[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2005 ТАМУЗ 5765 – 8 (160)
РАББИ ХИЯ И ЕГО ПЛЕМЯННИКИ
Под ред. р. Адина Эвен-Исраэля (Штейнзальца) и С. Аверинцева
Вавилонский Талмуд. Антология Аггады. Т. II.
С толкованиями раввина Адина Эвен-Исраэля (Штейнзальца)
Jerusalem: The Israel Institute for Talmudic Publications; М.: Институт изучения иудаизма в СНГ, 2004. – 268 c.
Что такое Талмуд? Это стенограмма дискуссий, которые велись еврейскими мудрецами с III по начало VI века. Дискуссии, посвященные вопросам еврейского религиозного права, охватывали самые разнообразные темы и вбирали в себя как реалии тогдашней жизни (история, политика, география, научные представления, медицина, обычаи, быт), так и в значительной мере предшествующее духовное наследие: еврейскую Библию и всё, что было создано после нее. Кроме того, в классических изданиях Талмуда приводятся избранные комментарии мудрецов последующих поколений. Логика и стиль Талмуда не имеют аналогов в нееврейском мире: ничего общего с диалогами Платона.
Талмуд написан на смеси арамейского и иврита, причем переходы впрямую не маркированы. Текст полон лакун, принятых при стенографической фиксации дискуссий; не доставляющие особых хлопот читателям, находящимся внутри талмудической культуры, для пребывающих вне ее они делают текст совершенно нечитабельным. С точки зрения объема Талмуд – небольшая библиотека.
Сегодня – как и сто, и тысячу, и полторы тысячи лет назад – Талмуд изучают в ешивах – это основная часть высшего еврейского образования. Надо приложить немалые усилия и потратить годы жизни, чтобы войти в мир Талмуда, стать там своим – одним из участников тех давних, но не прекращающихся и сегодня дискуссий.
Разве возможно перевести такую книгу? Да и нужно ли? Большинство тех, кто считает мир Талмуда своим, кто в нем живет, сочтет этот вопрос риторическим: конечно же, нет!
Не боящийся плыть против течения раввин Адин Штейнзальц сказал: можно и нужно. И не только сказал, но и перевел – сначала на иврит. Причем прокомментировал в своем переводе каждую деталь, каждую мелочь – одежку, травку, – не говоря уже о более важных предметах. Он представил читателям всех (даже мельком упомянутых в Талмуде) персонажей. Кроме того, он снабдил текст содержательным комментарием. Работа неимоверной сложности.
Комментированный «Талмуд Штейнзальца» стал основой перевода его на европейские языки. И не только на европейские: мудрецы Талмуда заговорили уже и по-японски.
Составная часть глобального проекта – «Русский Талмуд». Институт изучения иудаизма в СНГ под руководством Штейнзальца участвует в этом талмудическом марафоне уже много лет: в 1993 году вышел первый том серии «Вавилонский Талмуд», в самом конце прошлого года серия пополнилась очередным (пятым по счету) томом.
Русский проект делится на три части.
Первый (общеконцептуальный) том: «Введение в Талмуд», в котором дается общее представление о предмете: история создания, авторы, структура, содержание, логические и риторические приемы дискуссии.
Второй и третий тома посвящены изучению достаточно больших, целостных и относительно автономных талмудических текстов. В обоих томах в центре каждого листа – обсуждаемый мудрецами фрагмент текста на смеси арамейского и иврита. Вокруг него – перевод и развернутый перевод с комментариями. Развернутый перевод устраняет стенографические лакуны, вводит текст, скрытый по умолчанию. На полях приводятся частные комментарии: реалии, персоналии, лексика. Плюс обширные примечания внизу листа.
Четвертый и пятый тома концептуально отличаются от двух предшествующих. Это двухтомная комментированная антология текстов, выбранных Штейнзальцем из разных трактатов Талмуда. Но отличие не только в этом. Если в предыдущих двух томах комментарий оставался внутри мира Талмуда, то здесь добавлен еще и внешний – историко-филологический комментарий, взгляд со стороны: «сопоставление с греко-римской литературой соответствующего периода или интерпретация текста средневековыми и современными еврейскими философами, или анализ семантических сдвигов в языке мудрецов Талмуда по сравнению с библейским ивритом» (цитата из предисловия) и даже еще шире – если учесть, что в этих комментариях есть ссылки на Мандельштама и Лотмана, которые, надо полагать, были бы немало удивлены, увидев свои имена в таком контексте.
В антологии представлены четыре блока комментариев, сопровождающих все избранные фрагменты: «Этика и поэтика» (А. Ковельман), «Из истории еврейской мысли» (У. Гершович), «Язык Талмуда» (М. Рыжик) и основной – «комментарий Штейнзальца», завершающий каждый фрагмент. Плюс примечания и минималистские комментарии на полях, отчасти иллюстрированные.
Первый из включенных в антологию фрагментов только что вышедшего тома начинается с цитаты из Песни Песней: «Как прекрасны в сандалиях ноги твои... Изгибы бедер твоих – подобны формам украшений, сделанных руками умельца» (7:2).
Разумеется, в оригинале и кавычки, и ссылка отсутствуют. Их должен выставлять сам читатель.
Как вы полагаете, куда могут увести мудрецов размышления о прекрасных ногах и изгибах бедер?
«Школа р. Анана учит. В чем смысл слов: “Изгибы бедер твоих”? Слова Торы уподоблены бедрам, чтобы научить тебя: как бедра сокрыты, так и слова Торы сокрыты».
К этому пассажу имеется следующий комментарий: «Здесь затрагивается один из самых дискуссионных в Талмуде вопросов: должны ли мудрецы изучать Тору на глазах у профанов или следует делать это лишь в академической аудитории <...> Р. Хия учил: “Заниматься Торой в присутствии невежды... – всё равно что овладевать при нем собственной невестой. Ибо сказано <...>”» Дав рабби Хии возможность подкрепить свою мысль очередной цитатой, комментатор не оставляет читателей в неведении: «Парадоксальным образом именно р. Хия, вопреки запрету учить Тору “на рынке”, стал учить там своих племянников». Далее в комментарии говорится об эротических образах Талмуда как о характерной черте его поэтики.
Какая интимность в отношении к Торе!
По сравнению с читателем, которому приходится объяснять слово «Пейсах» (такое объяснение в тексте тоже имеется), талмудический невежда вправе претендовать на звание большого ученого, едва ли не мудреца – да что там! – мудреца без всякого «едва ли»! И вот в присутствии такого-то свидетеля рабби Хия вынужден заниматься сегодня Торой! Какая ирония! Какой посмертный жребий! Впрочем, рабби Хия и при жизни поступился принципами и вышел на рынок… Думаю, это решение далось ему нелегко, но он считал, что племянники того стоят.
Автор предисловия Ури Гершович прилагает немалые усилия, чтобы ответить на вопрос, на кого рассчитана столь причудливая книга. Я бы ответил на этот вопрос так: на племянников рабби Хии. Ну хорошо, не ловите меня на слове, племянники выучились и без антологии, – значит, на внучатых племянников.
В мемуарах Надежды Яковлевны Мандельштам есть забавный эпизод. Некий простодушный собеседник попытался выяснить у Мандельштама, как он слагает стихи. Поэт злобно осведомился, не желает ли тот заодно получить представление и о его сексуальной жизни. Параллель очевидна. Мыслительный и эмоциональный ход тот же.
На самом деле не тот же. Рабби Хия апеллирует к надличностным, абсолютным ценностям, к общему для талмудической культуры символическому полю, Мандельштам (вполне в духе эпохи) – к своему тексту и своему сексу. Трепетное отношение к тексту осталось – изменился текст.
А вот пример крошечного культурологического комментария на полях к фразе «Тут он увидел человека в черных башмаках». «Башмаки у представителей разных слоев населения отличались формой, количеством ремней и цветом. Ремни на башмаках неевреев были черного цвета, а у евреев – белого. Маркирующая особенность. Еврейские мудрецы порицали тех своих соплеменников, кто менял цвет башмачных ремней, чтобы походить на неевреев». Тут же – пожалуйста, изображение башмака. Интересно, откуда оно взялось.
Смысл истории, к которой «прилагается» башмак с комментарием (а речь в ней идет о еврее, носившем нееврейскую обувь), заключается в том, что поступок может быть понят неправильно сам по себе – вне контекста и намерения. Через сотни лет эта талмудическая идея «перелетит» через стену доминиканского монастыря и Парижского университета и отольется у Фомы Аквинского в категории формы, материи и интенции (во всяком случае, будет использована при отливке). Doctor angelicus пользовался еврейскими источниками.
Полагаю, сказанного вполне достаточно, чтобы отбить охоту у неподготовленного читателя открыть антологию. Однако человек, которому присуще культурное любопытство, высокая степень мотивации и, естественно, соответствующий уровень гуманитарной подготовки, будет вознагражден, попав в странный мир, где на обращенный к вам вопрос мудрецов остается только растерянно развести руками: сами мы не местные...
Антологический двухтомник вышел под общей редакцией Адина Штейнзальца и Сергея Аверинцева. Редактирование антологии стало одной из последних работ Сергея Аверинцева: во втором томе его имя, увы, обведено черной линией. Гершович пишет о нем: «Для нас Сергей Сергеевич был не только редактором, искренне озабоченным филологической добротностью и академической точностью публикуемых материалов, но и неравнодушным, вдумчивым читателем, по-дружески делившимся своим пониманием нюансов того или иного из талмудических текстов. Нам остается благодарить судьбу за то, что довелось общаться и работать с таким человеком».
Михаил Горелик
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru