[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАЙ 2005 НИСАН 5765 – 5 (157)
Никто не забыт?
Война и судьбы.
Книга о чикагских ветеранах Великой Отечественной войны. Том 1
Чикаго, 2002. – 586 с.
Матвей Гейзер
Путешествие в страну Шоа (Записки о незабываемом)
М., 2004. – 176 с.
Чикагская ассоциация инвалидов и ветеранов второй мировой войны приступила к выпуску многотомного издания «Война и судьбы», в рамках которого планируется рассказать обо всех «новых чикагцах», так или иначе причастных к великим и трагическим событиям 1939–1945 годов. Первый том составляют очерки о солдатах, офицерах, партизанах, врачах, артистах, жителях блокадного Ленинграда, узниках гетто и концлагерей, а также стихи и рассказы бывших фронтовиков.
Открывается книга предисловием Ефима Чеповецкого, на котором хотелось бы остановиться подробнее. Появись подобный текст несколько лет назад, едва ли он начинался бы со слов: «Раскрывая эту Книгу, читатель, возможно, спросит: “С чего бы это, спустя более полувека, вспоминать о войне? Разве в мире нет новых потрясений, новых бед и забот?”» И чуть ниже снова: «Сегодня найдутся среди нас люди, которые скажут: “Ведь всё это уже было в лозунгах, в приказах, во всей громогласной пропаганде”».
С первых же слов автор, представляющий новую книгу о войне, чувствует потребность в объяснении – и даже в оправдании. Он вводит фигуру оппонента и, споря с этим воображаемым противником, начинает отстаивать право издания на существование. И это, конечно же, не прихоть или чудачество Ефима Чеповецкого, а отражение вполне объективной, хотя не самой приятной реальности.
Дело в том, что за последние несколько лет (10? 15? 20?) в России, да, пожалуй, и во всем мире, сформировался устойчивый психологический комплекс, который можно назвать «комплексом усталости»: усталости от информации о Холокосте, о ГУЛАГе и о войне. Чем ближе 60-летие Победы, тем больше фильмов и передач, посвященных различным аспектам второй мировой, идут ежедневно по телевизору. И что? Велики ли рейтинги у этих программ? Велики ли тиражи книг, рассказывающих о том же самом?
Конечно, легче всего списать это явление на цинизм молодого поколения, на гедонизм современной цивилизации либо предложить еще какое-нибудь шаблонное объяснение. На самом деле всё гораздо серьезнее.
Выступая в сентябре 2004 года на одном из мероприятий в рамках Фестиваля еврейской книги, поэт Михаил Генделев говорил о том, что современная мировая культура, в основе которой лежит стремление к тотальной адаптации, к всемерному упрощению, не имеет языка для отражения и осмысления Катастрофы. Но ведь то же самое можно сказать и о других крупнейших катаклизмах XX века – и в этом суть проблемы. Другой вопрос, почему дело обстоит именно так. И здесь уместно вспомнить и об информационной перенасыщенности нашей эпохи, и об «уплотнении» мира благодаря деятельности СМИ, и о виртуализации сегодняшней жизни, привыкании людей к виду крови, ежедневно в больших количествах струящейся с экрана, и о естественной защитной реакции человека, чье сознание отказывается вмещать все ужасы, о которых он регулярно слышит... Но факт остается фактом: среднестатистический читатель и зритель (вовсе не фашист, не коммунист, не злодей и не монстр, один из нас с вами), как правило, не хочет больше слышать о войне, о Холокосте, о ГУЛАГе. А также о геноциде армян, о зверствах красных кхмеров и о том, как в Руанде представители племени хуту вырезали представителей племени тутси... Поделать с этим ничего нельзя. Разве что попытаться найти «новую оптику»: тот язык, отсутствие которого констатировал Михаил Генделев, – язык, который позволит говорить о войне и Катастрофе по-новому, который вновь приблизит к нам эти события.
Есть еще один момент, отчасти объясняющий всё сказанное выше. Информация подобного рода рассчитана не столько на простое запоминание, сколько на более активную реакцию, если угодно на действие, хотя бы внутреннее. Любой, кто слышит о преступлениях против человечества, не может не спрашивать себя: как понять происшедшее? Как сделать так, чтобы это больше не повторилось? То есть получение такой информации связано с принятием на себя дополнительной ответственности, к чему готов далеко не каждый. Что же до понимания, то это очень болезненно: ведь осмыслить феномен Холокоста извне невозможно, неизбежно приходится «входить внутрь», становиться «инсайдером»: это тоже не каждому по силам, чувствовать чужую боль как свою и оставаться при этом в здравом уме. Отсюда психологический жест отстранения, сопровождающий сегодня восприятие информации о фактах насилия.
В такой ситуации человек берется за написание еще одной книги о Катастрофе. Как ему быть, как писать, чтобы его труд не прошел незамеченным? Полагаю, вариантов может быть несколько. Автор «Путешествия в страну Шоа» Матвей Гейзер выбрал один из них: он предложил читателю лечение от амнезии с помощью шоковой терапии. Он оказался на грани и за гранью выносимого, наводя резкость и давая крупным планом именно те сцены, от которых хочется бежать без оглядки…
Цель Гейзера – сохранить память о тех, кто погиб во время немецко-румынской оккупации Украины (он активно оспаривает распространенную версию об относительной мягкости отношения румынских властей к еврейскому населению оккупированных территорий). В центре внимания автора – судьбы его земляков, жителей Бершади, а также соседних городков. Впрочем, писатель ставит перед собой и более широкую задачу – запечатлеть погибший в Освенциме мир еврейского местечка, «мир скатерти белой в субботу и стопок» (Б. Слуцкий). Для этого в книгу вводятся очерки о людях, живших в Бершади задолго до Катастрофы: раввине Рафаэле Бершадском, писателе Михе-Иосифе Бердичевском.
Конечно, «шоковая» манера автора кого-то оттолкнет, но другим, наоборот, покажется единственно адекватной запредельно страшному материалу. Я отношусь ко вторым, но при том условии, чтобы считать книгу Гейзера полностью документальной. Увы, из текста и сопроводительных материалов мне так и не удалось понять, как соотносятся в ней документальное и художественное начала. Например, главу «Врата раскаяния» сам писатель называет «повестью». А в аннотации читаем: «Книга <…> создана на основе реальных фактов, но в ней, разумеется, есть обобщения. А возможно ли без этого в маленькой книжке описать исторические события? Это относится и к отдельным героям книги – в ней нет портретов в буквальном смысле».
В таком случае существенно меняются и границы допустимого: одно дело, если Сара Браиловская и ее сын Мотеле, мальчик Велвеле и доктор Бланк существовали на самом деле, и совсем другое – если все они персонажи беллетристического произведения. В первом случае авторский натурализм объясним понятным нежеланием цензурировать историю, во втором – он является художественным приемом, не вполне оправданным. Хотя, с другой стороны, и Миха-Иосиф Бердичевский, и ребе Рафаэль – личности безусловно исторические. Так разве это не «портреты в буквальном смысле»? В общем, мне кажется, что в литературе такого рода неплохо было бы более четко ограничивать документальную основу от художественных обобщений.
И уж совсем странно смотрится текст на задней обложке книги. Признаться, я так и не понял, почему автор «не согласен с теми, кто отождествляет понятия “Шоа” и “Холокост”» и к кому относится фраза о «современных чичиковых, которые сегодня в России (и не только в России) играют в “еврейские игры”, превращают Шоа в шоу». Вероятно, это тоже часть нынешних условий игры – полемический выпад, даже лишенный адресата, будет расслышан скорее, чем спокойный рассказ…
Я не хотел бы, чтобы всё сказанное прозвучало как сомнение в необходимости издания подобных книг. Это хорошие книги, и люди, о которых они рассказывают, безусловно достойны того, чтобы их знали и помнили. Но есть другая сторона медали. Может, нам и хотелось бы, вслед за Ахматовой, «всех поименно назвать», но где та аудитория, которая согласится дослушать этот скорбный перечень до конца? Можно сочинить по монографии о каждом из миллионов, прошедших ту войну, через все катаклизмы ХХ столетия. Но человеческая память имеет физиологические пределы, не говоря об эмоциональных. Так что в конце чеканной формулы Ольги Берггольц «Никто не забыт, ничто не забыто» сегодня впору ставить знак вопроса... И сообща искать пути выхода из этой ситуации.
Михаил Эдельштейн
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru