[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2005 ТАМУЗ 5765 – 8 (160)
Феликс Разумовский:
«НАМ ПРЕДСТОИТ ПРОЦЕСС САМОПОЗНАНИЯ»
Александр Рапопорт
3 марта в МЕОЦе состоялась встреча с автором цикла телепередач «Еврейский вопрос – русский ответ» Ф. Разумовским. Он похож на дореволюционного профессора Московского университета. Такие лица смотрят с портретов на стенах аудиторий и читальных залов. Плавные жесты и особая – усмехаясь – манера говорить.
– Обсуждение еврейского вопроса лучше всего начать с извинений. Я чуть опоздал, задержался на русских дорогах. (Движение в зале.) Демонстрация на телеканале «Культура» цикла передач на русско-еврейскую тему – это, конечно, событие. Такого проекта на нашем телевидении не было. И я с благодарностью вспоминаю всех, кто причастен к этой работе. Премию ФЕОР мы разделили с руководителем канала «Культура» Татьяной Олеговной Пауховой, она взяла на себя основные организационные вопросы по созданию цикла и ответственность – показать его в эфире. Никакой другой канал на это бы не решился. Я благодарен своим коллегам – режиссеру Льву Бродскому, оператору Владимиру Попкову, режиссеру монтажа Петру Панкратову, историку Тимуру Джалилову и всем, кого не назвал. Это замечательные люди, с ними я работаю больше десяти лет.
Если говорить об откликах, которые вызвал «Еврейский вопрос», то они беспристрастно характеризуют ситуацию, в которой мы живем. Судите сами. Появляется цикл, затрагивающий одну из острых проблем российской жизни, его смотрит много людей, рейтинг у передачи соответствующий. И ни одного отклика в прессе. Единственная публикация – небольшое интервью в «Еврейском слове», появившееся благодаря Александру Локшину. В общероссийской прессе не было ни одной рецензии. Что это значит? Дело не в том, хороша программа или плоха, она не могла быть поводом для скандала – вот в чем дело. Когда я начинал проект, моей целью было способствовать нормальному русско-еврейскому культурному диалогу. В этой ситуации непременное условие – ничего не упрощать и уж тем более не пытаться переводить проблему в политическую плоскость. Мы видели, чем это оборачивается, например, у Познера во «Временах», где все наполнены отрицательными эмоциями и должны друг другу что-то обязательно доказать, дабы не поступиться собственным реноме. То же самое – у Соловьева в передаче «К барьеру». Наверное, какие-то общественно значимые проблемы можно обсуждать в формате ток-шоу. Но выносить туда «еврейский вопрос» – значит провоцировать аудиторию, разжигать страсти.
Вообще, у нас странная пресса. Она говорит не о том, о чем нам хотелось бы знать, что нас волнует. Нам попросту морочат голову – изо дня в день и во всё возрастающем масштабе. Нас постоянно вовлекают в псевдополитику, навязывают либо псевдолиберальное, либо псевдопатриотическое клише. В этой атмосфере невозможно говорить о сути явлений. Потому я был необычайно удивлен, когда мне сказали, что ФЕОР вручает премию за созданный нами телевизионный цикл. Ведь программа с названием «Еврейский вопрос – русский ответ» – разговор безо всяких скидок: иначе разговаривать бессмысленно! В конце концов, дело не в премии как таковой. В нынешних обстоятельствах я воспринимаю премию ФЕОР как знак надежды на то, что нормальный и плодотворный русско-еврейский культурный диалог возможен.
Моя авторская историческая программа до появления канала «Культура» выходила на канале «Россия». Как только появилась «Культура», на «России» решили, что всю интеллектуальную часть можно «сплавить» туда. Я на это не обижаюсь, я люблю свой канал и являюсь его горячим патриотом. Но меня смущает стремление сделать из культуры «резервацию», как для индейцев в Америке. Получается, что за пределами этой «культурной резервации» идет «настоящая» жизнь – жизнь для «белых людей», с дорогими машинами, с казино и с бесконечной трансляцией криминальных разборок… А нормальное, человеческое выносится за скобки, отправляется на канал «Культура». Это неправильно.
Наша историческая программа задумывалась в 1992–1993 годах. До того на советском телевидении регулярной исторической программы не было. История была той сферой, которая наиболее опекалась идеологической цензурой. Когда появилась возможность создать регулярную цикловую программу о русской истории, я отправился к академику Александру Михайловичу Панченко. Это крупнейший русский историк. «По должности» он историком не был, работал в Пушкинском Доме в Петербурге и занимался изучением отечественной словесности, но именно он совершил несколько феноменальных открытий в истории. Одно из них – закон единства национальной культуры. Академик Панченко показал, что между разными поколениями, которые жили двести или пятьсот лет назад, есть удивительная связь. Представители этих поколений, если они пребывают в нормальном состоянии, смотрят на мир, живут и думают во многом одинаково, хотя могут носить разные одежды и ездить не на лошадях, а на автомобилях. Внешняя оболочка меняется, а некий внутренний стержень остается неизменным на протяжении многих поколений. Вот почему народ – это единство всех поколений.
Вместе с Александром Михайловичем мы стали обсуждать, о чем и как делать историческую программу. Он предложил задавать вопросы: как мы, жители России, относимся к земле, к женщине, к власти, одним словом, к самым разным вещам. После десятилетий забвения коммунистического режима в первую очередь надо было задавать вопросы – в надежде, что постепенно появятся какие-то ответы и мы начнем приходить в себя. Ведь в России создана уникальная цивилизация, у нее есть плюсы и минусы, сильные и слабые стороны. Последняя наша встреча с академиком Панченко – Г-сподь дал мне такую возможность – произошла за три дня до его смерти. Он тяжело болел, мы долго не виделись… Когда я уходил, на прощанье он сказал: «У великого народа есть великий ум и великая глупость». И русские, и евреи – безусловно великие народы. Желательно, чтобы ума у нас было больше, а глупости – меньше и при встрече мы могли бы поворачиваться друг к другу лучшей стороной. Но, увы, жизнь устроена иначе, поэтому возникает задача осмыслять ситуацию, вести диалог. Внутри такого сложного явления, каким является российский мир, необходимы диалоги разных народов между собой.
Сверхзадачей цикла «Еврейский вопрос – русский ответ» было показать спокойно и дружески, что еврейский вопрос в России существует. Делать вид, что его не существует, глупо. Еще глупее и гнуснее – использовать наличие этого вопроса для обделывания каких-то политических делишек. Чему недавно мы были свидетелями. Я пошел на передачу «Времена» к Познеру (угораздило, что называется), а там были представлены два привычных подхода к еврейскому вопросу. Подход первый: с евреями нам, русским патриотам, разговаривать не о чем, вот доказательства их преступных замыслов. Подход второй: еврейского вопроса для интеллигентных людей не существует, любая постановка этого вопроса – антисемитизм. Должен признаться, я категорически не согласен ни с тем ни с другим мнением. Если Владимир Познер думает, что он победил, публично заклеймив антисемитов, – был у него такой задор, – то это «пиррова победа».
Диалог можно вести плодотворно только с помощью нормальных средств информации. Есть Интернет, и нетрудно узнать, чего хотят люди. Вот читатель журнала «Лехаим» присылает e-mail, в котором недоумевает, почему в журнале нет рецензии на мой русско-еврейский телевизионный цикл: иными словами, почему не продолжен диалог… Я этого не знаю. Хочу напомнить, что в прошлом такую ситуацию представить было трудно. Когда до революции во МХАТе заканчивалась премьера спектакля, то вся труппа, включая режиссера и автора пьесы, оставалась в театре до утра, а утром во всех уважающих себя газетах появлялись рецензии. Рецензии не были проплаченными. Позиции газет были разными, но каждая из них считала необходимым отреагировать на новое явление. Сегодня мы этого не видим.
Историческая программа на канале «Культура» строится по тематическим циклам. Мы задаем какой-то вопрос из российской жизни и начинаем размышлять. Получается большой разговор с разными сюжетами, иной раз на много серий. Например, мы спрашивали: какие реформы в России удавались, а какие нет и почему. Если прислушаться к Истории, можно извлечь много полезного для нашего теперешнего житья-бытья. «Ребята», «рулившие» страной последние 15 лет, оказывается, не знают простых вещей: не знают особенностей русской цивилизации. Между тем за тысячу лет всё уже испробовано, количество способов ограничено. Надо только спросить собственную Историю.
У нас были циклы «Россия и…». Русский мир всегда взаимодействовал с другими национальными мирами. Общение русского мира с еврейским уникально тем, что в нем было место и невероятной приязни, удивительной близости и сотрудничеству и одновременно – враждебности. До еврейского цикла у нас был цикл «Россия и Польша», он назывался «Спор на западном рубеже». Был цикл «Жили-были славяне» о взаимоотношениях с Украиной. Этот наш цикл прошел за три года до «оранжевой» революции, и там уже всё было сказано и показано, что нас ждет в будущем. Я не обсуждаю, кто предпочтительней для России, Ющенко или Янукович. Я говорю о том, что сценарий нашего диалога с Украиной был плох. Завершая украинский цикл, я прямо сказал: украинская государственность «висит в воздухе», для решения этой проблемы в стране нет прежде всего культурных ресурсов. После чего мы совершенно по-глупому влезли в украинские политические события, не думая об ответной реакции. А чтобы ее предвидеть, нужно было представить себе тип поведения украинского гетмана (нынешние украинские лидеры действуют в традиционном духе). Надо знать, как вел себя, например, Богдан Хмельницкий, и тогда легче выстраивать современные отношения…
Наши исторические штудии – не просто развлечение, заполняющее досуг. Это насущная вещь. Я не понимаю, как без этих знаний можно решиться что-то делать в стране с тысячелетней историей.
За время, пока длилось выступление, скопились многочисленные записки из зала. Разумовский разворачивает первую из них. И далее его речь представляет собой ответы на вопросы участников встречи.
– Скажите, есть ли видеозаписи ваших программ, можно ли их купить?
– Нет, они не продаются по той причине, что Российской телекомпании, в составе которой находится канал «Культура», это не нужно.
– Будут ли повторы вашего цикла передач по ТВ?
– Выработался такой стиль показа, когда в августе, в «мертвый сезон», программы прошедшего года повторяются в «пакетном варианте»: то, что показывалось раз в неделю, идет подряд все будни. Повторяется только сделанное за последний год. Циклы более старые повторять сложнее. Объясню. Года четыре назад прошел цикл «Россия на Кавказе» – вся история вопроса. Как-никак лучшие русские умы, в частности Грибоедов, Лермонтов, Толстой, касались этой больной проблемы. Мы хотели повторить цикл передач, но тут происходят бесланские события – и то, что мы сняли, теперь как будто не ко двору. Думаю, большие проблемы возникнут и с повтором украинского цикла.
– Что на самом деле происходит в России и какова перспектива?
– Вопрос до утра, а если отвечать с перерывами, то дня на полтора… Попробую коротко. Россия, как уникальная цивилизация, может решать свои проблемы, проводить реформы и вообще жить только по-своему. Сегодня выражение «особый путь», применительно к России, окончательно осмеяно и даже ошельмовано. Но дело в том, что у всех свой особый путь. У Японии – свой, у Штатов – свой. Зачем на это закрывать глаза? Система демократии в Германии сильно отличается от демократии Швеции. А нам говорят: делайте, как мы. Есть модный термин «глобализация». Действительно, в мире идет такой процесс – внедрение общего цивилизационного стандарта. И есть в России люди, считающие, что чем быстрее и точнее мы воспроизведем этот стандарт, тем будет лучше. Но люди, серьезно занимавшиеся теорией культуры, знают, что в жизни главное – это именно неписаные законы. По этим законам в первую очередь живет народ и существует общество. Это вовсе не те законы, которые принимает парламент. Ведь к каждому милиционера не приставишь, чтобы он следил за исполнением написанного и изданного закона. А наша нынешняя ситуация такова: писаные законы запрещают то, что разрешают неписаные. Как из этого вырваться и всё, что необходимо, привести в соответствие? Нужно совершить такую работу, которая называется самопознанием. Нужно узнать ту страну, в которой ты что-то собираешься делать, узнать неписаные законы нашей цивилизации.
К сожалению, это имеет прямое отношение и к еврейскому вопросу. В своем цикле мы об этом говорили. Одна из главных мыслей программы «Еврейский вопрос – русский ответ» состоит в том, что вопрос этот обостряется в России после неудачного либерального проекта. Первый серьезный погром в Елисаветграде произошел после убийства императора Александра II. Это был царь-реформатор, он провел великие реформы. Спору нет, по своим человеческим качествам это был достойнейший государь. Воспитывал его поэт Василий Андреевич Жуковский. При Александре II были сделаны хорошие, нужные вещи: освободили крестьян, этот вопрос был давно назревшим. Но вспомните реплику Фирса из «Вишневого сада»: «При несчастье так же сова кричала». А когда было несчастье? «Когда волю дали», – отвечает Фирс. Для русского человека это было несчастьем! Таким же несчастьем являются реформы 90-х годов XX века, потому что в реформах, как и в искусстве, важен не только вопрос «что делать?», но – это самое важное – «как делать?» Реформы Александра II провели так, что 100 миллионов крестьян ощутили себя несчастными людьми. К новой жизни они были совершенно не готовы. А когда общество дезориентировано, оно дуреет. Все худшие качества, вся глупость, которая существует в великом народе, выходит наружу. И в этой ситуации сразу обострился еврейский вопрос. Появилась вражда, начались погромы, подозрительное отношение к еврейской общине Петербурга – а она состояла из людей с безупречной репутацией…
Это важнейшая проблема русско-еврейских отношений. Если поддерживать либеральный проект, то отношения обостряются. Как бы то ни было, либеральный проект в России неизбежно оборачивается крахом, такая у нас цивилизация. Есть в культуре закон трансплантации, извините за научный термин. Академики Лихачев, Панченко, профессор Лотман показали, что если брать из одной культуры и переносить в другую некое явление, то в другой культуре оно начинает работать с обратным знаком. Берем суд присяжных и переносим в Россию, в 70-е годы XIX века. И суд присяжных вместо того, чтобы стоять на страже правосудия, оправдывает террористку Веру Засулич. Недавно Лужков возмущался: суд присяжных оправдал убийц зампрефекта Зеленограда. Как такое может быть? Суд присяжных – по-своему хорошая система, но в условиях, существующих сегодня, она работает так, что лучше бы ее не было. Скажу вам больше: неуемная поддержка либерального проекта еврейским сообществом уже в 90-х годах XX века сильно повлияла на обострение еврейского вопроса. Это неприятная штука, но об этом надо знать.
Во времена Екатерины II, когда евреи появились в составе Российской империи, никакого обострения отношений не было, потому что русская нация была здоровой и сильной, и проблемы, связанные с евреями, решались совершенно по-другому.
Я не до конца ответил на вопрос записки. Какова перспектива России? Если мы будем с упорством, достойным лучшего применения, пытаться осуществлять либеральный проект, то здесь всё развалится окончательно. Если же мы попробуем найти другое решение и примем его на основе знания культуры, внутри которой находимся, то это обязательно даст хороший результат.
– Каким вам кажется будущее еврейского народа в России? Post scriptum. Возможны ли погромы?
– Этот вопрос можно рассматривать как продолжение предыдущей темы. Как говорил Александр Михайлович Панченко, в России всё возможно. Будущее зависит от выбора, который мы сделаем. Если у нас настолько «поедет крыша», что мы совершим очередную революцию по типу «оранжевой», то, как говорится, мало не покажется. При другом подходе всё будет замечательно. Это не пустые слова. Русско-еврейский культурный диалог имеет поразительные факты сотрудничества и сотворчества. Достаточно вспомнить историю Исаака Левитана. Великий князь Сергей Александрович, московский генерал-губернатор, выселяет всех евреев, в том числе Левитана, из Москвы. И никто из представителей русской интеллигенции действия великого князя не поддержал! Подобные действия власти более всего дискредитировали саму эту власть в глазах русского общества. Для Третьякова не было вопроса: выделять ли Левитану отдельный зал в своей галерее. Он покупал у Левитана картины на стадии эскиза. А ведь Третьяков собирал не просто галерею, он собирал галерею национального искусства!
Если третьяковы будут в России решать вопросы политики, экономики и культуры, то у всех нас будет гораздо меньше проблем. Но если те же вопросы будет решать, например, господин Каспаров с его комитетом «2008», то погромы очень даже вероятны. Это если грубо отвечать на вопрос. Прошу прощения.
Голос из зала: Где найти третьяковых?
(Разумовский смеется.)
– Что такое «культура» в переводе с латыни? Культура – взращивание. Такие люди взращиваются, и происходит это не в одночасье. Третьяковы появляются тогда, когда русский мир находится в относительно здоровом состоянии. Полного здоровья не бывает… Если здорового человека положить в клинику, у него волосы встанут дыбом от результатов обследования. Относительное здоровье – это когда человек самостоятельно ходит, разговаривает, сознательно действует. Сегодня же русский мир находится в состоянии клинической смерти. Это не какое-то поэтическое сравнение, это буквально. Произошло это в результате многих факторов, в частности, в результате Гражданской войны, о чем теперь мы делаем цикл «Кровь на русской равнине». У русской цивилизации есть свои болезни, одна из них – смута. Если в русском мире возникает чрезмерное напряжение, то он начинает саморазрушаться. Механизмы саморазрушения в истории России были запущены несколько раз. Была знаменитая смута, начавшаяся во времена Бориса Годунова. Если посмотреть на вещи беспристрастно, то удивляешься парадоксальности этой болезни. Смута начинается при Годунове, но он – один из лучших правителей России, наиболее подготовленный человек. Вопрос о царевиче Дмитрии тут надо вынести за скобки. Это замечательный сюжет для гениальной исторической драмы А. С. Пушкина, но подобные вещи можно найти в биографии любого крупного политика и государственного деятеля. Что сделал Иван III со своими братьями и племянниками? Мало никому не покажется… При этом он – мудрейший человек, создатель Российского государства.
Ф. Разумовский, В. Ступин. Монголия, озеро Хупсугул.
Итак, надо знать историю болезни. Когда приходишь в поликлинику, там не сразу направляют к хирургу или на процедуры, сначала читают, что и когда происходило с пациентом, смотрят, что было раньше. Это нормальный подход: не надо сразу резать!
Гражданская война прошлого века – та же русская смута. Антон Иванович Деникин так и назвал свои воспоминания: «Очерки русской смуты». Коммунистическое руководство сделало всё, чтобы никто не понял, что же произошло. У Максимилиана Волошина есть строки: «Политика – расклейка этикеток, назначенных, чтоб утаить состав». Политика замечательно это делает, и мы уже почти ничего не понимаем в собственной ближайшей истории. А если еще снять несколько художественных фильмов типа «Чапаева» и «Неуловимых мстителей» (хотя это весьма добротные художественные произведения), непонимание становится полным. Что же тогда произошло? Произошло разрушение русского мира. Ныне этот мир нуждается в реанимации, в возрождении. От этого зависит, что дальше здесь будет вообще и в частности с еврейским сообществом. Русскому миру надо помочь вернуться в нормальное состояние. Мы слышим, например, безумные вопли по поводу «письма 500». Даже представить себе нельзя, чтобы государственные люди до революции так действовали. Подобные письма – порождение больного сознания. К этому нужно относиться с пониманием. Вот в Марьиной роще построили еврейский центр. Вы приходите сюда и общаетесь, это замечательно, – как иначе сохранить связь между людьми? А ведь с единством в России большие проблемы. Не потому, что негде встретиться, а потому, что по всей русской истории «расклеены этикетки», сплошные «этикетки», на которых всё перевернуто и переврано. От этого уйти очень сложно. Нужно не мешать тому, чтобы русский мир выздоровел. Не выпячивать бред сумасшедшего, как, например, в программе Познера, где Виктор Ерофеев кричал: «Посмотрите, кто говорит о русской самобытности! Это всё какие-то уголовники!» Безобразная картина! Если называть вещи своими именами, то это – прямая дорога к погрому. Он не понимает, что делает.
– Почему у нас проваливаются все реформы?
– Мы об этом уже говорили. За тысячу лет в России, если классифицировать, были три модели реформ. Деспотическая, когда царь, государь, император берет всех «за шкирку» и говорит: «Ребята, будете делать только так. Завтра всем побриться, надеть европейское платье и желательно говорить на голландском или французском языке. С завтрашнего дня. Всё, – пошли вон». Яркий пример – Петр I. Так запускается механизм русской смуты: «рвануть» может не скоро, лет через двести. Вторая модель – либеральная. Некоторые элементы европейской жизни пытаются внедрить в русский мир: тоже по указу, с завтрашнего дня. И русский мир начинает трещать и разваливаться. А есть третья модель, когда начинают не с внешних вещей – брить, вводить суд присяжных, а с подготовки человека. Потом он всё сам сделает, сначала его надо научить. Во-первых, чтобы он был свободным, не вел себя как холуй. Так поступала Екатерина II, за время правления которой население России увеличилось в два раза. А ВВП, как выражаются экономисты, увеличился в шесть раз, хотя она об этом никогда не думала. Но самое главное, в результате того, что она делала, появились свободные люди, появился Николай Михайлович Карамзин. Частное лицо, он нигде не служил. Но когда Александру I пришло в голову в очередной раз перетряхнуть страну, Карамзин написал знаменитую записку «О старой и новой России», и она была прочтена. Таким был его авторитет. Он не имел должностей, не был генералом, а просто издавал в Москве журнал, и вся образованная Россия его читала. Все тогда прочли «Письма русского путешественника», а сентиментальная часть публики читала «Бедную Лизу». Прохаживаясь с государем, Карамзин объяснял ему, что такое свобода. Он объяснял ему, что нельзя в наружной жизни освобождать человека больше, чем он свободен внутренне: «Государь, я ценю только такую свободу, которую у меня не может отнять ни один тиран». Это говорил частный человек, воспитанный благодаря реформам Екатерины II и имевший поразительное влияние на русское общество. С такими людьми уже можно было делать следующий шаг.
Слева направо. Режиссер Л. Бродский, оператор В. Ступин, Ф. Разумовский.
Река Дон, станица Вешенская. 2005 год.
Но когда у нас в начале 1990-х годов общество вышло «из-под глыб» советского тоталитаризма, оно было внутренне несвободно. И когда этим людям вдруг дали внешнюю безграничную свободу, произошел эффект «взбунтовавшегося раба». Всё растащили, разнесли, заплевали… Предвидеть подобное развитие событий было нетрудно. Если в России нет национальных деятелей, если нет подлинных авторитетов, появляются авторитеты другого рода – уголовные. Сначала надо сделать так, чтобы были авторитетные люди в обществе и были те, кто может их слова воспринять. Сегодня, например, если возникнет какая-то проблема в России, кого могут послушать? Появляется человек – и тут же на него находится компромат. Или существует газета – издает ее «олигарх»: понятно, чье это мнение, так что ж ее читать? В результате в России не осталось уважаемых людей. Слова правды сегодня нет, его не от кого услышать. Между тем культурная составляющая русской цивилизации базируется на двух понятиях: правда и застенчивость. Если их вынуть, то всё рухнет, так что «костей не соберешь», дальше будут сплошные Разины, Пугачевы и… вплоть до Чубайса.
– Вы не потомок графов Разумовских?
(Широкая улыбка.)
– Лестная для меня записка. Нет, к сожалению. Мне приятно, если возникает такой вопрос. Но род графов Разумовских пресекся еще до революции, так что я даже не могу никому голову морочить мнимым родством.
– Почему вы считаете, что у Познера во «Временах» была «пиррова победа»? Он выглядел достойней, чем Соловьев в программе «К барьеру».
– Есть общее место – еврейского вопроса в России не существует. Владимир Познер это мнение разделяет. Любой, кто высказывается иначе, – антисемит. Если вы посмотрите в Интернете отклики на цикл «Еврейский вопрос – русский ответ», прочтете письма, опубликованные в «Новом времени», то увидите, что и меня в этом обвиняют. Не буду оправдываться, это просто смешно. И всё-таки сегодня у нас происходит диалог, именно диалог – вы задаете вопросы. Значит, нам есть что обсуждать. Есть вопросы. А Познер считает, что их нет.
Как ни странно, это противоречит даже формальной логике. Говорят, что попытка поднять еврейский вопрос – это уже фашизм. Тогда попытка поднять русский вопрос – уподобление татаро-монгольскому игу. Вся Русь была разрушена во время нашествия Батыя. Но это не значит, что я не имею права говорить о недостатках русского народа, к которому я принадлежу и который искренне люблю. Неужели я буду надувать щеки и говорить, какие мы великие, когда мы не можем сделать элементарных вещей? Отношение к истории должно быть таким: за что нам стыдно? В русской истории есть события, за которые стыдно. Если я считаю себя причастным к этой стране, то мне стыдно за некоторые ее действия. В еврейской жизни тоже есть моменты, за которые может быть стыдно, в моем цикле о таких вещах говорится.
Голос из зала: За что стыдно?
(Легкий шум в зале.)
– Чтобы сбить накал эмоций, расскажу о съемках программы, посвященной кишиневскому погрому. Погром – это событие, за которое должно быть стыдно русскому православному человеку. Мы снимали в Шаргороде. В Кишиневе снимать невозможно, он заново отстроен после войны, а Шаргород – еврейский Суздаль, я бы там музей устроил. Старое местечко, мощеные улочки, дома с галерейками… Когда-то это был один из центров еврейской жизни, а сейчас там очень мало еврейских семей.
Тот, кто видел программу, посвященную погрому, знает, что там нет антисемитизма. Там рассказано о русском человеке, писателе Короленко. У него умерла мать, но тем не менее через два дня после похорон он приехал и написал знаменитый очерк «Дом № 13». С его стороны это подвиг. Он написал, кто и как погиб в результате кишиневского погрома в одном обычном доме. А погибли простые люди: лавочник, фельдшер, бухгалтер… Простые мирные люди. И тем не менее мы должны понять, что в еврейской жизни могло спровоцировать эти события. А такие моменты были. Например, так называемая ссыпка хлеба в южных губерниях. Покупка зерна у крестьян и последующая его продажа в городах находились в еврейских руках. Это не мое изыскание, я всего лишь цитирую мемуары адвоката Слиозберга «Дела минувших дней». Сами евреи считали этот промысел нечестным. Естественно, в Кишиневе не пострадал ни один хлеботорговец – ни крупный, ни мелкий – пострадали совершенно другие люди. Не сказать обо всем этом – я думаю, было бы неправильно. Когда мы это записывали, жившая напротив дама вызвала милицию. Такой была ее реакция. Но на следующий день подошел старик-еврей, извинился, сказал «спасибо» за то, что мы обо всем этом говорим, то есть он воспринял по-другому. Враг рода человеческого всегда дергает за такие ниточки: покупка хлеба, ростовщичество… Это всё описано. И на эти темы надо нормально и спокойно говорить. Объяснить всё это можно. Любое обсуждение идет на пользу.
В программе «Времена» Владимир Познер спросил: нравственно ли то, что евреи добивались выезда из СССР только для себя? И ему кто-то из присутствующих объяснил, что это нормально, в порядке вещей. Я же считаю иначе. Но после этого и после слов о скупке хлеба обвинять меня в оправдании еврейских погромов несерьезно.
Цикл «Еврейский вопрос – русский ответ» был выставлен на премию «Тэфи» и попал в число трех номинантов, из которых на церемонии определяется победитель. Но названия «Еврейский вопрос» на церемонии в титрах не было. Вместо этого написали: историческая программа «Кто мы?». И я пошел на программу «Времена» только для того, чтобы спросить у Познера, почему вырезали название. Он ответил: это сделали без меня, так решил кто-то на НТВ, которое вело трансляцию. Я сказал, на что похож такой поступок. Это похоже на то, что в вышедшей у нас энциклопедии «Русская цивилизация» нет статьи о художнике Левитане. Там вообще нет еврейских имен, которые внесли колоссальный вклад в русскую культуру и цивилизацию! Это маразм, господа.
Название «Еврейский вопрос» испортило бы картину, у многих оно ассоциируется с фашизмом. Но это неконструктивный подход. Я вижу в этом малодушие и недомыслие человека, ориентированного на разрушительный либеральный проект, в результате которого еврейский вопрос не подлежит всестороннему обсуждению. Поэтому я считаю, что это «пиррова победа».
– Ваше отношение к «Двести лет вместе» Солженицына?
– Не думаю, что есть много людей в зале, прочитавших эти два тома полностью. Эта историческая монография со справочным аппаратом, с моей точки зрения, является первой попыткой от взаимных упреков и проклятий выйти на диалог. Попытка, на мой взгляд, не очень удачная. Почему не очень, об этом стоило бы серьезно поговорить. Вместо этого после выхода второго тома за неделю был дан залп отрицательных рецензий невысокого уровня во всех федеральных газетах. В отношении Александра Исаевича было высказано много несправедливого. Это печально, ничего худого Солженицын делать не собирался. Но обсудить и поспорить с автором можно, почему бы нет. Мне представляется отчасти ошибочной сама историософия книги. Невозможно занять позицию судьи и взвешивать, кто больше виноват, кто меньше. Появляется мелочность – эти бесконечные цифры, которые мало что проясняют. Мне представляется, что тут важнее другая сфера: тип поведения, склад ума, психология. Исходя из этого, можно больше понять и разъяснить. Вот пример: император Александр III. Его легко обвинить в антисемитизме. Когда он видел еврея, его передергивало. Но надо представить себе человека, оказавшегося во главе страны в ситуации полного обвала. Либеральные реформы его отца, Александра II, взорвали страну. Одновременно в России шел мощный буржуазный подъем. Русский человек к этому был абсолютно не готов, во всяком случае, в гораздо меньшей степени, чем еврейский мир… Что можно подсчитывать в этой исторической драме? Одним словом, моих несогласий с «Двести лет вместе» немало. Но это именно частные замечания. Сам же факт обращения Солженицына к «еврейскому вопросу» очень важен, для меня это была большая помощь. Вообще, по поводу Солженицына замечательно писала Дора Штурман. У нее лучшая книга о Солженицыне, и написана она человеком, живущим в Израиле. Миф об антисемитизме великого писателя она разрушила полностью.
Река Дон, станица Вешенская. 2005 год.
– С кем из действующих политиков вам удалось беседовать, как Карамзину с Александром I?
– Это так же лестно для меня, как и вопрос о возможном графском происхождении. К сожалению, я не Карамзин. Но и Александра I что-то не просматривается.
– Вероятно, вы впервые встретились с чисто еврейской аудиторией. Ваши впечатления?
(Разумовский смеется. Ответный смех в зале.)
– Я живу не на Марсе и не на Луне. Ежедневно с большим удовольствием встречаюсь с еврейской аудиторией.
– Считаете ли вы, что сценарий, по которому живет сейчас русский народ, хорош для него? Долго ли продлится эта серия?
– Ну как же хорош, если в одно воскресенье в метро четыре человека кончают жизнь самоубийством?! Что тут хорошего, господа? Это ужасно, и тут даже нет сценария. Есть то, что хуже ошибки, – глупость, абсурд!
– В своих передачах вы говорите, что люди не меняются на протяжении веков, не меняется их стержень, их психология. Если так, то есть ли вообще прогресс (не технический) и в чем он?
– По поводу не технического прогресса – очень сомневаюсь. Возможны ли сегодня такие люди, как царь Саул, царь Давид? Сегодня настолько всё мелко – и наверху, и везде… Какой прогресс, господа, вы о чем? Мы долгое время питали иллюзии по поводу прогресса. Считали, что если мы создали нечто, движущееся со скоростью 120, а потом и 220 км/час, то во столько же раз стали умнее, глубже, содержательней! Нет, тут зависимость, судя по всему, обратная. Спасибо за ваши вопросы.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru