[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2006 ТЕВЕС 5766 – 1 (165)
Рыжий из 6-го «Б»
У каждого свои причуды. За мной тоже числится такой грешок. Иногда не к месту начинаю загадочно улыбаться. Когда впору завыть, на моей физиономии появляется глупая улыбка. Не подумайте, что это врожденное. Это, как говорят медики, благоприобретенное. Помог мне приобрести эту блаженную улыбку рыжий мальчишка из нашего 6-го «Б».
Вспоминаю старое обшарпанное здание. Третья Даугавпилсская еврейская основная школа. Совершенно нелепая планировка: на первом этаже актовый зал; на втором – кабинеты, тесные классы; а на третьем – почему-то раздевалка!
В тот день я успел раздеться, спустился этажом ниже и направился в свой класс. Вдруг кто-то положил руку на мое плечо. Оборачиваюсь – Абрашка Кадышевич, высокий рыжий парнишка с чуть плутоватой усмешкой на добродушном розовощеком лице.
– Мишка, посмотри, какая погода! Неужели тебе охота в такой день торчать на уроках?
Я задумался. День был прекрасный. Весна, солнышко, тротуары уже сухие.
– Думай скорее, сейчас Добрин придет. Топай наверх. Пока оденешься, начнется урок, и ты сможешь спуститься вниз. Жду за углом.
И такое невезение! Спускаясь вниз в пальто и с книжками под мышкой, я нос к носу столкнулся с директором.
– А ты что тут делаешь? – строго спросил он.
Я остолбенел. Что ответить?
– Ну, подумай, подумай, – с иронией говорит Добрин и заходит в класс.
Стою как вкопанный. Пойти на урок?.. А как же рыжий, который ждет меня на улице? Надо хотя бы рассказать ему, что случилось.
Кадышевич по моему лицу всё понял.
– Напоролся? На Добрина? Ну и?..
Пожимаю плечами. Мне кажется, что теперь, после того, как меня застукали, не пойти на урок – просто идиотизм. Молчу.
– Пойми: в том-то вся хохма, чтобы удрать именно сейчас! – не унимается Абрашка. – Если никто не застукал, то и дурак убежит с уроков! Ну ладно, ты подумай, а я пошел.
И он действительно направился в сторону железнодорожного переезда.
– Стой! – кричу ему вдогонку. – Эх, была не была!
План дальнейших действий мы обдумываем, сидя на скамейке в сквере Брехаловка. Это неофициальное название, но другого мы не знаем. Абрашка предлагает отправиться за город, в Стропы. Там красивое лесное озеро с песчаным дном, лучшее место для купания.
Но какой сумасшедший купается в начале апреля? В том-то и заключается вся прелесть, считает Кадышевич. Если долго не думать, а сразу бежать в воду и окунуться с головой, можно не простудиться. А как удивятся ребята, когда узнают, что мы уже открыли купальный сезон!
– Тогда вперед! – говорю я не слишком уверенно и хочу подняться со скамейки, но он жестом останавливает меня.
– Всё еще переживаешь?
– Есть малость, – признаюсь я.
– Мишка, – говорит он, – попомни мое слово: пройдет лет десять, ты вспомнишь, как мы с тобой сидели на этой скамейке, и посмеешься над своими сегодняшними страхами. То ли нам с тобой предстоит испытать, когда мы станем взрослыми! Это я тебе говорю, Абрашка Кадышевич!
Это было сказано с такой убежденностью, что нельзя было не поверить.
Отмахав километров пять, мы очутились у озера. На нем еще лежал лед, но между льдом и берегом сверкала полоса воды.
У меня мурашки по спине побежали, когда Абрашка стал раздеваться. Но куда денешься – не мог же я выглядеть трусом.
В ореоле ледяных брызг мы вбежали в воду, окунулись с головой и как ошпаренные выскочили на берег.
Самое удивительное: ни я, ни он даже насморка не подхватили. Дурное настроение как рукой сняло. О завтрашнем дне я теперь думал без тревоги, но всё же думал. Мой товарищ это почувствовал. Он вдруг сказал, что Добрин завтра обо мне даже не вспомнит: у директора таких гавриков, как мы, целых шесть сотен и еще неизвестно, что они там вытворяют, пока мы наслаждаемся природой.
Кадышевич оказался прав. На следующий день меня никто ни о чем не спрашивал.
Прошло лет десять. В чужой землянке мы с товарищем пытались согреться. Ватные штаны промокли насквозь и противно липли к телу. В моих трофейных сапогах хлюпала вода. Беляков был зол как черт. Вдруг спрашивает:
– Чего лыбишься?
Оказывается, я блаженно улыбаюсь. Как ему объяснить, что передо мною – голубая даль, и я вижу залитую солнцем Брехаловку... Я делаю умное лицо и изрекаю:
– Понимаешь, Федя, пройдет годик-два, и войны не будет. А мы с тобой, сидя где-нибудь в пивной, будем пить пиво. И нам будет тепло и уютно. И мы посмеемся, вспоминая эту дурацкую землянку и мокрые штаны. Если, конечно, уцелеем. Это я тебе говорю…
Тут я осекся. Хотел произнести свое имя, да вдруг вспомнил, что это слова не мои, а рыжего Абрашки. Беляков не без удивления посмотрел на меня и сказал:
– Может, так и будет через пару лет. А сейчас – знаешь, как жрать охота! И холодрыга такая!
Годы шли. И еще не раз, когда становилось очень туго, я вспоминал Абрашку и ту скамейку в саду с неофициальным названием Брехаловка. Это Абрашка научил меня улыбаться, когда трудно. Это он передал мне свой особый оптимизм. Внушил: как бы ни было плохо, нужно помнить, что могло быть еще хуже.
…Кадышевич с войны не вернулся. И, между прочим, даже этим доказал правильность своей философии. Потому что лучше встретить смерть в бою, чем в крематории Дахау или Освенцима. А был ведь и такой вариант.
М. Афремович, участник войны,
Рига
Не одинокие в беде
Хочу через ваш журнал выразить благодарность Федерации еврейских общин России.
В моей семье горе. У моего сына больное сердце. Врачи настаивали на проведении операции на сердце. Оплатить ее стоимость мы были не в состоянии. Обратились с просьбой об оказании материальной помощи в ФЕОР. Там нашу просьбу восприняли с сочувствием, и помощь была оказана. Операция проведена.
Огромная благодарность сотрудникам этой организации!
Ю. Ведминская, Балаково
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru