СТУПЕНИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЛЕТ

[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АПРЕЛЬ 2005 АДАР-2 5765 – 4 (156)

Ступени ЧеловеЧеских лет

Наум Гребнев (1921–1988) – неутомимый переводчик классической и современной поэзии Востока, фольклора народов Кавказа и Средней Азии. Более 150 книг. Среди них «Поэма о скрытом смысле» поэта-суфия Руми, «Наука быть счастливым» Юсуфа Хас-Хаджиба Баласагунского (ХI век), «Книга скорби» Г. Нарекаци (перевод вдохновил А. Шнитке на создание известного «Концерта для хора»). В его переводе облетели всю страну «Журавли» Р. Гамзатова. В 1986 году в издательстве «Советский писатель» вышла книга «Песни былого. Из еврейской народной поэзии». Ее составителем и переводчиком был Наум Гребнев. В последние годы он занимался стихотворным переложением «Псалтыри».

С самого начала войны служил в действующей армии, участвовал во многих сражениях, выходил из Харьковского окружения, участвовал в защите Сталинграда с первого до последнего ее дня, был в числе первых форсировавших Днепр, а потом Донец, был трижды ранен и окончил свою военную карьеру после третьего по счету ранения, случившегося за Днепром 12 января 1944 года. После войны поступил в Литературный институт и посвятил свои занятия поэтическому переводу.

Рабби Авраам ибн Эзра (1092–1167)

Ступени человеческих лет

Пусть помнит всяк в минуты бденья,

Что здесь он только гость

со дня рожденья.

Когда кому-нибудь всего лет пять,

Готов он с солнцем взапуски бежать.

Он спит, не зная бед, он обнял мать.

И сладок сон, и сладко пробужденье.

Когда ребенку только десять лет,

Он не оценит мудреца совет,

Позднее он на всё найдет ответ,

Поймет и примет здравое сужденье.

Когда нам двадцать, светел

каждый день.

И юноша, как молодой олень,

Бежит, и недосуг ему и лень

Воспринимать чужое наставленье.

Тридцатилетний он попал в силок,

Быть мужем и отцом себя обрек,

Жене своей и чадам, сбившись с ног,

Он угождает без отдохновенья.

И вот он достигает сорока.

Немногих близких потеряв пока,

Он всё же понимает: жизнь кратка,

Тяжел и труд и жизни постиженье.

Ко старику пятидесяти лет

За временем сует идут вослед

Печали дни и пониманья свет,

Что золото от смерти не спасенье.

Ослабли корни, увядает сад,

Что стало с человеком

в шестьдесят!

Уже нет силы после всех утрат

Одолевать земные злоключенья.

Он в семьдесят ослаб и похудел,

Не слышно слов его, не видно дел.

Быть всем обузой – вот его удел.

Его клюка скрипит в изнеможеньи.

И наступает восемьдесят лет.

Мысль угасает, тьмою застит свет.

Хоть человек и жив, в нем жизни нет,

И горький хлеб – вот всё его именье.

Лишь тот блажен, тот

истинный мудрец,

Кто знает: в этом мире он – пришелец,

Кто мыслит с малых лет и под конец

Лишь о душе, лишь о ее спасеньи.

* * *

Утром я к вельможе в дом

Постучал – не допускают.

Говорят, приди потом,

И ворота закрывают:

«Ты пришел не в должный час,

Для хозяина сейчас

Колесницу запрягают».

Вот и солнце за холмом,

Вновь слуга меня встречает,

Но не допускает в дом:

«Наш хозяин отдыхает».

Горе бедняку – ни в чем

Мне судьба не потакает.

И к кому стучусь я в дом,

Тот свободным не бывает:

То он скачет – пыль столбом,

То он сладко почивает.

Алишах Самарканди

Алишах Рагиб Самарканди – еврейский поэт, писавший на персидском языке. Родился и жил в Средней Азии в XVII веке. Ему принадлежат поэмы «Шахзаде и суфий» и «Сокровищница советов».

* * *

Спросил того, кто жизнью умудрен:

– Что в жизни для людей всего ценнее?

– Пожалуй, ум: тот счастлив,

кто умен!

– А нет ума, что нам всего важнее?

– Благовоспитанность, – ответил он.

– А если я и этого лишен?

– Тогда казна и сила вместе с нею.

– А если я богатством обделен?

– Тогда лишь смерть тебе

всего нужнее!

* * *

Не завидуй, если ты умен,

Тем, кто над тобою вознесен.

* * *

Мы знаем: вешняя вода

С высоких гор спешит в низину,

И ум приходит иногда

Не к шаху, а к простолюдину.

* * *

Такая в дружбе верность хороша,

Когда вернее языка душа.

* * *

Любовь дарует зрение незрящим,

Дарует наслаждение скорбящим.

В безумцев превращает мудрецов

И наделяет мудростью глупцов.

Любовь бессильных награждает силой,

Безногий встанет, чтоб бежать

за милой.

* * *

Ты не гляди на внешность только,

Важна не внешность, а дела.

С пристрастьем оглядев седёлко,

Не торопись купить осла.

Народная поэзия татов

Еврейско-татский язык относится к иранской группе языков, имеет семитские и тюркские элементы. Письмена горских евреев представляли собой своего рода скоропись, которую они называли «письмом багдадским» (хат багдоди). Начертания очень походили на раввинский шрифт. Первые произведения еврейско-татской письменности появились в 1909 году.

Пословицы

Друзей, чья дружба свята,

Цени не меньше брата.

Сто друзей у тебя –

Мало друзей у тебя.

Враг у тебя один –

Много врагов у тебя.

Чем больше на ветвях плодов

И веток на стволе,

Тем ниже ствол в тени садов

Склоняется к земле.

Не просо, а солома

Милее нам порой –

Когда солома дома,

А просо за горой.

Звонкое мычание без толку

Может привести теленка к волку.

Если б знал осел, что он осел,

Он себе живот бы пропорол.

Слово то, которому он рад,

Слышит даже тот, кто глуховат.

Хула и брань отца –

Молитва для юнца.

Та вещь, что по дешевке достается,

В конце концов дороже отдается.

Чем нрав жены хуже и злей,

Тем борода мужа белей.

Камень упал на кувшин – горе кувшину,

Кувшин на камень упал – горе кувшину.

Верблюдица верблюда родила,

Не слышал и сосед,

Одно яичко курица снесла,

Кудахчет на весь свет.

Кто делать дела не привык,

У тех порой велик язык.

Разве знает едущий верхом

Горести идущего пешком?

Люди и ничтожные вольны

Видеть по ночам большие сны.

Двенадцать дней подряд

И меда не едят.

Умерший мнит, что всяк живой

Питается одной халвой.

Волк, с которым, бывало, и лев

Избегал драк,

Стал посмешищем, одряхлев,

Для собак.

Тайны доверять своей

И друзьям нельзя,

Потому что у друзей

Тоже есть друзья.

Кто бежал быстро,

Тот устал быстро.

Вершины тополей вознесены

От легковесья веток голых.

К земле вершины яблонь склонены

От тяжести плодов тяжелых.

Над упавшею ветлой

Всяк топор заносит свой.

Хоть неразборчива собака,

Собачины не ест, однако.

Советами все наставляют сирот,

А хлеба сиротам никто не дает.

Чем толще ствол,

Тем ломче ствол.

Беспомощным бывает

Два раза человек:

Когда свой начинает

И завершает век.

Татские народные песни

Девушка-джан

– Каковы твои очи, о девушка-джан?

– Объяснить я могла б, да не надо.

Словно две виноградины блещут они,

Разве ты не видал винограда?

– Каковы твои брови, о девушка-джан?

– Как могу объяснить я словами?

Но черта, проведенная тонким пером,

Очень схожа с моими бровями!

– Каковы твои косы, о девушка-джан?

– Я тебе не отвечу на это.

Выйди в поле, увидишь цветок золотой,

Вот и косы такого же цвета.

– Каковы твои щеки, о девушка-джан?

– Мне вопрос этот кажется странным.

Словно спелые яблоки щеки мои,

И полны, и круглы, и румяны!

– Каковы твои губы, о девушка-джан?

– Ты вопрос задаешь мне напрасно.

Если видел когда-нибудь спелый гранат,

Знаешь, как мои губы прекрасны!

– Каковы твои зубы, о девушка-джан?

– Ты ответа не жди, он не нужен.

Ты на жемчуг взгляни, ибо зубы мои,

Словно ряд белоснежных жемчужин.

Ненем-нануй