[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮНЬ 2006 СИВАН 5766 – 6 (170)
20.vi
60
В пространстве Давида Каждана
Клуб русскоязычной интеллигенции существует в Реховоте много лет, и я побывал на некоторых из его заседаний. Проходили они на квартире председателя – сотрудника института Вейцмана. В качестве докладчиков приглашали писателей, политиков, общественных деятелей. После лекции начинались прения. Собственно, ради этих прений публика и собиралась. Я понял это на первой же встрече. Еле дождавшись, пока закончит выступать Рафаэль Эйтан, народ бросился говорить сам. У каждого оратора было множество соображений, которые он торопился высказать, пока не перехватили слово. Первые двадцать минут говорили на иврите, искоса поглядывая на генерала, но потом, в пылу спора, перешли на русский. Рафаэль чуть оторопело наблюдал за происходящим, а потом попрощался и ушел. Присутствующие, ничуть этим не смутясь, продолжали ожесточенно спорить.
То же самое происходило и на других заседаниях, поэтому я прекратил их посещать. Однако, узнав о намеченной встрече с Давидом Кажданом, не выдержал и пришел. Еще бы: своими глазами увидеть одного из самых знаменитых математиков мира, члена Национальной АН США, да еще прослушать его лекцию на русском языке! Народу набралось много, куда больше, чем обычно, одним из последних явился ортодоксального вида еврей в черной кипе, с бородой, цицис навыпуск. Лектор запаздывал, и собравшиеся решили разобраться, в чем состоит величие Каждана. Первым выскочил один из главных болтунов клуба и принялся, жестикулируя, объяснять:
– Феноменальность Каждана – в его работах о действии групп в линейном гильбертовом пространстве, – заявил он, победоносно оглядывая публику. Публика смущенно молчала.
– Это не совсем так, – вдруг раздался голос из заднего ряда. Все обернулись в сторону говорившего. Им оказался никому не знакомый харедей.
– Видите ли, – сказал он, – гильбертово пространство по определению всегда линейно, но линейное пространство вовсе не всегда гильбертово.
– А вы, собственно… – начал было болтун, но его прервал хозяин, смущенно бросившийся к харедею.
– Извините, я не заметил, как вы вошли, – краснея, произнес он, и все поняли, что обладатель бороды и цицис и есть знаменитый математик.
Его лекция была посвящена разбору знаменитого парадокса рабби Акивы – всё предопределено, но выбор дан. Каждан представил его в виде двух бесконечностей, проходящих через сердце человека. Лекция была очень интересной, однако, поглядывая на публику, я видел, что она уже закусывает удила от нетерпения. Не успел стихнуть голос лектора, как подскочил второй записной болтун и, быстро сыпля словами, стал оспаривать мнение математика. Третий записной болтун уже привстал со стула, дабы вклиниться в малейшую паузу, как вдруг вмешался Каждан.
– Давайте рассмотрим ваши предложения, – сказал он и принялся за анализ идей болтуна. И вот тут всем стало понятно, в чем заключается величие Давида Каждана. Из вороха слов он извлек и сформулировал три на первый взгляд принципиальных возражения и показал, что первое из них противоречит второму, а третье вообще не имеет отношения к проблеме. Болтун покраснел. Каждан не просто уложил его на лопатки, а раскатал по ковру. Точно такой же фокус он проделал еще с двумя охотниками поговорить. На этом прения закончились. Гости разошлись необычно рано – выставлять себя в глупом виде никому не хотелось.
Вернувшись домой, еще под впечатлением от встречи, я позвонил знакомому профессору математики, также соблюдающему заповеди, и попросил рассказать, что он знает о Каждане.
– О профессиональной стороне я не буду с тобой говорить, – сказал профессор. – Ты всё равно ничего не поймешь. Но чтобы объяснить, кто такой Каждан, скажу тебе, что он самостоятельно научился читать Талмуд. И не просто читать, а учить, включая Тойсфойс. К религии он вернулся еще в Москве, почти одновременно с защитой диссертации. Было ему тогда двадцать два года, и защищался он у самого Гельфанда. С тех пор Каждан совмещает изучение Торы с погружением в самые таинственные пучины математики. В Гарвардском университете, где он в двадцать девять лет получил профессорское звание, ему неоднократно намекали, что ученый его уровня не может каждый день по пять часов тратить на Талмуд: это повредит профессиональной карьере. Но Каждан устоял! И под давлением среды, и, что гораздо труднее, устоял перед извечным соблазном ученого – забросить всё на свете ради любимой науки. В моих глазах он – уникальное явление: совместить высочайший в мире профессионализм с глубоким погружением в Талмуд… Я просто не знаю больше ни одного такого примера.
Сегодня профессор Каждан живет и работает в Иерусалиме. В линейном пространстве его жизни действуют две большие группы объектов: Тора и математика. Сам ученый описывает это сосуществование следующим образом: «Красота математики есть отражение гармонии мира, созданного Всевышним».
В июне Давиду Каждану исполняется шестьдесят лет. Солидный возраст для математика и начало расцвета для еврейского мудреца.
Яков Шехтер
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru