[<<Возрождение] [Архив]        ЛЕХАИМ  МАЙ 2006 ИЯР 5766 – 5 (169)

РАСПРАВА НАД ДУХОВНЫМ ПРАВЛЕНИЕМ

(Материалы к биографии николаевского раввина Шмуэла Шнеерсона)

В Николаеве хранятся архивные материалы, связанные с семьей Шнеерсон. Среди них – книги раввината о бракосочетаниях, состоявшихся в 1900 году, и о родившихся в 1902 году. Например, запись о бракосочетании родителей Менахема-Мендла Шнеерсона: «Холост, потомственный почетный гражданин Лейвик Залманов Шнеерсон вступил в брак с девицей Ханой, дочерью земледельца кол. Романовка Меера Шлемы Яновского». Здесь же – запись за № 122 от 1902 года в раввинской книге о дате рождения и обрезания: «11/18 нисана»; «отец потомственный почетный гражданин Лейвик Залманов Шнеерсон, мать Хана»; «сын Менахем Мендель».

Не так давно здесь появились дела «о незаконно репрессированных советских гражданах», переданные из архива Службы безопасности Украины. Среди этих документов – материалы об аресте в июне 1941 года и о допросах родного дяди Шнеерсона. А также документы от 2 июля 1990 года о его реабилитации. Шмуэл Залманович Шнеерсон был раввином в Николаеве. В материалах допроса упоминается имя Менахема-Мендла Шнеерсона.

В те времена в Николаеве, как и в других городах, наряду с Городовым раввинатом существовал раввинат Духовный. Выбирался он коллегией талмудистов. Как правило, это были люди, обладающие известной эрудицией в раввинской и талмудической литературе. Порядок избрания состоял в особом собирании подписей на проекте договора: на чьем договоре стояло больше подписей «за», тот и считался избранным.

Духовный раввин избирался общиной пожизненно, но в договорах с общиной значилось, что он избирается на три года. Это делалось для того, чтобы у духовного раввина была возможность перейти в другие общины на тот же пост, если у него возникало такое желание. Община была не вправе отказать ему, за исключением тех случаев, когда он обвинялся в неблаговидных поступках, противоречащих духовному званию. В подобном случае спор общины с раввином решался духовным судом, состоящим из трех духовных раввинов других городов. В хасидских общинах раввины, как правило, назначались цадиками. К сожалению, имена духовных раввинов Николаева точно неизвестны. Согласно некоторым биографам Менахема-Мендла Шнеерсона, духовными раввинами были его отец и дед по материнской линии.

Необходимо пояснить, что во всех синагогах и молитвенных домах Николаева на трехлетний срок выбиралось и так называемое Духовное правление, состоявшее из трех человек: старосты, казначея и так называемого ученого еврея. Эти три человека ведали внутренним устройством и хозяйством синагоги или молитвенного дома.

В Николаеве на углу улиц Таврической (ныне Шевченко) и Малой Морской существовал молитвенный дом «Хабад», построенный в 1889 году. Здание, увы, не сохранилось. В адрес-календаре за 1904 год в упоминании этого молитвенного дома было отмечено: «В 1900 г. из сумм коробочного сбора было выделено 400 р. Годовой бюджет в 1904 г. составлял 1500 р.». Первое Духовное правление этого молитвенного дома, согласно документам, выбиралось в 1890 году:

«Староста – мещанин Мордух Хаим Либман, 1890–1894 гг.; 1897–1913 гг., председатель Еврейской Общественной Бани (1913 г.), проживал по адресу Таврическая 33 уг. Черниговская; Лейб Шоломов Тумаркин, 1913–1916 гг.; Казначей – Герш Давид Бендер, 1894– 1897 гг.; Евсей Минахович Липовский, 1900–1905 гг., Николаевский купец; Ицко Лаут, 1905–1913 гг., Николаевский мещанин».

В члены Духовного правления этого молитвенного дома в 1897–1900 годах третьим лицом избирался «ученый еврей Меер Шломо Яновский, колонист колонии Романовка» – дедушка седьмого Любавичского Ребе с материнской стороны.

Восемь лет спустя он избран на эту же должность в молитвенном доме по улице Черниговской, 37. Судьба этого молитвенного дома, судя по всему, была трудной. Сколько он просуществовал в общей сложности, понять невозможно, так как сведения о нем весьма скудны. Как видно из документов, основан он был до 1889 года. Сохранились некоторые сведения о выборах в Духовное правление:

«Староста – мещанин Хаим Крайман, 1889–1892 гг.; мещанин Зус Бланк, 1908–1911 гг.;

Казначей – мещанин Зельман Фарбер, 1889–1892 гг.; мещанин Эль Альтгауз, 1908–1911 гг.; Ученый еврей – мещанин Пинхос Волов, 1889–1892 гг.».

Итак, в 1908–1911 годах на должность ученого еврея избирался колонист из Романовки Меер Яновский. По всей видимости, в Николаеве он был именно духовным раввином, так как в списках городских раввинов не значился.

Список раввинов Николаева можно проследить достаточно точно, начиная с 1860 года: например, «1860–1865 гг. – Абрам Давидович Лавут». В 1855 году он являлся раввином в колонии Романовка, о чем поведала книга «Родившихся евреев» в колонии Романовка за тот год. Согласно биографии М.-М. Шнеерсона, вышедшей в Израиле, Абрам Лавут Шнеерсонам приходился прадедом матери Ребе, Ханы.

С апреля 1917 года городским и духовным раввином Николаева был родной дядя Менахема-Мендла – Шнеерсон Шмуэл Залманович. А до него, по документам, с июня 1913 по март 1917 года – «исполняющий должность раввина Илья Платонович Дульцин. Инженер-техник».

Раввин Шмуэл Залманович Шнеерсон на следствии в 1941 году говорил: «В 1917 г. общественный раввин Дульцин (заведующий метрическими книгами) <…> оказался провокатором, в силу этого представителями общины я был назначен вместо него…» В чем заключалась провокаторская деятельность И. П. Дульцина, Ш. З. Шнеерсон не рассказывал.

Шмуэл Залманович Шнеерсон приходился родным братом отцу Ребе, Леви-Ицхоку Шнеерсону. Он являлся потомственным почетным гражданином, родился в 1888 году в местечке Подобрянка Гомельского уезда. Их отец был меламедом. В 1909 году Шмуэл переезжает в Екатеринослав (позже Днепропетровск) к своему брату Леви-Ицхоку, который в то время уже был городским раввином, и работает учителем иврита.

В 1910 году он возвращается в Николаев, а в 1911-м женится на дочери Меера-Шлоймо Яновского Мириам-Гитель. Ему было 23 года, ей – 29. 26 сентября 1916 года у них рождается сын Мендель. В апреле 1917 года еврейской общиной города Шмуэл Шнеерсон избирается на должность общественного раввина. Эту должность он занимал до 1920 года.

В списке гласных Николаевской городской думы, посетивших заседание 18 октября 1917 года, числился 101 делегат. Из них – 24 еврея. Городской раввин Шмуэл Залманович  Шнеерсон значился под № 97. Гласным Думы он был до 1 января 1919 года. На допросе он говорил: «В 1924 г. в г. Николаеве я был избран еврейской общиной на должность духовного раввина и служил в культе до мая месяца 1940 г. Должен сказать, что до 1924 г. я также был раввином на службе ведения метрических книг». Здесь, видимо, он допустил неточность: с 1920 года все записи гражданского состояния оформлялись в загсе.

До 1926 года семья Шнеерсон проживала по ул. Рыбной (Чкалова). Этот двухэтажный серый дом существует поныне: он стоит около трамвайной остановки «Малая Морская». Затем семья  переехала в одноэтажный дом по ул. Плехановской, 73, приобретенный у семьи Штейнберг. Родственники бывших хозяев до сих пор живут во дворе.

Будучи раввином, Шмуэл Шнеерсон активно занимался поиском средств для еврейской общины. У него были тесные контакты с представителем американской еврейской организации «Джойнт». От представителя «Джойнта» в Москве он ежемесячно получал 150–200 рублей. Деньги пересылались также из Лондона, Нью-Йорка и Чикаго. Распределение получаемых из-за границы средств производилось правлением еврейской богадельни, обслуживающей стариков и детей. При ней была организована еврейская общественная столовая. Всё это и многое другое ему припомнят на следствии…

Богадельня просуществовала примерно до 1933 года. Бюджет общины в то время пополнялся за счет пожертвований прихожан. Из этих средств раввин ежемесячно получал свое содержание. Руководил он и обществом «Допомога» («Помощь»). В 1940 году Шнеерсон пишет заявление в горсовет «на предмет снятия с учета как служителя культа».

Представьте себе картину: на улице Плехановская в доме 73 живут два одиноких человека, зять и совершенно слепая теща. Оба пережили смерть любимого человека: он – жены, она – дочери. Как умный человек, он видит, что творится в стране. И, в частности, что происходит с его родственниками. Наверняка он догадывается, что сия участь не минет и его, но мысль эту от себя гонит. Наступает 22 июня 1941 года. В это суровое время, думает он, о нем забудут. Но он ошибается: «та» организация никогда и ничего не забывала. Поздно вечером 29 июня возле дома останавливается машина. Из нее выходят несколько человек. Ему предъявляют ордер на арест1:

28 июня 1941 г.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

(на арест)

гор. Николаев,

июня дня 1941 года.

Я, ст. оперуполномоченный 3-го  СПО УНКГБ по НИК ОБЛАСТИ – ПОСТОРОНКО, рассмотрев материалы о преступной деятельности ШНЕЕРСОНА Шмуля Зельмановича, 1888 года рождения, уроженца м-ка Подобрянка Гомельского уезда, по национальности еврея, служителя религиозного культа (раввин), со средним образованием, беспартийного, без определенных занятий, проживающего в г. Николаеве по ул. Плехановской № 73.

НАШЕЛ,

что ШНЕЕРСОНА Шмуля Зельмановича, будучи раввином, поддерживал связь с разными еврейскими организациями за границей, имел нелегальную связь со своим братом – ШНЕЕРСОНОМ Иосифом Ицковичем, проживающем в Варшаве и являющимся агентом иностранной разветки; имеет также связь со своим братом, осужденным за к-р деятельность.

На почве своих религиозных убеждений, проводит антисоветскую националистическую деятельность среди еврейского населения, направленную на отрыв еврейского населения от трудовой деятельности и настраивая против мероприятий партии и правительства.

У себя на дому организовывает нелегальные сборища клерикального элемента.

На основании изложенного

ПОСТАНОВИЛ:

ШНЕЕРСОНА Шмуля Зельмановича, ПРОЖИВАЮЩЕГО В ГОР. Николаеве по ул. Плехановской № 73, ПОДВЕРГНУТЬ АРЕСТУ и ОБЫСКУ.

В доме была великолепная библиотека – полторы тысячи томов. В акте, составленном представителем УНКГБ, Облоно и понятыми, отмечалось: «…все книги в количестве до 1500 шт. – старого издания, в большинстве покрытые гнилью, по содержанию – большинство библейские и религиозно-философские, написанные на библейском, т. е. древне-еврейском языке. Кроме того, в библиотеке обнаружено ряд русских книг и учебников: грамматика (старого издания) и др.».

Все книги были сложены в комнату и опломбированы. За тещу расписался Лазарь Борисович Альбин. Судьба этой библиотеки неизвестна и, по всей видимости, так же трагична, как судьба оставшейся в доме слепой женщины…

По делу Шнеерсона проходило семь свидетелей. Винить этих людей за показания, которые они давали на следствии, конечно, нельзя. Мы уже никогда не узнаем, как были получены эти показания: время было жуткое, нет нужды его описывать, но тем не менее показания этих людей стали «камнями», из которых следствие строило забор, отделяющий подследственного от свободы. Ему припомнили всё: руководство общиной на протяжении двадцати с лишним лет, добывание денег для стариков и детей, родственников за границей, связь с «Джойнтом», его высказывания…

О высказываниях подробнее. Ситуация, в которой они звучали, описывалась директором ТЮЗа Абрамом Григорьевичем Вайсемблюмом и заместителем председателя Инпродкомбината Абрамом Яковлевичем Плясковым. Вот отрывок из показаний Вайсемблюма: «…Будучи озлоблен против партийных и советских работников, Шнеерсон через синагогу проводил антисоветскую деятельность, отрывая этим еврейское население от участия в социалистическом строительстве. Так в 1930 г. на одном из собраний клерикального элемента Шнеерсон бросил антисоветский лозунг “Если мы сами себе не поможем, то нам никто не поможет”. Этим лозунгом он пытался отвлечь внимание еврейского населения от проводимых партией мероприятий. В этом же 1930 г., когда еврейской делегации из дома престарелых было отказано в изготовлении мацы, то Шнеерсон среди еврейского населения повел агитацию, заявляя, что “к нам прислали еврейского бандита, который хочет всех стариков голодом заморить”, – имея при этом в виду члена партии, которого послал партийный комитет работать среди еврейского населения».

Свой уход с поста раввина Шмуэл Шнеерсон мотивирует следующим образом: «Причина моего отказа та, что я не желал больше быть Раввином, я служил из-за того, что другого источника средств к существованию я не имел, а к физической работе я не трудоспособный и не имею какой-либо квалификации. В настоящее время мой сын Мендель проживает в гор. Одессе, окончил Государственный Университет и стал учительствовать, так что я перешел на его иждивение и совсем отказался от Раввинства». Конечно же, он лукавил, рассчитывая хоть как-то уберечь себя от трагической участи своего брата: Леви-Ицхок, бывший раввин Днепропетровска, уже отбывал срок как «враг народа». Племянник его в то время был зятем шестого Любавичского Ребе, и они оба находились за границей. Сам же он на протяжении 23 лет являлся раввином Николаева. Шмуэл Шнеерсон хорошо понимал, что это очень слабая уловка, – но у него на руках была совершенно слепая старая женщина…

Немцы подходили к городу, и арестованного перевели в Томск. Следствие продолжалось. Как показывают материалы следствия, очень много вопросов было о племяннике. Рав Шмуэл объяснял, что «племянник уехал за границу учиться на инженера и там остался на жительство». На допросе 13 ноября 1941 года на традиционный вопрос о родственниках, проживающих за границей, рав Шмуэл отвечал: «Во Франции в гор. Париже проживал мой племянник Шнеерсон Мендель Лейвикович 1901 года рождения, работал там инженером где не знаю». Как гласит протокол, на вопрос о том, «какую связь с племянником вы поддерживали и до какого времени», он ответил: «Я с племянником Шнеерсоном Менделем Лейвиковичем до 1939 года поддерживал письменную связь, получал от него в год не более 2-х писем и на пасху получал от него посылку с мацой. В письме племянник писал, что жив-здоров где работает не знаю».

Обвинительное заключение было предъявлено в январе 1942 года. Несмотря на справку, помещенную в этом заключении: «вещественных доказательств в деле нет», мнение прокурора гласило: «Считаю необходимым обвиняемого Шнеерсона Шмуля Зельмановича подвергнуть на 10 лет ИТЛ».

Особое совещание при Народном комиссаре Внутренних дел СССР от 3 июня 1942 года постановило: «…Шнеерсона Шмуля Зельмановича, за антисоветскую агитацию, заключить в исправительно-трудовой лагерь, сроком на три года, считая срок с 29-го июня 1941 года». Его дальнейшая судьба неизвестна. Он был реабилитирован посмертно 2 июля 1990 года.

…В городе корабелов, на углу улиц Черниговской и Плехановской, в доме № 57, проживали два человека: николаевский раввин и его слепая теща. 29 июня 1941 года, после ареста Шмуэла Шнеерсона, теща остается одна. Без родственников, без какой-либо поддержки. В Воскресенске под Николаевом в 1941 году, в «черном сентябре», как называют здесь то страшное время, вместе с двенадцатью тысячами евреев Николаева была расстреляна и Рахиль Ицковна Яновская. Она разделила участь всех тех, кто остался в городе и был виноват лишь в том, что родился евреем…

И. Карпенко, Ф. Коган

[ << Назад ]  [ Содержание ]

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru