[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2006 ТАМУЗ 5766 – 7 (171)
24.vii
120
РАВВИН ШЛОМО Ганцфрид.
Рука, держащая перо
В конце 70-х годов прошлого века малый зал московской синагоги на улице Архипова заполнился молодежью. Старики, хоть и радовались появлению новых лиц, но украдкой вздыхали, подозревая, что ребят, с энтузиазмом изучающих иврит и традицию, ждет лихая доля. Советской власти старики не верили; чудом проскользнув между ее клыками, они постоянно ожидали какого-нибудь подвоха.
В малом зале собирались остатки некогда самых прославленных еврейских общин России. Ученик Хофец Хаима реб Авром Миллер, хабадники: Мотл Лифшиц, Гейче Виленский, Исроэл Пинский. Последователи Ребе из Махновки, других украинских и белорусских хасидских общин: реб Липе Месорер, реб Хаим Торбочка, Григорий Маркович Маневич, габай Борис Григорьевич Синайский. Их рассказы слушали с открытыми ртами, ведь они представляли собой не книжную, а живую, настоящую традицию.
Молодежь условно поделила малый зал на две половины, «хабадскую» и «литовскую». Слева от бимы, за реб Авромом, на молитве стояли миснагеды, справа, за реб Мотлом, – хабадники. Но деление было чисто условным, нередко всё перемешивалось: «идеологические противники» садились рядом друг с другом, дружелюбно беседовали. Старики же вообще не обращали на «деление» никакого внимания: под железной пятой советской власти еврейские противоречия казались им мелкими и неглавными. Главным было – выжить и передать Учение дальше.
После молитвы реб Авром давал урок. Именно от него я впервые услышал о понятии «деградация поколений».
– Это они, – сказал реб Авром, ткнув указательным пальцем в сторону улицы, – думают, будто идут по пути прогресса и с каждым годом знают всё больше и больше. При такой постановке вопроса невозможно исполнять одну из главнейших заповедей – почитание родителей. За что уважать старого примитивного отца, если сын продвинулся дальше его по дороге к сияющим вершинам?
Реб Авром перевел взгляд на освещенный лампочкой щит, где, выведенная крупными буквами, красовалась молитва за здравие правительства СССР, оплота мира во всем мире. Комментарии не требовались, сидящие за столом понимали намеки с полувзгляда.
– У евреев всё обстоит по-иному, – продолжил реб Авром. – Моше получил Тору на Синае и передал Иеошуа. Обратите внимание на глаголы: получил и передал. Не написано: Иеошуа получил. Написано: Моше передал. И объясняют мудрецы, что человек не может полностью и точно передать знание другому человеку, всегда что-то забывается. С каждым годом какая-то часть Учения становится непонятной, требуются многие книги и комментарии, дабы объяснить то, что раньше казалось ясным даже начинающему ученику. Чем дальше мы от Синая, от абсолютного знания, полученного Моше из рук Самого Всевышнего, тем меньше мы понимаем. Поэтому нам, евреям, легко уважать своих отцов, а уж тем более дедов – ведь они знали больше, чем мы.
В дальнейшем я не раз вспоминал слова реб Аврома. Действительно, великий Раши написал свой комментарий так, чтобы он был понятен каждому. Сегодня мы не можем понять Раши, для объяснения его объяснений написаны уже целые библиотеки. Рав Йосеф Каро, решив облегчить жизнь простому еврею, составил свод законов «Шулхан Орух», то есть «Накрытый стол». Все законы и правила в четырех трактатах этого труда были подобны блюдам на обеденном столе: нужно было лишь подойти и выбрать блюдо по вкусу, то есть открыть книгу и читать в нужном месте нужное объяснение.
Сегодня «Шулхан Орух» представляет собой четыре огромных тома, страницы которых испещрены мелкими, мельчайшими и микроскопическими буквочками. Помимо основного текста тома содержат разного рода дополнения, пояснения, уточнения, недоумения и опровержения, составленные более поздними комментаторами. Разобраться в этом можно лишь после специальной подготовки, по существу – специального образования, получить которое куда сложнее, чем научиться программированию или электронике.
О «накрытом столе», готовом для каждого еврея, речь не идет уже лет двести – простой еврей в этой книге попросту утонет. Чтобы упростить задачу, раввин Шломо Ганцфрид в 1864 году написал сокращенный и, главное, упрощенный вариант, названный «Кицур Шулхан Орух», этакий «укороченный стол», вернее столик. Помещалось на нем куда меньше, а объяснялись только общие случаи, зато все законы укладывались в один томик. Сто пятьдесят лет назад обыкновенный еврей уверенно ориентировался в этой книге, построенной по принципу: делай вот так-то. А если хочешь понять, почему именно так, а не иначе, открой полный «Шулхан Орух», а за ним Талмуд, раввинские респонсы и проч. и проч. и проч. Книги «Кицур Шулхан Орух» хватило на сто лет, сегодня ее тоже нужно объяснять и комментировать. На протяжении всей своей истории евреи постоянно занимались фиксацией ускользающих подробностей соблюдения Б-жественного закона, создавая всё новые и новые книги. И если выбирать некий знак, символизирующий духовную работу нашего народа, им, как мне кажется, должна стать рука, держащая перо.
Моя младшая дочь, приходя из религиозной израильской школы, достает «Кицур Шулхан Орух» и громогласно возвещает: «Папа, я ни-че-го-шень-ки не понимаю в этой книжке. Иди со мной делать уроки».
Счастливое дитя! Оно еще пребывает в уверенности, что ее папа знает Тору не хуже рабби Акивы. Еще немного, и ей предстоит расстаться с этой иллюзией. Но пока я нацепляю очки, сажусь вместе с ребенком за стол, мы открываем «Кицур Шулхан Орух» и принимаемся вдвоем штурмовать высоту, которая совсем недавно представляла собой ровную, накатанную дорогу.
Нелепое письмо, подписанное в России сначала пятьюдесятью малограмотными людьми, а затем и пятью тысячами, обвиняет евреев в страшных преступлениях против гуманизма. Письмо цитирует «Кицур Шулхан Орух», цитирует невпопад и не по делу. У меня нет претензий к этим людям – разобраться в хитросплетениях талмудической логики и понять, что есть закон, а что – боковое мнение, не ставшее законом, им не под силу. Для этого нужно долго и много учиться, а у них на это не было ни желания, ни времени. Раввин Шломо Ганцфрид ориентировался на совершенно иную публику. Главная проблема нашего века – некомпетентность в сочетании с самоуверенностью. Что поделать – деградация!
Шломо Ганцфрид родился в Ужгороде в 1804 году. Город тогда был в составе Австро-Венгрии и назывался Унгвар. Шломо был ярко выраженным вундеркиндом, никто не сомневался, что ему предстоит великое будущее. Многие годы он провел, погрузившись в Учение, и только в 1843 году стал раввином в небольшом городке Брежевич. Но уже в 1849-м рав Ганцфрид вернулся в родной Унгвар в качестве главы религиозного суда и руководителя ешивы. На этом посту он оставался до самой своей смерти. Он скончался 28 тамуза 5646 (1886) года, в нынешнем году день его памяти приходится на 24 июля. Кроме «Кицур Шулхан Орух» рав Ганцфрид написал около двадцати книг, посвященных толкованиям закона. Эти книги отличает необыкновенно тонкий и скрупулезный анализ самых мелких подробностей рассматриваемых проблем.
На его могиле в Ужгороде стоит высокий памятник, на нем эпитафия: «Учитель – истинный гений, известный в жизни каждой страны. В нашем несовершенном мире это был чистый цадик, Шломо Ганцфрид, сын Йосефа...»
Памятник очень скромный – кроме эпитафии, вверху, на медальоне, тонко прочерчен рисунок – рука, держащая перо.
Яков Шехтер
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru