[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮНЬ 2006 СИВАН 5766 – 6 (170)
АЛЕКСАНДР БОРЩАГОВСКИЙ. ЕГО ГЛАВНАЯ КНИГА
4 мая на 93-м году скончался Александр Михайлович Борщаговский. Это большая потеря: ушел из жизни человек, который долгое время для всех, кто его знал, служил примером жизнестойкости и мужества, не сгибался, не приспосабливался – ни в трудные минуты, когда его хотели во что бы то ни стало истребить, поставить на колени, ни тогда, когда возникали просветы и можно было полностью отдаться работе. Что говорить, не всё у нас нынче ладно, у всех свои невзгоды и неприятности, но его уход знаменует конец «века-волкодава», на который пришлась его жизнь.
Мы познакомились, кажется, в сорок восьмом году. Нет, познакомились-то мы позже, в начале пятидесятых, а в сорок восьмом я впервые прочитал его: это было большое предисловие к сборнику пьес Константина Симонова. С той поры я стал читателем всего, что выходило из-под его пера. Предисловие было хорошо написано, и обращала на себя внимание независимость суждений автора. И то и другое в тогдашней критике было в большом дефиците. Я даже ссылался на эту его статью в своей студенческой курсовой работе. Правда, моя руководительница предупредила меня, что делать этого не стоит, так как у автора «большие неприятности».
Он оказался в первой обойме «безродных космополитов», которых «Правда» подвергла сокрушительной, так называемой «партийной» – что было равносильно судебному приговору – критике. Вина Борщаговского заключалась в том, что он выступил против бездарных сочинений забиравших тогда литературную власть «драмоделов» Софронова и Сурова, также ему припомнили, что он посмел поднять руку на слабенькую пьеску самого государственно властного сочинителя – Корнейчука. Как тогда полагалось, вслед за «Правдой» выступили и другие органы печати – обличительный пафос крепчал и крепчал, они конкурировали друг с другом, стараясь в крепости идеологических обвинений обскакать коллег и предшественников.
Потом, уже не в студенческую пору, я узнал, что за этим последовали и драконовские «оргмеры»: Борщаговского исключили из партии, вывели из редколлегии «Нового мира», выгнали из Центрального театра Красной Армии, где он заведовал литературной частью, лишили не только работы, не только возможности печататься – путь в литературную и театральную критику был ему закрыт, – но и жилья.
Однако, убив критика, получили писателя: засев на несколько лет в архивах и библиотеках, Борщаговский написал исторический роман «Русский флаг», посвященный малоизвестному камчатскому эпизоду времен Крымской войны. Не без естественных тогда осложнений этот роман после смерти великого вдохновителя и организатора невиданных злодеяний и народных бед всё-таки пробился в печать.
Все последующие годы Борщаговский работал упорно и плодотворно. Не одно десятилетие отдал он постижению и художественному исследованию событий русской истории. Но я бы не называл его историческим романистом: он не сочинял беллетристических сюжетов, это была настоящая, кропотливая исследовательская работа.
Его исторические штудии имели самое непосредственное отношение к тому, чему он посвятил последние годы жизни. Это три книги, в которых рассказывается об одном из самых мрачных и подлых периодов советской истории, когда новый пароксизм сталинской тирании возвращал кошмары 1937 года. Эту своеобразную трилогию составляют «Записки баловня судьбы», «Обвиняется кровь» и «Пустотелый монолит». В них запечатлен разгул государственного антисемитизма в стране, на котором многие ловкие представители государственной, партийной и литературной власти нагрели руки, сделали головокружительные карьеры: кампания борьбы с «антипатриотической группой театральных критиков» была лишь началом антисемитского «крестового похода». За ней последовало убийство Михоэлса, разгром Еврейского антифашистского комитета – суд, вернее судилище, закончившееся для многих выдающихся деятелей еврейской культуры расстрельными приговорами, дело врачей – «убийц в белых халатах», к счастью, в связи со смертью Сталина не доведенное до запланированного страшного финала.
Трилогия Борщаговского представляет собой органический сплав мемуаров (автор выступает как очевидец, свидетель, потерпевший) и документального исторического исследования, автору которого многое дал накопленный им опыт работы с архивными материалами XIX века. Это верхняя точка его литературной работы, книга, ставшая в его литературной жизни «главной».
В названии одной из этих книг Борщаговский иронически называет себя «баловнем судьбы». Но какой же он баловень, если в книге рассказывается о выпавших на его долю жестоких испытаниях? Однако теперь, когда завершился жизненный путь Александра Михайловича, стоит отбросить иронию. Потому что после всех испытаний Борщаговский вышел победителем, действительно «баловнем». Время – самый строгий судья в вопросах литературных заслуг и прав на литературное долголетие – точно знает цену той правды, которую утверждали книги Борщаговского. Это высокая и неопровержимая правда. Можно не сомневаться, главная его книга – хочу повторить это определение – долго будет служить примером писательского мужества и служения правде. Мы – все, кто знал Александра Михайловича, все его внимательные читатели – не сомневались, что приговор Времени будет именно таким, другим он не мог быть...
Лазарь Лазарев
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru