[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ НОЯБРЬ 2005 ТИШРЕЙ 5766 – 11 (163)
ПРИЧИНЫ РАЗДОРОВ В ЕВРЕЙСКОМ МИРЕ
Дискуссия участников культурно-просветительского общества Российско-еврейской интеллигенции «Ковчег»
Александр Рапопорт
Феликс Дектор, издатель, руководитель общества «Ковчег»:
– Формулируя тезис, вокруг которого развернется дискуссия, я думал о том, что раздоры в еврейском мире приносили евреям много бед на протяжении всей нашей истории. К сожалению, и сейчас сохраняется конфронтация между различными группами евреев в Израиле и вне его. Нет единства во взглядах на решение важнейших вопросов, от которых зависит будущее нации. Существует даже такое выражение: «милхомот иеудиот» («иудейские войны»). Каковы причины явления? Одним ли евреям присуща такая разноголосица мнений?
Александр Синельников, кандидат экономических наук, доцент кафедры социологии семьи социологического факультета МГУ:
– Перед тем как рассуждать о причинах раздоров в еврейском мире, надо уточнить понятие «еврейский мир». В данном контексте «еврейский мир» надо понимать как организованную часть мирового еврейства, то есть совокупность еврейских религиозных общин, общественных организаций, политических партий в Израиле и вне его. Структур этих невероятно много, – так, в России органами Минюста зарегистрировано около шестисот еврейских организаций, – и между ними происходят всякого рода столкновения.
Еврейский мир состоит из множества секторов, которые находятся в сложных и часто далеко не мирных отношениях. Говорят, что так было всегда. Да, евреи – народ не единообразный. За всю историю мы никогда не были народом с тоталитарной системой управления, подавляющей всякое инакомыслие. Среди евреев всегда существовали группы, которые вступали в конфликтные отношения с другими группами. Причины конфликтов были различными, иногда материальными, вызванными конкуренцией. И в Средние века, когда иудеи делились лишь на ашкеназов и сефардов, а иудаизм у них был практически одинаков, тем не менее существовала конфронтация между отдельными еврейскими общинами. Человек, принадлежавший к одной общине, не мог переселиться в другую, если он не был достаточно богат, чтобы купить такое право. Существовал закон о запрете поселения, который еврейскими общинами никогда не был отменен. В более близкие к нам времена, в варшавском гетто, евреи создали несколько альтернативных подпольных организаций, которые между собой находились в не очень дружественных отношениях. Когда шла борьба за создание государства Израиль, существовало несколько военизированных еврейских организаций ишува – Хагана, Эцель, Лехи, – они боролись не только против англичан за независимое еврейское государство, но и между собой. В нынешнем Израиле мы также видим ожесточенную борьбу разных политических партий и организаций, каждая из которых считает себя единственно правой в том, как, например, решить проблему арабо-израильского конфликта. И эта борьба происходит на фоне конфронтации с арабским миром, в котором такого разногласия в отношении Израиля нет, потому что арабский мир тоталитарен. Если у евреев есть споры о том, можно ли ради мира уступить арабам половину Иерусалима, то ни один араб никогда не откажется от Восточного Иерусалима в пользу Израиля. На фоне этих разногласий конфликты в еврейских общинах России и других стран СНГ представляются относительно безобидными.
Существует мнение, что эти разногласия проистекают из личных амбиций лидеров общин и организаций. Этого тоже отрицать нельзя… Но мне близок марксистский взгляд на роль личности в истории. Роль эту не надо преувеличивать. Личность много значит, но любой генерал без армии – это ноль, даже если он – Наполеон. Личность должна опираться на какие-то круги общества. А у этих кругов есть свои интересы.
Еврейский мир делится на организованную и неорганизованную части. И структуры еврейского мира, которые отстаивают свои интересы против других еврейских структур, отстаивают также интересы определенных кругов вне организованной части еврейского мира.
Примеров тому масса. Например, русская алия в Израиле. В России люди из этой алии были евреями, а в еврейском государстве оказались «русскими». Увидев, что существующие партии, общественные и правительственные структуры проблемы «русской алии» ставят на предпоследнее место, репатрианты из бывшего СССР создали собственные партии и структуры, чтобы отстаивать свои интересы. В Израиле многие не любят секторальных партий. Существует почти официальное мнение, что израильское общество не должно делиться на «землячества». Но что делать, приходится делиться, когда общество в целом не принимает выходцев из какой-то страны. Русская алия вынуждена была создать свои партии, потому что существовавшие в Израиле партии не занимались ее судьбой.
Закономерный вопрос: почему русская алия не создала единую партию? Почему у Щаранского одна партия, а у Либермана другая? Конечно, личные амбиции лидеров играют немалую роль. Но главную роль играют различия в политических взглядах этих лидеров и их сторонников. В конце концов Либерман оказался в оппозиции, не согласившись с политикой нынешнего правительства, а Щаранский, тоже во многом с ним не согласный, на своем посту остался. И это на самом деле две разные группы людей, а не два разных человека.
Мой друг-израильтянин говорит: «Многие хотят мира с арабами. Но если Израиль придет к миру с арабами, тут же начнется гражданская война между евреями, настолько разделено само израильское общество». Сейчас многие боятся гражданской войны между евреями до достижения мира с арабами, если только он вообще достижим. И гражданской войны именно по причине несогласия о способах достижения этого мира. Речь идет о столкновениях израильской армии и полиции с «ультраправыми» из числа поселенцев.
Какие же группы евреев, на мой взгляд, не являются частью еврейского мира? Подавляющее большинство людей из неорганизованной части еврейства может перейти в его организованную часть. Однако есть люди, которые не должны совершать такой переход. Я говорю о тех евреях, которые не согласны с основной целью еврейского мира. Все еврейские структуры стремятся к тому, чтобы еврейский мир жил, развивался и продолжал существовать. Есть, однако, в нашем народе люди, которые этого не хотят.
Прежде всего это сторонники ассимиляции, считающие лучшим решением еврейского вопроса полное растворение в окружающей среде. Если еврей считает, что ассимиляция – это правильно, то частью еврейского народа он остается, хотя бы потому, что другие народы его не примут. Но из еврейского мира такие люди себя исключают.
Человек может заявлять: «Какой я еврей? Я русский! Я родился и вырос в России, у меня нет другого языка, у меня нет другой культуры. И я ничего другого не хочу. Еврейство – это недоразумение, случайность, дети не виноваты, что у них такие родители». Если еврей стоит на таких позициях – это его право. К еврейскому народу он принадлежит, но к организованному еврейскому миру он отношения не имеет.
Еврей может говорить и так: «Я космополит. Все народы мира должны слиться в один, мне всё равно, в какой стране жить». Если он стоит на таких позициях – опять же, это его право. Но еврейский мир не для таких людей, у еврейского мира другая задача.
К сожалению, есть среди евреев люди, отрицающие само право государства Израиль на существование. Евреи, согласные на самые большие территориальные уступки Израиля, всё равно остаются частью еврейского мира. Но те, кто согласен с мнением, что единственное решение этого вопроса – ликвидация Израиля, исключают себя из еврейского мира.
Центром нынешнего еврейского мира является государство Израиль. С тех пор как оно появилось, оспаривать право на его существование – значит ставить себя за пределы еврейского мира. К сожалению, нигде, кроме Израиля, евреи как народ, видимо, долго не просуществуют. Даже в Соединенных Штатах, где еврейская община насчитывает более пяти миллионов, большинство евреев вступают в смешанные браки, а дети от этих браков воспитываются в еврейской традиции примерно в одном случае из пяти. Да и рождаемость у американских евреев низкая. В России, где число евреев уменьшается за счет трех факторов – низкой рождаемости, ассимиляции и эмиграции, – перспективы еще менее радужные, чем у еврейской общины в Америке или в западных странах. Израиль может выжить, если ему удастся «замирить» своих соседей или держать их в страхе. Люди, которые думают, что еврейский мир может существовать без Израиля, подрывают самые основы еврейского мира.
Можно во многом упрекать правительство еврейского государства, но если государство погибнет, это будет более страшным ударом для всего еврейского народа, чем гибель шести миллионов европейских евреев. Гибель Израиля означала бы провал последней попытки еврейского народа выжить. Люди, отрицающие право Израиля на существование, отказывают в существовании самому еврейскому народу.
Теперь самое трудное: о перешедших в христианство. Каждый человек волен выбирать религию. Принцип свободы вероисповедания признается во всем цивилизованном мире, в том числе и в Израиле.
Допустим, еврей принимает христианство потому, что он тяжело заболел и надеется, что христианский «бог» избавит его от смерти. Или он хочет получить подтверждение загробной жизни – разговоры о ней популярны у части христиан. Есть много причин, по которым еврей становится христианином. И это не насильственные обращения, как было в XIX веке. Я считаю, еврейский мир сам во многом виноват, что такое происходит.
Еврей, который присоединяется к религии, утверждающей, что его народ виновен в убийстве «бога», вправе сделать этот выбор. Не вправе только сидеть на двух стульях. Если он совершает такой поступок, то не выходит из еврейского народа по единственной причине: при определенных обстоятельствах он всё равно угодил бы в газовую камеру. Для антисемитов он остается евреем. Из организованной же части еврейства, которая стремится к тому, чтобы еврейский народ продолжал существовать, он уходит.
В израильском законодательстве записано, что право на репатриацию имеет тот, кто рожден еврейкой или был обращен в иудаизм, но не тот, кто еврей по рождению и при этом добровольно перешел в другую религию. Такой человек не считается евреем. Это единственный пункт, по которому светское законодательство Израиля строже алохического. И я считаю, что государство Израиль решило этот вопрос правильно. Оно признаёт свободу вероисповедания. Если еврей, уже живущий в Израиле, принимает христианство, его за это не лишают гражданства, в правах не ограничивают. Если израильтянка выходит замуж за араба и принимает ислам, это ее право, за это гражданства не лишают. Но Израиль имеет право выбирать, кому из иностранцев свое гражданство давать, а кому в нем отказывать. Если евреи принимают христианство, они имеют право приезжать в Израиль как иностранцы, как паломники, как гости. Но я не понимаю, почему надо давать им гражданство государства, специально созданного для того, чтобы евреи не крестились. Частью еврейского мира эти люди не являются.
В XIX веке во всем мире крестились
двести пять тысяч евреев. Из этого числа только двадцать пять тысяч случаев – крещение кантонистов в России – можно считать насильственным обращением. Остальные обращения были добровольные – ради карьеры, ради женитьбы. Или, как выразился Гейне, «чтобы получить входной билет в европейскую культуру». Сейчас в мире живут миллионы потомков этих людей. Евреями они не считаются. Если кто-то из них в наше время женился на еврейке и дети его стали евреями, то это не потому, что у их прадедушки была еврейская кровь.
Сионистское движение, возникшее в конце XIX века, было ответом на два вызова еврейскому народу. С одной стороны, на расовый антисемитизм, который появился как реакция европейского общества на массовые крещения. Отдельных крещеных евреев это общество способно было переварить, но двести тысяч людей, многие из которых вошли в самую верхушку его элиты, переварить оно не могло и отреагировало расовой теорией, которая при Гитлере проявилась на практике. С другой стороны, сионизм отреагировал на сходную угрозу со стороны ассимиляции. В это время она становилась массовой и добровольной, основной ее инструмент – крещение и смешанные браки. Лидеры сионистского движения считали, что единственный способ удержать людей от растворения в окружающей среде – увести их в еврейское государство.
Александр Локшин, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН:
– Хочу обратить внимание на некоторые важные реалии в еврейском мире России XIX–XX веков, связанные с противоречиями в самой еврейской общине и ролью власти в этом контексте. Прежде всего это религиозный раскол между хасидами и миснагедами. Для решения своих противоречий и те и другие активно обращались к светской власти. Особенно это характерно для миснагедов: они чувствовали, что теряют позиции среди простого народа под напором хасидского движения. Я имею в виду первые десятилетия XIX века. Недавно читал в архиве любопытный документ, где некий литовский раввин обвиняет хасидов в том, что они используют книги, где употребляется слово «акум», которое он переводит как «христиане» (хотя на самом деле речь идет о язычниках), и тем самым будто бы учат ненавидеть христианские народы. На этом основании раввин предлагает Третьему отделению, то есть тайной полиции, применить к хасидам самые жесткие репрессии.
Показательно, что власть на эти многочисленные доносы реагировала спокойно. Для власти все они – евреи, независимо от того, хасидская ли это секта, как ее тогда называли, или раввинисты. Существовало указание графа Бенкендорфа о том, чтобы отношение к этим группам было одинаковым, поскольку и те и другие – противники христианства и приверженцы Талмуда. Некоторые нюансы появились в 1860–1870-х годах, когда на хасидских цадиков начались гонения, за ними установили слежку. В целом же власть к евреям относилась как к единому целому, из которого не выделялись (за исключением караимов) какие-то особые привилегированные группы. Ситуация начала меняться с 1860-х годов, при Александре II, когда происходила выборочная интеграция – определенные группы евреев получили право жить вне черты оседлости. Но это было связано не столько с политикой «разделяй и властвуй», сколько с началом эмансипации, которая в царской России так и не была завершена.
В начале XX века наблюдается новое явление. Когда возникли еврейские политические партии, департамент полиции пытался противопоставить некоторые еврейские организации друг другу. Появилась так называемая Независимая еврейская рабочая партия – марионеточная организация, созданная московской охранкой, которая просуществовала несколько лет. С ее помощью пытались расколоть и поставить под контроль еврейское рабочее и социал-демократическое движение. Практически в то же время режим стал покровительствовать российским сионистам, желая способствовать массовой эмиграции евреев и таким образом решить пресловутый «еврейский вопрос». Но это лишь эпизоды отношений российской власти с еврейским населением.
В 1920-х годах советский режим создает Евсекцию: ударный отряд большевиков-евреев, который используют для создания «нового советского еврея», полностью отличного от своих собратьев за пределами СССР. А в последние десятилетия советского режима власть широко использовала так называемые «письма еврейских трудящихся», пресс-конференции «дважды евреев Советского Союза» и Антисионистский комитет. Если прежде многое делалось для раскола еврейства, то в позднесоветские времена налицо было нагнетание враждебности к евреям в целом для превращения в сознании населения евреев и Израиля в «образ врага».
В период гибели советского режима мы наблюдали создание специальных обществ, типа «Памяти», которые пытались обратить общественное недовольство в сторону евреев, чтобы покончить с нараставшими тогда демократическими процессами. Есть еще один аспект: вмешательство государственной власти и внедрение спецслужб в еврейское движение как в период застоя, так и позже, во времена перестройки.
Всё это любопытно было бы сравнить с современной ситуацией, с тем, какие формы влияния и давления на еврейскую диаспору преобладают в политике нынешних власть имущих.
Виктория Мочалова, кандидат филологических наук, директор Центра научных работников и преподавателей иудаики в вузах «Сэфер»:
– Я занимаюсь историей восточноевропейского еврейства, весьма отдаленным от нас периодом. Однако не могу не заметить совпадений, структурных параллелей, типологического сходства жизни еврейских общин Восточной Европы в разные исторические периоды.
С одной стороны, допустимо видеть истоки конфликтов в том, что еврейские общины Восточной Европы были разбросаны и абсолютно автономны, по сути представляли собой некий микрокосм. Управление принадлежало кагальным властям: главам общины, раввину, парнасам, бейс-дину и т. д. Построенные таким образом, самоуправляемые и автономные общины, рассеянные по территории Восточной Европы, сознательно и жестко сопротивлялись любым попыткам королевской власти централизовать их и создать еврейское единоначалие. Например, провалились – в результате саботажа – попытки польского короля Сигизмунда I назначить «главного еврея королевства», которому подчинялись бы все общины. Королю пришлось согласиться с существующей практикой общинного самоуправления без централизации власти. Может быть, утверждение, что эта сложившаяся практика автономии и независимости «вписана в генотип», было бы слишком сильным, но она стала нормой существования, которую мы, возможно, психологически унаследовали.
Не могу не упомянуть о конфликтах, как бы вписанных в структуру еврейской жизни, – о конфликтах между общинами и о конфликтах внутри общины. Одним из путей, который избирался для их разрешения, становилась апелляция к внешним властным структурам – к королевской/царской власти или даже к христианской церкви.
Вот некоторые примеры. Конфликт в еврейской общине столичного Кракова XVI века, когда противоборствовали две ее части – местная польская и чешская, прибывшая в город в результате гонений. По главному, неразрешимому вопросу конфликта – кто будет раввином – апеллировали к королевской власти, и в результате было принято компромиссное решение об избрании двух раввинов: одного для чешской, другого – для польской общины.
Активное участие в разрешении внутриеврейских конфликтов принимала королева Бона, итальянская герцогиня, на которой женился польский король. Это время в Польше – «золотой век», период Ренессанса, и итальянское влияние, одним из проводников которого стала Бона Сфорца, было довольно заметным. Бона приехала из Италии в Польшу с большой свитой, в которой было много евреев – врачей, ученых, финансистов и т. д. Кстати, это породило еще один внутренний конфликт – между еврейской ученой элитой и «простаками», ибо приехавшие с Боной образованные итальянские евреи с презрением смотрели на окружающих их польских соплеменников и единоверцев, в массе своей далеко не столь просвещенных и утонченных.
Разного рода внутриеврейские конфликты, которые далеко не всегда носили мирный характер, происходили постоянно: в XVIII веке франкисты – последователи «антиталмудиста» и кабалиста, лидера мессианского движения Якуба Франка, – противостоя еврейской ортодоксии, апеллировали к католическим епископам, которые устраивали между ними показательные диспуты в христианских храмах; хасиды и миснагеды апеллировали к царю.
Таким образом, практически всё, о чем говорится как об относящемся к современной ситуации, известно по эпизодам еврейской истории более ранних периодов.
Вместе с тем, я думаю, что эти автономность, дисперсность, децентрализация, которые могут порождать конфликты, обеспечивают и многообразие, и историческую устойчивость еврейского народа.
Михаил Членов, этнограф, профессор, декан филологического факультета Государственной классической академии им. Маймонида:
– Нет ничего человечнее конфликта. И поскольку евреи – человеческое сообщество, конфликты им присущи. Раздоры евреев нисколько не более раздорны, чем у других наций. Это нормальная характеристика человеческого общества. Думаю, «раздоры» внутри еврейской общины сильно преувеличены, отчасти и сознательно, чтобы создать образ несостоятельного сообщества, которое полностью зависит от иностранных долларов, давно ассимилировалось, забыло о своем еврействе, ничего не помнит и не хочет помнить. В еврейском мире немало сил, заинтересованных в таком имидже российского еврейства.
Важно понять, что евреи не являются политической партией. Для кого-то евреи – это в первую очередь религиозное сообщество, для других – народ, или национальность. Но и в том и в другом случае евреи не выступают как группа единомышленников, которые во всем согласны друг с другом. И в этническом, и в религиозном сообществе неизбежны, правомочны и естественны разные платформы.
Если говорить о выборах в российскую Думу, то в основном евреи проявляют себя в качестве либеральной прозападной силы. Посмотрев результаты выборов в Украине, мы увидим совершенно другую картину. Как известно, значительная (если не бо€льшая) часть украинских евреев голосовала за кандидата, который представлял противоположный лагерь.
То, о чем говорила Виктория Мочалова, имеет, мне кажется, существенное значение. Да, евреи – это народ, который в диаспоре никогда не имел собственной еврейской централизованной власти. Власть всегда была чужой, гойской. Это, конечно же, сказывается, не может не сказаться на каких-то глубинных поведенческих характеристиках. Скажем так: евреи с удовольствием смотрят на царя только в том случае, если этот царь – не еврей. А если он еврей, то это никуда не годится. Это особенность, которая выделяет еврейский конфликт из числа других. Уместно вспомнить анекдот. Трумэн поздравляет Бен-Гуриона с созданием государства Израиль и говорит: «Как я завидую вам, вы стоите во главе молодой нации, молодого государства, у вас всего лишь миллион граждан, а у меня их двести миллионов». На что Бен-Гурион отвечает: «Нет, это я вам завидую, у вас двести миллионов граждан, а у меня один миллион президентов». Неприятие своей, еврейской власти несомненно следует отнести к специфике еврейского общественного поведения. Эта черта нередко создает преувеличенный образ «конфликтного еврея».
Позвольте не согласиться с высказыванием о том, что в основе девяноста процентов конфликтов лежат личные амбиции. Мне думается, дело обстоит ровно наоборот. В основе большинства еврейских конфликтов лежат более глубокие причины. Оставим в стороне «Джойнт», «Сохнут», то есть иностранные организации, влияние которых колоссально, но которые понимают проблемы российского еврейства по-иному, нежели мы понимаем их сами. В последние пять–семь лет наши позиции стали заметно сближаться. Основной идейный разлом в нашей общине я бы обозначил по линии ФЕОР – не-ФЕОР. В чем проявляется этот конфликт? Отнюдь не только в личных амбициях. ФЕОР стремится к монополизации еврейской жизни, такова ее идеология. Любавичские хасиды не просто считают себя наиболее совершенными выразителями иудейской религиозной идеи, но и стремятся к тому, чтобы все евреи стали такими же. Если какие-то евреи не могут стать хабадниками, то, по крайней мере, жизнь общины должна руководиться Хабадом. Этому монополистическому прозелитизму противостоит достаточно полиморфная группа, которую я назвал «не-ФЕОР».
В основе этого конфликта лежит важный вопрос о плюрализме в еврейской общественной и религиозной жизни. Он имеет мало отношения к теологическим основам хасидизма или реформизма, но, безусловно, имеет отношение к фундаментальным основам организации еврейской общины. Следует признать, что проблема плюрализма никоим образом не сводится к амбициозности лидеров.
Как мыслится еврейская община? Вариант первый: некий зал, где находятся евреи, и в этом зале есть множество дверей – каждый еврей может открыть ту дверь, которую хочет. Вариант второй: в этом зале только одна дверь, куда все евреи и должны войти. Это серьезный, принципиальный конфликт, который имеет отношение к базовым понятиям человеческой жизни, к понятиям свободы и прав человека. Я приведу пример, когда переход синагоги к другой общине не вызвал никакой реакции. Синагога в Омске была единственным зданием, принадлежавшим реформистской общине. Туда однажды пришел Роман Аркадьевич Абрамович в сопровождении тогдашнего омского губернатора. Зашли, осмотрели, похвалили. И говорят габаю: «Ты молодец, всё у вас хорошо, только единственное – вам надо в ФЕОР перейти». «Есть!» – ответил габай. И перешел. Это не вызвало особенной реакции. Кстати, почему? А потому, что реформистский иудаизм в России необычайно слаб, чему есть свои причины. На мой взгляд, история развития реформистского иудаизма в России – это история классического провала программы. Люди, которые взялись за эту программу, совершенно не понимали, где они находятся и что следует делать. И в противостоянии ФЕОР – не-ФЕОР реформистский иудаизм практической роли не играет. Поэтому переход омской синагоги от реформистов в ФЕОР вызвал лишь грустную усмешку.
Скажу еще об одном обстоятельстве, чреватом конфликтом. Большинство алохических постановлений, собранных в «Шулхан Орухе», конфликта не вызывают. А постановление, которое определяет еврейство по материнской линии, в сегодняшнем еврейском обществе конфликтно. Естественно, если во главе общины стоит движение, которое настаивает на незыблемости Алохи, рассматривает Алоху как Б-годанную, неизменяемую сущность, то эта ситуация конфликтна. Конфликтна, поскольку около 90 процентов браков, которые заключают евреи в России, являются межнациональными. И вообще, эта ситуация чревата взрывом в следующем поколении во всей еврейской диаспоре. Об этом писал Александр Синельников. Но нет у евреев Папы Римского, который мог бы сказать: молодец, Синельников, а ну-ка давайте напишем по этому поводу буллу. Нет у нас булл!
Очевидно, что нередко за конфликтами стоят вполне серьезные идеологические разногласия. Поэтому, во-первых, мы конфликтны, как и другие люди. Второе: у нас есть своя специфика, которая определяется тем, о чем говорила Виктория Мочалова. И в основе конфликтов, наряду с такими общечеловеческими вещами, как амбициозность лидеров, борьба за ресурсы и стремление к свободному выбору, лежат и другие серьезные вещи, которые затрагивают базисные понятия общественного существования.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru