[<<Возрождение] [Архив]        ЛЕХАИМ  ФЕВРАЛЬ 2006 ШВАТ 5766 – 2 (166)

Два феномена Столярского

В этом году исполнится 135 лет со дня рождения человека, по вине которого словосочетание «одесский ребенок» у многих ассоциируется с образом интеллигентного очкарика, держащего в руках скрипочку. Этот человек – Петр Соломонович Столярский, выдающийся скрипичный педагог, основавший в Одессе музыкальную школу для одаренных детей, существующую и по сей день.

…Он населял Молдаванку

и черные тупики Старого рынка

призраками пиччикато

и кантилены.

Исаак Бабель

Как ни странно, личность легендарного маэстро для многих связана с феноменом так называемого «одесского языка». Для Столярского (впрочем, как и для многих одесситов старших поколений) языком детства был идиш. Поэтому, говоря по-русски, он допускал ошибки, иногда курьезные. Кое-кто из тех, кто знал Столярского лично или учился у него, предпочитали не затрагивать эту тему, дабы не тревожить память дорогого им человека.

Сторонники «русско-столярского словаря», напротив, гордятся столь ярким проявлением «одесской ментальности» Петра Соломоновича не меньше, чем его музыкально-педагогическими успехами. Они цитируют его знаменитые «афоризмы» как демонстрацию редких в эпоху сталинского террора качеств – спонтанности, непосредственности, душевной открытости.

Говоря о Столярском, редко не упоминают эпизод, когда на приеме в Кремле маэстро поблагодарил «товарищей Сталина, Молотова, Кагановича И ПРОЧИЕ ШИШКИ» за создание в Одессе специальной детской музыкальной школы-интерната. Эту школу еще при его жизни назвали школой имени профессора Столярского, поэтому Петр Соломонович вполне обоснованно называл ее «школой имени мене».

Показательна толерантность Сталина и «прочих шишек» по отношению к Столярскому как на том памятном приеме, так и вообще, «по жизни». Очевидно, в политическом раскладе того времени ему были уготованы две почетные миссии: показать миру, какие возможности дала советская власть «обыкновенному местечковому еврею» и поддержать престиж государства, доказав, что и в области музыкального исполнительства «мы впереди планеты всей». Впрочем, Петр Соломонович с успехом это продемонстрировал. Так, в 1937 году победителем на международном конкурсе в Брюсселе стал его ученик Давид Ойстрах, а все остальные премии достались… также воспитанникам Столярского!

Колоритность фраз во многом помогала педагогическому процессу. Так, требуя от ученика качественного протяженного звучания, Столярский говорил: «Представь себе, что твой смычок – это твоя зарплата. Ты должен ее не сразу расходовать, а распределить на долгое время». Зная возраст и социальное происхождение большинства учеников Столярского, нетрудно предположить, что эта метафора была гораздо эффективнее нудных разглагольствований о «вибрато» и «пиццикато».

Однако феномен Столярского – это прежде всего феномен музыкального педагога высочайшего класса. Несмотря на неоспоримость этого факта, многие, говоря о Столярском-музыканте, стыдливо-скромно упоминают, что воспитатель целой плеяды скрипачей-виртуозов сам обладал весьма скромными исполнительскими данными. Оправдывают это тем, что, мол, редко таланты исполнителя и педагога сочетаются в одном человеке.

Но биография «несостоявшегося солиста» говорит совершенно об ином. Столярский был потомственным клейзмером. Его отец, а также многочисленные братья и сестры организовали семейный клейзмерский ансамбль, пользовавшийся огромным успехом в родном Липовце Киевской губернии и в соседних местечках. Наибольший доход в «общий котел» приносил трехлетний Пиня Столярский, умиляя слушателей сочетанием «нежного возраста», рыжих кудряшек и отнюдь не детского владения смычком. Один из таких благодарных слушателей тайком от отца отвез юного Пиню в Киев на прослушивание к маститому маэстро. Вердикт был суровым: забыть всё, чему научился, и играть обыкновенные гаммы. Уже познавшему вкус славы Пине подобные слова показались оскорбительными, и он в слезах выбежал из комнаты.

Дальнейшие «столкновения» с академической музыкальной средой вызывали не меньшие проблемы. Много раз юноша вынужден был «переучиваться», осваивать «правильную постановку руки», «классическую манеру исполнения», что приносит ощутимые результаты, как правило, лишь в раннем детском возрасте…

Как знать, живи Столярский в наше время, когда порядочный музыкант обязан владеть всеми стилевыми манерами, а академические исполнители не стесняются принимать участие в клейзмерских фестивалях, может быть, и он блеснул бы на сцене. А Одесса, помимо всего прочего, стала бы мировым центром клейзмерского искусства…

«Тяжелое трудовое детство» во многом сформировало Столярского-педагога. Так, он считал оптимальным возрастом для начала занятий 3–5 лет, когда «мягкие косточки» лучше привыкают к инструменту. Одним из самых важных компонентов воспитания музыканта профессор считал ансамблевую игру, а самым важным – регулярные выступления перед публикой, пусть и не самой взыскательной (Столярский выводил ансамбль своих учеников даже на первомайские демонстрации!).

Репетиция у П.С. дома.

Как ни странно, положительную роль для него сыграло даже отсутствие солидной базы в музыкальном образовании. Будучи самоучкой, Столярский проявлял удивительную требовательность к себе, постоянно стремился к самосовершенствованию. Он хорошо «аккумулировал» опыт известных педагогов-скрипачей, наблюдал за исполнительскими приемами певцов и валторнистов и находил им применение в скрипичной игре. И, конечно, он давал своим ученикам то, чего не получил в детстве сам – настоящую «школу».

Ученики Столярского вспоминают: задолго до получения «вожделенной» скрипки они проходили этапы знакомства с педагогом, изучения нотной грамоты, развития слуха. Потом им «милостиво позволялось» взять в руки инструмент, но Столярский предусмотрительно не натирал смычок канифолью, поэтому юные гении играли… без звука (это делалось для того, чтобы не травмировать уши и души детей скрипом, издаваемым еще неумелыми ручками). Лишь убедившись в правильности постановки рук, маэстро «давал добро» на настоящую игру, и то под неусыпным контролем взрослых. Классическим стал его афоризм: «Мне не нужны талантливые дети – мне нужны талантливые родители».

Справедливости ради стоит отметить, что и талантливыми детьми Столярский «не брезговал». Судите сами: из его класса «вышли в люди» Давид Ойстрах, Натан Мильштейн, Самуил Фурер, Буся Гольдштейн, Елизавета Гилельс, Михаил Фихтенгольц…

Знаменитый земляк Столярского – Леонид Утесов – называл его «изобретателем конвейера талантов». Другой небезызвестный одессит, Исаак Бабель, – к слову, учившийся у Петра Соломоновича (как сам он шутил: «Единственный ученик, не принесший вам славы»), – называл его школу «фабрикой вундеркиндов». Очевидно, сказано это было в пылу увлечения индустриализацией. Иначе разве повернулся бы язык назвать Давида Ойстраха или Бусю Гольдштейна «фабричной продукцией»?! Ведь это – тончайшая «ручная работа» великого мастера!

Так или иначе, ярлык «фабрика талантов» прочно закрепился за школой имени профессора Столярского – первой в Союзе музыкальной десятилеткой, ставшей образцом для аналогичных заведений в Москве, Киеве, Свердловске.

Не так давно школа Столярского отметила свое 70-летие. Одесситы верят, что она еще многие годы будет тешить их самолюбие богатыми урожаями лауреатов, дипломантов и, выражаясь словами ее основателя, «обыкновенных гениальных детей».

Х.-Г. Ериш

[ << Назад ]  [ Содержание ]

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru