставалось делать бедняге хасиду? Он кивнул.
– Нечего кивать, – сказал длинноухий. – Думаешь, нам нужен твой кивок? Нам ты нужен. Поклянись честью, что вернешься.
«Если они меня не выпустят, – подумал хасид, – я буду кружить вдоль стен, пока не умрет последний из врагов Израиля».
И он поклялся честью, что вернется через тридцать один день. Перед ним сразу возникла дверь, и он вышел.
Герой наш оказался на том же месте, где он был, прежде чем войти в лес, который на самом деле и не лес вовсе. А вот лежат талис и тфилин, ждут его.
Как же он сам не нашел эту дверь?! Тогда не пришлось бы давать чертям никаких обещаний. Вздохнув, хасид прижал к груди талис и тфилин – и зашагал прочь. Через час с небольшим он был уже в Злочеве, в синагоге магида.
После окончания утренней молитвы он подошел и поприветствовал своего ребе. Но магид не ответил ему. Долго стоял хасид перед дверью ребе. Люди входили и выходили: богачи, простой народ, хасиды. Магид со всеми здоровался, со всеми разговаривал.
«Почему же, – думал хасид, – ребе отверг меня, даже взглянуть на меня не пожелал? За какой грех?» Несчастный хасид надеялся, что, когда все уйдут, магид пригласит его войти. Но магид, попрощавшись с последним посетителем, плотно закрыл дверь.
Целый день просидел в бейс-мидраше хасид, пытаясь понять, почему ребе не здоровается с ним. Весь день бедняга не ел и не пил. Когда наступила вторая ночь чтения слихойс, он снова молился со всей общиной и вместе со всеми проливал слезы, особенно когда читали молитву «Ответь нам». Другие евреи, молясь, находили утешение, его же сердце оставалось безутешным. Так прошла для него и утренняя молитва.
Закончив молиться, сняв тфилин и талис, хасид снова направился к ребе. Но магид вновь захлопнул перед ним дверь. Ничего не изменилось и на следующий день, и потом, и в дни Рош а-Шона. Даже в Йом Кипур, в святой день, когда магид принимал всех и каждого, он не ответил на приветствие нашего хасида.
Настал праздник Суккос. Все радовались, как радуются люди, которым вынесен оправдательный приговор. Что уж говорить о хасидах злочевского магида! Молясь со своим ребе, они взирали на него так, словно перед ними был первосвященник, служащий в Иерусалимском Храме и призывающий милость Небес на народ Израиля. Лишь один из хасидов страдал, отвергнутый своим ребе.
Миновали праздники Суккос и Шмини Ацерес, настала Симхас Тойра. Во все дни люди радуются заповедям Торы, а на Симхас Тойра радуются самой Торе. Только бедный наш хасид был печален. Близок уже был день, когда он должен вернуться в тот дом, а его ребе, который может помочь ему, не желает с ним разговаривать! Остается уповать на милосердие Б-жие.
Через тридцать дней после того, как хасид побывал у чертей, магид вдруг позвал его к себе. Хасид предстал перед ним, печально понурившись. Магид долго стоял, прижавшись лбом к каменному столбу. Потом повернул голову, взглянул на хасида и сказал:
– Знаешь, в каком доме ты был? Это скверный дом, гнездо нечисти. Черти, которые там сидят, записывают речи проповедников, стремящихся блеснуть умом перед знатоками и поразить простой народ, еще они записывают поучения наставников, обличающих людей, не обличив сперва себя самих. А ты попал туда из-за того, что слишком любишь проповеди и красивые речи. Даже в первую ночь чтения слихойс, когда еврей должен направить все свои мысли на покаяние, ты вспоминал словечки разных магидов... Ты пообещал чертям вернуться, а еврей должен исполнять обещания, так что придется тебе туда пойти. Но не бойся их и сразу скажи, что ты – хасид злочевского магида. Они станут насмехаться над тобой и надо мной, но ты их не слушай. Скажи им, что если они найдут в речах твоего ребе хоть одно слово, произнесенное не во имя Г-спода, то могут поступить с тобой, как захотят. Если же не найдут, то должны будут отпустить тебя.
И еще сказал магид:
– Уверен я, что, по милости Б-жьей, не найдется в их книжках ни одного моего слова, которое было бы сказано не во имя Г-спода. Все проповеди, все слова свои я произношу только во славу Г-спода. Так что иди с миром, и пусть Б-г научит нас служить Ему с чистым сердцем, без посторонних помыслов.
Хасид отправился в путь. По милости Б-жьей в голову ему не пришло ни одной пустой мысли; душа его полна была стремлением служить Б-гу и страхом пред Небесами. Ведь он видел, что у его святого ребе и учение, и молитва, и разговоры, и даже необходимые повседневные дела – всё во имя Г-спода.
В полночь хасид стоял перед тем домом. Вошел он и увидел, что твари сидят на своих местах, мерзкое попискивание поднимается по их ушам из-под земли к перьям, а перья бегают по страницам, от которых исходит тошнотворный запах. Никто из тварей и не взглянул на вошедшего.
Не хотелось хасиду задерживаться в таком доме. И он громко сказал:
– Я был у вас в первую ночь чтения слихойс.
Он думал, что теперь на него обратят внимание, он поговорит с ними так, как велел ребе, и его отпустят. Но никто и не повернулся к нему. Грехи людские умножались, проповеди звучали повсюду, и длинноухие едва справлялись с работой. К тому же они знали, что если человек попал к ним, то это навсегда, и совсем не обязательно сразу же бросать все дела и тратить на него время.
Хасид выпрямился и сказал еще громче:
– Прийти к вам я обещал, но чтобы стоять и ждать – такого уговора не было. Если сию же минуту не займетесь мною, я уйду.
Черти оторвали свои уши от пола и с изумлением посмотрели на хасида. Никогда еще не попадал в их руки человек, который не боялся бы их, да еще и говорил бы так дерзко. Обиделись они, разозлились и стали толкать хасида ушами из угла в угол.
Но он отбился от ушей и грозно воскликнул:
– Я хасид злочевского магида!
Поднялся смех и вой. Со всех сторон посыпались насмешки и оскорбления в адрес хасида и его ребе.
Хасида не смутили наглые насмешки. Он стоял и смотрел на чертей с презрением. И те притихли. Ведь сколько раз бывало: какой-нибудь знаменитый магид, чей живот весит больше десяти обычных евреев, дух испускал от страха, едва лишь оказывался в этом доме. И вот полюбуйтесь: худосочный человечек, не толще, чем розга в руках у меламеда, уповает на своего ребе и не выказывает ни капли страха!
Начальник длинноухих спросил:
– Кто-нибудь слышал о злочевском магиде, которым так гордится эта высохшая смоква?
– Нет, – ответили черти, – мы не знаем такого магида, не слыхали его проповедей.
– Поищите-ка в своих книжках, – распорядился начальник.
С книжками этими дело обстоит вот как. Есть книги на небесах, туда записываются все наши поступки и слова. То, что было сделано и сказано во имя Г-спода, возносится еще выше, к Престолу Славы, чтобы порадовать Создателя. А всё то, что человек делает и говорит ради себя самого, ради собственного удовольствия и гордыни, выбрасывается вниз. Приходят черти, хватают это, присваивают и записывают в свои книжки. И потом требуют плату со всякого, о ком есть запись в этих книжках.
За что же был наказан хасид, почему он попал в этот дом? Он слишком любил проповеди. Многие проповедники в синагогах и бейс-мидрашах учат добру и покаянию, а на самом деле хотят лишь покрасоваться перед слушателями. Хасид же слушал эти цветистые речи, потом вспоминал их и получал удовольствие. За что и был наказан. Ведь удовольствие, получаемое от вещей не вполне добрых, заслуживает наказания.
...Перелистав свои книжки, черти не нашли никаких упоминаний о злочевском магиде, никаких его изречений. Перелистали еще раз – ничего, ни единого словечка, не то что целой проповеди. Удивились длинноухие. Им было хорошо известно: даже с уст человека, все дела которого – во имя Г-спода, порой слетает слово, сказанное с примесью собственного интереса.
Но мы-то с вами хасиды, и отцы наши были хасидами, и они учили нас, что у истинных праведников каждое слово – во имя Г-спода. И для нас вовсе не удивительно, что черти не нашли у себя никаких записей о злочевском магиде.
...Хасид вышел из этого дома радостным. Он радовался и тому, что отделался от чертей, и тому, что есть у него такой ребе, человек святой и чистый.
Нам не довелось видеть первых цадиков, но мы рассказываем правдивые истории об их жизни, чтобы все познали истинный путь.
Перевод с иврита
Андрея Графова
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru