[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ДЕКАБРЬ 2005 ХЕШВАН 5766 – 12 (164)
С Хасидской тоЧки зрениЯ
Антология праздников
Составитель Алтер Мецгер
Двадцатое число месяца хешван – день рождения рабби Шолома-Довбера Шнеерсона
Рабби Йосеф-Ицхок Шнеерсон, шестой Любавичский Ребе, как-то, говоря о дне рождения своего отца и предшественника, рабби Шолома-Довбера, вспомнил хасидское предание. Рассказ этот был связан с фрагментом Торы, читаемым в одну из суббот месяца хешван – Ваейро.
Когда рабби Шолому-Довберу исполнилось четыре или пять лет, в день своего рождения он пришел к деду, Цемаху Цедеку (рабби Менахему-Мендлу), чтобы испросить у того благословения. Неожиданно мальчик разрыдался: «На этой неделе мы читали раздел из Торы, Ваейро, и там Б-г открывается Аврааму. Почему же Он не открывается мне?!» Цемах Цедек ответил на это: «Когда еврей, цадик, в возрасте девяноста девяти лет решается совершить обрезание, разве недостоин он того, чтобы перед ним явился Б-г?»
Детский вопрос
Эта история сперва существовала в виде предания, а позже была записана и издана, что указывает на присутствие в ней важного глубинного смысла. История эта имеет отношение к каждому из нас. Заметим, рабби Йосеф-Ицхок упоминает, что, когда это произошло, отец был в возрасте четырех-пяти лет. Очевидно, ребе Раяц этим указанием хотел подчеркнуть не только то обстоятельство, что отец с самого раннего возраста был чуток к проявлениям духовности и еще ребенком переживал отдаленность человека от Б-га. История эта передавалась из уст в уста потому, что ее духовный аспект актуален для каждого еврея: и для ребенка, и для иного взрослого, который в духовном отношении остается «дитем лет четырех-пяти», – и тот и другой неподготовлены к той сосредоточенности и дисциплине, без которых невозможно духовное образование. А способность неподготовленного человека подобающим образом реагировать на религиозные ценности и духовное учение ограничена. Однако даже в этой ограниченности своим духовным уровнем человек открывает, что ему желанно Б-жественное откровение – явление Б-га, подобное тому, которого удостоился патриарх Авраам, и желание это столь глубоко, что заставляет разрыдаться.
Рассказ отсылает нас к ребенку, в буквальном смысле этого слова, однако к ребенку, уже постигшему духовное настолько, чтобы глубоко и страстно хотеть лицезреть Б-га.
И тут возникает вопрос: каким образом эта ситуация может касаться каждого еврейского ребенка, ведь ясно, что речь идет об исключительном мальчике? Перед нами – ребенок, «отмеченный святостью от рождения», сын человека, стоящего во главе хасидского движения, – этому мальчику со временем суждено самому стать духовным вождем. Уже в раннем возрасте этот ребенок проявлял задатки того, что ему суждено достичь больших духовных высот. Как сказано в Талмуде, еще в детском возрасте можно увидеть, как в ребенке набухают «почки» его будущих великих деяний (Брохойс, 48а).
Однако тот факт, что ребе публично обратился к этой истории, свидетельствует, что она имеет отношение не только к детям, одаренным особой чувствительностью к духовному, но – к любому еврею.
Потенциал ребенка
Рамбам, говоря об обучении ребенка Торе, перечисляет разные виды мотивации, соответствующие тому или иному уровню развития ребенка. Научать ребенка должно, давая ему то, что будет «воспринято им с любовью, учитывая при этом уровень развития ученика». Необходимо поощрять учащегося различным образом, «в силу того, что он мал годами, интеллект его неразвит и он не понимает духовного блага, заключенного в изучении Торы». Наша история говорит о другом: даже малый ребенок может и должен проникнуться изучаемым материалом настолько, что готов от того плакать, – и не из-за стремления к материальному, а возжелав Б-жественного и пребывая в смятении от того, что ему «не открывается Б-г». Ребенка должно учить так, чтобы пробудить в нем желание сделать Б-жественное актуальной частью своей жизни и чтобы он сокрушался о том, что Б-г не открывает ему Себя.
Случай с рабби Шоломом-Довбером, когда в детстве он рыдал о Б-ге, задает точку отсчета для еврейского образования, открывая возможность привить нашим детям чувствительность к духовному и глубочайшее желание удостоиться откровения Б-га. И если ребенок не ревнует о том, чтобы Б-г открылся ему, то происходит это не от того, что сама мысль об этом превышает его понимание, но от того, что наставник не смог учить его на уровне, когда «слова, идущие от сердца, проникают в сердце».
Сие подобает всякому
В ответе Цемах Цедека есть то, что уместно услышать всякому еврейскому ребенку. Слова «когда еврей, цадик, в возрасте девяноста девяти лет решается совершить обрезание, – разве недостоин он того, чтобы перед ним явился Б-г?» следует понимать отнюдь не как указание на исключительность Авраама, ибо тогда рабби сформулировал бы это напрямую и сказал, что не подобает нам сравнивать себя с Авраамом.
Ответ Цемах Цедека находится в полном согласии с утверждением Торы: на каком бы уровне ни пребывал еврей, он должен сосредоточиться на духовном значении обрезания, которое есть усилие, направленное на преодоление преграды между проявлением Б-га и материальностью земного существования.
Это действительно относится к каждому еврею. Да, Авраам был цадиком и ему было девяносто девять лет, но он открыл путь для всех евреев. «Открытие пути» – именно о нем говорили мистики: если человек всеми силами стремится к тому, чтобы какая-то духовная ценность «снизошла в мир», его усилия открывают путь для тех, кто придет вослед ему, и им будет уже несравненно легче добиться того же. Особенно ясно эта истина проявляется в истории после дарования Торы на Синае: от нас требуются меньшие духовные усилия для совершения того, что требовало такой сосредоточенности от праотцев.
И именно к этому отсылает ответ Цемах Цедека. Пробудив в ребенке стремление к тому, чтобы Б-г раскрылся ему, наставник должен указать на средства, которые способствуют такому откровению: следует всё время помнить об «обрезании», о постоянной духовной работе, направленной на то, чтобы убрать преграды, которые земное существование ставит для нашего восприятия Б-жественного проявления.
Детей следует учить таким образом, чтобы их не пугали силы зла, затемняющие Б-жественное. Через учение они должны постигать, что ценности и социальные нормы этого мира – лишь его порождение, и их нельзя переоценивать. Единственным безусловным критерием, на который должно быть ориентировано наше поведение, являются несущие свет принципы Торы. Это должно быть столь прочно заложено в сознание, чтобы человек «не уклонялся с этого пути, когда состарится» (Мишлей, 6:22). И по мере того, как человек переходит с одного уровня на другой в своем служении Б-гу, нужда в самообрезании, в том, чтобы убрать преграды, стоящие между человеком и Б-гом, становится всё глубже. Поэтому даже в детстве Б-г может «открыться человеку»: неся Б-жественный свет ему и его окружению, будет «Г-сподь светом вечным» (Ишаяу, 60:19).
Аавас Исроэл ребенка
Правильное образование, данное еврейскому ребенку, подразумевает не только пробуждение в нем альтруистической любви к Б-гу, но и пробуждение этического чувства, определяющего его отношения с соплеменниками. Иллюстрацией тому является другая история о рабби Шоломе-Довбере. Будущему рабби было четыре года, и в дом пришел портной, который принес платье, сшитое для матери Шолома-Довбера. Примерка была окончена, и тут мальчик с детской непосредственностью выудил из кармана портного кусок материи, из которой было сшито платье. Портной был очень смущен и тут же принялся извиняться, говоря, что он просто-напросто забыл вернуть этот кусок вместе с платьем. Когда портной ушел, мать мальчика отчитала сына за то, что своим поступком он вогнал портного в краску стыда. Услышав слова матери, мальчик расплакался.
А через несколько недель он обратился к отцу, рабби Шмуэлу – ребе Маарашу, – с вопросом, как искупить грех, если ты опозорил ближнего. Отец поинтересовался, что заставило сына об этом спросить, мальчик же ответил, что просто хотел бы это знать, и ни слова не сказал о ситуации, заставившей его задать такой вопрос.
О разговоре узнала мать и спросила сына, почему он не поведал отцу об истории с портным. Мальчик ответил: достаточно и того, что он был причиной чужого замешательства, а сам рассказ мог бы породить слухи и домыслы в отношении портного.
Поступок мальчика, вызвавший всю эту ситуацию, был совершенно невинен. Однако он расстроился до слез, осознав, что опозорил соплеменника. При том, что он мог бы поведать о случившемся отцу – из уважения к тому или с тем, чтобы точней определить надлежащую форму раскаяния, – он предпочел не делать этого, не желая нехорошо отзываться о другом еврее.
Несомненно, эта история подчеркивает особую духовную одаренность Шолома-Довбера, который уже в раннем возрасте задумывался о столь глубоких вещах. Однако также эта история говорит о том, что всякий еврейский ребенок обладает способностями и чувствительностью, которые позволяют научать его очень глубоким вещам, несмотря на ранний возраст.
Образование и ежедневные размышления о нем
Вышесказанное свидетельствует, сколь важно прилагать усилия к тому, чтобы дети получали надлежащее еврейское образование, – причем относится это не только к собственным детям, но ко всем евреям. Рабби Шолом-Довбер говорил: как дана в Торе заповедь о том, что каждый день еврей должен возлагать тфилин, точно так же долг каждого еврея – каждый день полчаса думать об образовании своих детей и делать всё, что в его силах, и даже сверх того, чтобы они шли путем, начертанным Торой.
Эта забота должна простираться и на чужих детей, чьи родители, по той или иной причине, не думают о должном образовании своих чад. Как сказано Рамбамом, и рабби Шнеуром-Залманом из Ляд, и другими: задача всякого мудреца – заботиться о том, чтобы каждый еврейский ребенок получил надлежащее еврейское образование. Ведь тем самым мы создаем основу Цивос Ашем – армии Б-га, которая вскорости положит конец изгнанию и, вместе со всем еврейским народом, «с отроками нашими и старцами нашими <…> с сыновьями нашими и с дочерьми нашими» (Шмойс, 10:9), пойдет, ведомая праведным Мошиахом.
Девятнадцатый день месяца кислев – освобождение рабби Шнеура-Залмана из Ляд
История человечества может быть разделена на эпохи. Каждая эпоха соответствует определенному уровню раскрытия Торы. «Б-г взглянул в Тору и сотворил мир» – поэтому духовные качества каждой эпохи раскрываются в назначенное время, ибо они суть «развертывание» Торы. В эпоху первого Храма еврейский народ обладал высочайшим уровнем духовности, следствием чего было его материальное процветание. За разрушением Храма последовал закат, который коснулся и духовного, и материального уровня нашего бытия. Закат этот продолжался до тех пор, покуда ряд ученых не раскрыли нам учение еврейской мистики. Аризал, рабби Ицхок Лурия, был одним из самых выдающихся инициаторов широкого изучения кабалы, которой до того занимались лишь отдельные великие умы. Благодаря Аризалу наука кабалы получила широкое распространение. Рабби Исроэл Баал-Шем-Тов сделал это знание еще более доступным: именно с его именем связано учение хасидизма. А рабби Шнеур-Залман из Ляд истолковал его учение, связав его с движением Хабад. И Б-жественная, и животная душа еврея возвышаются и трансформируются через изучение хасидут, осуществляя заповеданное Мошиахом: «да распространятся твои источники наружу» – и тем приближая искупление.
Природа времени
Мы не должны забывать о том, что время не является
непрерывным, однородным единством: сегменты времени различаются духовными
качествами, которые им присущи. Зогар, говоря о шести днях творения,
подчеркивает: «Каждый ни в чем не похож на другой по той задаче, что решалась в
течение него» (Зогар, III, 94б). Всё, сотворенное в тот или иной день,
глубочайшим и уникальнейшим образом связано с духовным качеством этого дня. Рамбан,
касаясь истории мира в комментарии на книгу Брейшис (Рамбан, Брейшис, 2:3),
подчеркивает, что шесть тысячелетий мировой истории, о которых говорится в
Талмуде (Рош а-Шона, 31а), соответствуют шести дням творения.
Рабби Довбер развил эту мысль далее. Он касается связи между первым днем творения и первым тысячелетием нашей истории. В первый день был сотворен свет, связанный с «хесед» («милость», «доброта») (Брейшис, 1:3). И в течение первой тысячи лет мир получал поддержку от милости Б-га, не ведая того, что суд Б-жий суров. Второе тысячелетие соответствует второму дню творения, когда был явлен такой атрибут Б-га, как «гвура» («строгость»). Именно в этот период мы видим, как свершается суд Б-жий: на землю насылается потоп.
Третье тысячелетие соответствует третьему дню творения, когда слова «ки-тов» были повторены дважды, что толкуется Раши следующим образом: «В третий же день, когда был завершен труд <по созданию вод>, а также начат и завершен другой труд, Он сказал “что хорошо” дважды: один раз – о завершении труда второго дня и еще раз – о завершении труда сего <третьего> дня» (Раши на Брейшис, 1:7). Тем самым третьему дню присуще двойное благо. И именно в третьем тысячелетии от сотворения мира нам дарована Тора, в которой заключено двойное благо, ибо она есть благо и для царствия небесного, и для тварей земных (Кидушин, 40а). Тора связует Б-жественное и тварный мир, а это величайшее благо, которого может удостоиться творение.
Тора – чертеж творения
Всякое событие в мире необходимости берет начало в Торе и лишь затем проявляется в мире. Как говорят мудрецы, «Б-г взглянул в Тору и сотворил мир» (Зогар, II, 161б). Поэтому духовные качества каждой эпохи раскрываются в назначенное ему время, и все они суть развертывание Торы.
Это представление поможет понять эпоху изгнания и разрушения Храма. О строительстве Храма говорится, что это было время, когда «Луна стояла в полноте своей» (Зогар, I, 150а; Шмойс Раба, 15:26). Еврейский народ часто уподобляется Луне, и в эпоху Храма мы пребывали на духовном уровне, которому присуща полнота. Во времена второго Храма произошло «сползание» с этого уровня. Второй Храм был разрушен, и Б-г скрыл от мира Свой Лик. Помня о соответствии исторических эпох Торе, мы увидим в сокрытии Б-га связь с теми аспектами познания Торы, которые скрыты в самой Торе.
Эпохи познания Торы
Поначалу всё в Торе было открыто нашему знанию и явлено.
Не было скрытых аспектов, темных мест, порождающих сомнения или споры. Если же
наблюдалось расхождение во мнениях, то «они не покидали собрание, покуда не
приходили к решению, так, чтобы большинство согласилось с ним» (Сангедрин,
88б). Нам известно, что лишь трижды знаменитые рабби Гилел и Шамай разошлись в
вопросе об алохических истолкованиях. Напряженные споры, нашедшие отражение в
Талмуде, начались позже, между учениками этих двух мудрецов – между Домом (то
есть школой) Шамая и Домом Гилела (см. Сукко, 47б, Сангедрин).
Постепенное, накапливающееся с годами уменьшение знания связано с тем, что «мельчали сердца» (см. вступление Рамбама к Мишне Тора). Закат учителей привел к тому, что традиция Устной Торы потребовала письменной фиксации – и рабби Иеуда а-Носи создал Мишну. Но даже для этого документа, вобравшего в себя всю суть традиции, понадобились комментарии, – так появился сперва Иерусалимский, а потом Вавилонский Талмуд. К Вавилонскому Талмуду, тексту очень сложному, применимы слова пророка: «Посадил меня в темное место» (Эйха, 3:5).
Сокрытие света Торы положило начало эпохе, когда множились талмудические проблемы, велись талмудические дискуссии, кончавшиеся неразрешимыми вопросами или же формулой «Тейку» – акронимом, означавшим, что на этот неразрешимый вопрос ответ будет получен в эпоху Мошиаха от пророка Элияу. Но даже тогда, в эти времена сокрытия, когда на нас надвигалась тьма, тьма эта еще не была столь глубокой, как в эпоху, когда предпринято было редактирование Талмуда. Это редактирование связано с именами Равины и рава Аши. До них еще существовала непрерывная цепь «семиха», положения в сан священника, идущая от рабби к рабби и восходящая к Моше. Но во времена Равины и рава Аши цепь эта прервалась и талмудическая эпоха на этом кончилась. И как Тора всё больше погружалась во тьму сокрытия, так всё хуже становилось материальное положение народа Израиля – наши земные обстоятельства были зеркальным отражением обстоятельств духовных.
Отблеск искупления
Но когда придет время окончательного искупления еврейского народа, произойдет очень важная трансформация. Подобно тому, как погружение в состояние изгнания началось с утраты ясного понимания Торы, так и свет искупления начинает мерцать всё ярче по мере того, как нам является откровение сокрытых аспектов Торы. Связано же это с откровением, явленным через Аризала и тех, кто предшествовал ему в изучении мудрости кабалы.
До Аризала существовали запреты и ограничения на обучение
кабале, но он дал толчок приобщению многих и многих к этим знаниям. Его усилия
были продолжены идущими за ним. Так, следующий шаг сделал рабби Исроэл Баал-Шем-Тов,
открывший учение хасидизма. А рабби Шнеур-Залман из Ляд положил начало изучению
хасидизма в рамках движения Хабад. Он сформулировал и объяснил концепции,
исполненные глубочайшего смысла и мистической глубины, таким образом, что они
стали доступны даже тем, кто не сподобился посвящения. Одним из основных было
представление о том, что еврею присуща душа Б-жественная, желающая духовности и
святости и стремящаяся к ним, и душа животная, сосредоточенная на земном и
материальном. Рабби Шнеур-Залман из Ляд изложил хасидское учение таким образом,
что оно стало доступно и интеллекту, присущему душе Б-жественной, и интеллекту,
присущему душе животной, что оказало существенное влияние на весь склад
личности еврея и привело к его трансформации.
Первое откровение этой составляющей хасидизма было явлено в девятнадцатый день месяца кислев. Есть глубокая разница между тем, как рабби Шнеур-Залман проповедовал хасидизм до своего заключения в Петропавловской крепости – и после освобождения, которое состоялось в этот день. В основе приобщения к хасидизму до пребывания рабби Шнеура-Залмана в тюрьме лежало требование духовного воспарения, тогда как после освобождения рабби больше стремился к немедленному и непосредственному пониманию учениками того, что он открывал им. Алтер Ребе ориентировался на интеллектуальное постижение им сказанного.
Обучение было ориентировано не на избранных, наделенных выдающимися способностями, а на всех и каждого, – во исполнение слов, известных по ответу Мошиаха Баал-Шем-Тову, спросившему: «Когда придет господин?» – и услышавшему: «Когда твои источники распространятся наружу». «Источники» подразумевают и Баал-Шем-Това, и хасидское учение. Это учение «распространится наружу», когда достигнет каждого еврея, преодолев всяческую косность.
Откровение внутреннего учения Торы будет главным фактором, посредством которого Б-г явит Себя миру с приходом Мошиаха.
А значит, наши главные усилия должны быть направлены на то, чтобы явить эти источники – хасидизм – другим. Каждый из нас ответственен за их «распространение наружу», ибо через то он приближает откровение истины и окончательное искупление, которое грядет еще в наше время.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru