[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2006 ТЕВЕС 5766 – 1 (165)
КрасноЯрец! Ау!
Открытое письмо г-ну Буровскому
Давид Маркиш
Почему я прибег к такой форме ответа, как «открытое письмо»? Разъясняю: упомянутый г-н Буровский, красноярец, в своем двухтомном сочинении «Евреи, которых не было» пишет: «Кто это у нас тут собирался стоять в почетном карауле у изголовья России? Господин Маркиш, ау!» Клич, как видите, обращен лично ко мне, а не к другим евреям, которых, оказывается, не было. Я услышал и вот отвечаю – а иначе мое молчание могло бы быть истолковано как результат дурного воспитания, полученного в отрочестве, в советской ссылке, в отдаленных краях под общим названием Куево-Кукуево.
Итак, красноярец, мое предвидение, назовем это так, запечатленное в 1957 году в поэме «Синий крик», сбылось, и я постоял, где хотел – в изножье развалившейся империи Джугашвили:
– Когда заглохнет красных криков гул,
Мы встанем у березового гроба
В почетный караул.
Вы, сколько можно понять из вашего текста, тоже не шибко жаловали большевиков с их красными тряпками. Чем же вы так опечалены? Осенью 1917 года свора преступников учинила переворот и захватила власть в России. Среди них были и преступники-евреи, к которым я не имею ни малейшего отношения – точно так же, как, скажем, к тем, кто способствовал казни Иисуса из Назарета. Зато в начале 1970-х, принимая участие в еврейском национальном движении за репатриацию, я по мере сил способствовал расшатыванию ненавистного мне – и вам, красноярец! – бесчеловечного большевистского режима.
Среди тех, кто привел к крушению «народную власть Советов», оказалось немало моих современников и сверстников – азиатов, евреев, прибалтийцев, кавказцев. СССР был «родиной ста народов». И «дети разных народов» с радостью потянулись закрывать глаза коммунизму. Русские люди в этом деле не собирались отставать, они натерпелись от режима не менее прочих… Кстати, г-н Буровский, вы забыли привести последнюю строчку цитируемого вами (с ошибками) стихотворения:
– Но знаю: не увянут настоящих
Пророков русских голоса.
Подчеркиваю: русских, а не российских. И потомкам судить, кто сохранится в этом ряду: Андрей Сахаров, Александр Солженицын или Борис Ельцин. Или – по широте русской души – все вместе.
Итак, вам не нравятся мои ранние стихи. Воля ваша! Мне они тоже не очень нравятся. Вам не нравится вот это, цитируемое:
– Я говорю о нас, сынах Синая,
О нас, чей взгляд иным теплом согрет.
Пусть русский люд ведет тропа иная –
До их славянских дел нам дела нет.
Я и сейчас, более полувека спустя, так думаю. Подавляющее большинство евреев России не желали ассимилироваться «по всем правилам» и испытывали оттого национальный «дискомфорт». Но встречались и ассимилировавшиеся. Б-г им судья. Б-г, красноярец, а не мы с вами! Двести лет, прожитые евреями в России, – это не двести лет вместе, а двести лет врозь. Евреи за два тысячелетия нигде толком не укоренились – не то что за два века. Лишенные национальной территории, они приходили и уходили, оставляя после себя могилы да обрывки воспоминаний. Вы читали кое-какие мои книжки, помимо самиздатских стихов. Может, обратили внимание на подзаголовок к роману «Шуты», роману о евреях при дворе Великого Петра? «Хроника из жизни прохожих людей» – так он звучит. Так вот, мои племенные, как вы выражаетесь, сородичи как были, так и оставались прохожими людьми в чужом им мире – вплоть до того дня, когда возникло в песках подмандатной Палестины государство Израиль, наш Национальный Дом.
На протяжении целых двух томов вы не устаете удивляться тому, что нас влечет в Израиль – в эту, по вашему убеждению, глухую провинцию, в опасные к тому же края, где могут и пристрелить за милую душу. Вам почему-то не приходит в голову, что человек, «хучь еврей, хучь всякий» (как пишет столь нелюбимый вами Исаак Бабель), стремится жить на своей земле, на родине (прошу не путать с местом рождения – это не одно и то же). Израиль и есть моя родина, и пустыня Негев нравится мне больше, чем красноярский березняк, или ельник, или что там еще у вас растет. А вам же, конечно, по вкусу ваш пейзаж, вы любите побродить с ружьишком по берегу реки, поглядеть на волчьи следы на влажном песке. Вот и хорошо…
А вот это уже не слишком хорошо с вашей стороны: «Ох, чья бы корова мычала, скромно пописывающий господин Маркиш! Сравнили бы вы тиражи собственных книг с тиражами Солженицына – да и утерлись тихонько, в гуще собственного народа, посреди красивых пустынь». Ошибаетесь, господин хороший. Тиражи у меня неплохие: упомянутое вами «Полюшко-поле» издано стотысячным тиражом, тираж «Пса» – триста тысяч. Да и переводами на другие языки (а то вы тревожитесь, что меня не переводят) не обижен. Однако же, будь мои тиражи и поменьше, это не возбудило бы у меня зависти к Солженицыну. Дело в том, красноярец, что зависть я считаю самым отвратительным из человеческих пороков. А вы?
Но не любовь к березкам заставила вас гневаться на меня. В журнале «Лехаим» (а этот журнал, можно предположить, – ваша настольная книга, вы без него по утрам чай с жамками пить не садитесь) я опубликовал рецензию на книгу А. Солженицына «Двести лет вместе»; вот тут-то и зарыта собака. В рецензии я высказал мнение, что книга эта – определенная неудача, что она не делает чести автору. «По прочтении “Двести лет вместе”, – писал я в статье “Два Голиафа”, – у меня сложилось впечатление, что Александр Исаевич Солженицын придерживается убеждений антисемитских. Но от этого, впрочем, ни “Матрёнин двор”, ни “Иван Денисович”, ни “ГУЛАГ” не становятся хуже ни на йоту».
Излагать свою точку зрения – право свободного гражданина в свободном обществе. А именно в таком обществе я и живу. Нравится это вам или не нравится, красноярский господин, – ваше дело; может, у вас в Красном Яру всё по-другому. Может, вам с высокой елки видней; разглядели же вы во мне и моих сородичах-ашкеназах тюрок-хазар! Интересная идея, ничего не скажешь, – но не новая. Да вы немало и других «открытий» сделали в своих «Евреях, которых не было», и большая их часть предъявлена публике по второму, а то и по третьему разу. Например, что жертв Холокоста было не шесть миллионов – это, мол, еврейская выдумка, – а меньше. Но есть и кое-что ваше, личное, нутряное: вы с легкостью необыкновенной объявили «птенца гнезда Петрова» Франсуа Лефорта евреем. И он, что ли, хазарин, раз не сефард? То-то удивились бы, узнай они об этом, женевские потомки Лефорта, в доме которых я видел подарки великого царя своему «сердечному другу» Францу! Да и сам Петр, пожалуй, осерчал бы, огрел тростью враля.
Писать рецензию на ваш труд не входит в мою задачу. Это сделал другой израильский литератор (вы его покровительственно поощряете), Михаил Хейфец, перечисливший на трех страницах все допущенные вами фактографические ошибки. Многовато, согласитесь, для такого крупного историка, как вы! Позволю, впрочем, добавить к списку еще одну вашу ошибку, пропущенную М. Хейфецем.
Вы вспоминаете о еврее, сожженном вместе со своим русским подельником в Санкт-Петербурге, на площади около Гостиного Двора, в эпоху Анны Иоанновны. Вы называете его имя – Лейба Борухов. Стыдно, красноярец! Борух Лейбов звали того еврея. Он в своем роде фигура историческая, ибо сгорел в пламени последнего «публичного» костра в России: потом вешали, расстреливали, но не жгли. Однако для вас что Борух, что Рувим, что Сруль – без разницы, так я понимаю. Вы в этом немного смахиваете на другого специалиста по еврейскому вопросу – на профессора Столешникова, личность мне прежде неизвестную, объявившего евреем красного маршала Климента Ворошилова. Этот Столешников накатал страниц пятьсот убористого текста, и всё про нас. Сочинение называется «Анти-ГУЛАГ. Реабилитации не будет». И вместо эпиграфа привел строфы из того моего стихотворения, что и вас так взбудоражило. Привел с теми же ошибками, что позволило предположить, будто вы и есть тот самый профессор: идеи схожи, безграмотность удручает... Словно обе книги вышли из-под одного пера. У меня даже сложилось было впечатление, что вы – изрядный мистификатор и шутник. Впрочем, может, я слишком хорошо о вас думаю и всё намного проще: от злости и раздражения вы сочинили сомнительную историю, изложив ее ерническим слогом. Поверьте, вы зря старались: евреи были, есть и, будем надеяться, никуда не денутся в обозримом будущем.
Напоследок позвольте вас поблагодарить за доставленное удовольствие: кроме меня, вы отказываете в праве на литературное творчество еще двум писателям – Исааку Бабелю и Иосифу Бродскому. Неплохая, право, компания. И тем же молодецким жестом сбрасываете со счетов Эйнштейна и Фрейда – мол, полное фуфло, дутые величины!
Ей-богу, послушайтесь доброго совета: слезайте-ка, гой еси добрый молодец, со своей елки, на дворе третье уже тысячелетие, да займитесь делом: починяйте примусы или тачайте сапоги.
Впрочем, я не настаиваю: хотите – оставайтесь на ветке.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru