[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАРТ 2005 АДАР 5765 – 3 (155)
БЫТЬ ИЛИ ЧУВСТВОВАТЬ?»:
проблемы еврейской самоидентификации у потомков смешанных браков
Александр Рапопорт
Культурно-просветительское общество российско-еврейской интеллигенции «Ковчег», возглавляемое издателем Феликсом Дектором, в подмосковном пансионате «Песчаный берег» провело семинар, посвященный самоидентификации людей, родители которых принадлежат к разным этносам.
В рамках семинара состоялось обсуждение новой книги кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института востоковедения РАН Елены Носенко «Быть или чувствовать?» (М.: Институт востоковедения РАН; «Крафт +», 2004). Книга имеет подзаголовок: «Основные аспекты формирования еврейской самоидентификации у потомков смешанных браков в современной России». Книга написана на основе бесед с 83 респондентами, у которых один из родителей – еврей. Собеседниками автора были мужчины и женщины в возрасте от 18 до 75 лет из различных социальных слоев: учащиеся, пенсионеры, бизнесмены, врачи, представители технической интеллигенции, гуманитарии.
Отвечая на вопрос о названии «Быть или чувствовать», Елена Носенко сказала, что выбрано оно с целью заострить проблему. Существует крайняя точка зрения, которой придерживаются многие и, в частности, главный раввин Великобритании, утверждающий: «Евреем нельзя себя чувствовать. Евреем можно либо родиться, либо стать». А Елену Носенко, как исследователя, интересовало именно самоощущение тех, кто с рождения поставлен перед выбором и самостоятельно решает, к какой нации и культуре примкнуть. На основании своих опросов исследовательница выделила четыре группы людей.
К первой относятся те, кто никак не ощущает или активно отвергает свою еврейскую составляющую, евреем быть не хочет.
Вторая группа – это люди, которые свое еврейство не отвергают, но относятся к нему равнодушно. Они ощущают свою связь с еврейством только в ситуациях проявления антисемитизма по отношению к себе или другим людям – в печати, на службе, в быту. По терминологии Е. Носенко, это негативный тип самоидентификации.
Третья группа: очень распространенный «раздвоенный» тип, когда люди в каких-то ситуациях чувствуют себя русскими, а в каких-то – евреями. Они говорят: «я чувствую, что я отчасти еврейка», или «я наполовину еврей», или «да, что-то есть во мне еврейское». Они затрудняются определить себя однозначно.
Наконец, четвертая группа: люди с осознанной самоидентификацией, не только по рождению, но прежде всего по интеллектуальному предпочтению. По терминологии Е. Носенко – «новые евреи» (никакой параллели с «новыми русскими» здесь нет). Их самоидентификация отличается от прежней, дореволюционной, которая на данный момент утрачена. В какой-то степени у «новых евреев» она возрождается, но всё-таки это уже другое сознание.
Если подводить количественный итог, то, по данным исследования Е. Носенко, дети от смешанных браков в большинстве своем не ощущают себя евреями и не стремятся ими стать. Такова общая тенденция.
Разговор об этой книге перерос в обмен мнениями о том, что такое «еврейская самоидентификация», из каких составляющих она складывается, на каком этапе формирования личности человек задумывается о своих корнях.
Владимир Собкин, доктор психологических наук, академик Российской академии образования, директор Центра социологии образования РАО:
– Говоря об идентификации, следует отдавать себе отчет, что это очень сложный психологический процесс. Наше «Я» носит много шляп: я – мужчина, я – отец, я – еврей, я академик и так далее. В разных смысловых ситуациях мы актуализируем разные идентичности, в зависимости от того, с какими личностными проблемами сталкиваемся и какие задачи решаем. Более того, я не могу одновременно актуализировать все свои идентичности. Сама по себе идентификация – это механизм решения человеком определенных смысловых задач. Если я себя к чему-то отношу, с кем-то идентифицируюсь – я решаю какой-то вопрос. Иудей вообще – это непонятно. Я иудей не тогда, когда вхожу в троллейбус и плачу за билет: в тот момент я пассажир. Но в какой-то ситуации я актуализирую свое еврейство.
Самоопределение – сложная когнитивная задача, возникающая в разных контекстах. В одном контексте мой респондент, студент из Махачкалы, актуализирует себя как мусульманин по параметру активности, а в другом контексте он же актуализирует себя как христианин по параметру доброты. Разве это не удивительно?
Коллеги, возможно, читали мою статью, написанную в 1993 году, об исследовании еврейских подростков: были предложены национальные стереотипы «грек», «русский», «еврей», понятия «мой идеал» и «мой антиидеал», по отношению к которым еврейским школьникам предлагалось себя определить.
Выяснилось, что существует именно такая самоидентификация: «еврейский подросток». По определенным параметрам он себя идентифицирует: «еврей-иудей». Собственное «Я» и «еврей-иудей» у него «стоят» очень близко. Но удивительнее всего то, что понятие «мой идеал» коррелирует у него с понятием «христианин». И когда мы говорим об идентичности «здесь и сейчас», формирующейся в контексте русской культуры, возникает своеобразный феномен.
Самоидентификация и сформированность идеалов связаны также с подсознанием. Очень важно, на чем строится идеальное «Я». Оно зависит не только от религиозных стереотипов, но и от героев кино, персоналий, связанных с искусством. Формирование этих вещей связано с подростковым возрастом: именно тогда происходит самоопределение. Подростковый кризис описан во всех учебниках по психологии, отечественных и зарубежных: постпубертатный кризис, поиск себя, соотнесение себя с другими и так далее. Не зря Эрик Эриксон назвал свою книжку «Юность и кризис идентичности». Я предложил бы продолжить проект, начатый в 1993 году. Тогда у нас был довольно большой опрос учеников из еврейских школ Москвы. Сейчас целесообразно повторить его и сравнить изменения за десять лет.
Возможен иной путь рассмотрения проблематики идентичности. Он строится не на анализе соотношений «Я-реальное» и «Я-идеальное», а на другой логике изучения идентичности. Иной подход может быть построен на анализе трех факторов: культура, поведение, эмоциональная включенность.
Сначала о том, что касается культуры. Насколько люди включают себя в культуру определенного этноса? Между прочим, все модели работы с мигрантами находятся в этой области. Существует четыре типа людей: первые знают и свою, и чужую культуру; вторые не знают свою, зато знают чужую; третьи знают свою, но совершенно не знают чужую; и последние – не знают никакой культуры.
Можно создать такую же таблицу по поведению: например, соблюдает традиции – не соблюдает традиции. Приехал в Израиль, свининку зажарил в субботу, шашлычок покушал – приемлемо это для вас или нет? Так выявляется поведенческий аспект.
Эмоциональный же аспект – это очень тонкий момент: эмоциональное принятие и сопереживание своему или чужому, как своему. В книге Елены Носенко особое внимание уделено именно эмоциональному отношению к своему еврейству или к тому, что человек находится в двойственной ситуации. Кстати, Фрейд гениально разыгрывал этот аспект на антисемитских и еврейских анекдотах для проверки: свой или чужой. Ведь анекдот либо эмоционально понятен, либо не понятен. Приведу пример. Идут дедушка с внуком, птичка капает дедушке на шляпу. Он ее снимает и говорит: «Ну вот, смотри, Мойша, а православным они поют...» Либо мы на это откликаемся, либо – нет. Другой пример эмоциональной включенности: за кого я тут в России переживаю – за «ЦСКА» или за «Маккаби»? Ведь это предпочтение говорит о многом! Поэтому в своих исследованиях мы обязательно учитываем знание культуры, поведение и эмоциональную составляющую.
По моему мнению, изучать еврея в России, не соотнося его с русским и другими этносами, неправильно. Некоторые мои коллеги считают, что надо соотносить данные наших исследований еврейских подростков с данными израильских подростков. Я бы сказал, для «дизайна» исследования действительно важно сравнить подростка из Израиля с еврейским подростком из Москвы. Но когда мы говорим о еврейском подростке из России, то необходимо всё-таки исследовать и русского подростка: по отношению к терроризму, к реалиям русской культуры, к религии.
В ходе исследования мы опросили 800 русских и 400 еврейских студентов. В анкете был вопрос: национальность отца и национальность матери. Есть подростки, назвавшие себя русскими, у которых мать и отец русскими не являются. Таких было 0,4%. Соответственно, есть и такие студенты, которые назвали себя евреями, хотя ни мать ни отец евреями не были. Таких было 5,6%.
Вдумайтесь: это почти каждый двадцатый студент! Что же происходит? Это стремительный возврат – через поколение – к своим корням. У русских студентов 85% тех, у кого оба родителя русские. У евреев таких студентов 49%, когда оба родителя евреи. Около 22% – когда мама еврейка, отец русский, и 23%, когда папа еврей, мама русская: вот это и есть тема книги Елены Носенко и тема сегодняшнего семинара. Среди тех, кто идентифицирует себя как еврей, примерно каждый второй – полукровка. А каждый двадцатый – это тот, у кого еврей дед или еврейка – бабушка.
Это очень серьезная тема для современного мира и, в частности, для межкультурных контактов. Два года назад в Израиле была устроена огромная конференция по демографии. Оказывается, везде, где есть крупные еврейские диаспоры, существует проблема смешанных браков. Как вести в этом случае национальную политику? Может быть, потомков таких браков считать евреями, поскольку по всем демографическим тенденциям еврейское население стремительно уменьшается (то есть самоидентификацию считать ключевым параметром)? Ведь если не задумываться о появлении «новых евреев», то популяция стремительно сократится. Мы читали статьи о том, что произойдет с Россией через 15 лет, когда ее население будет составлять лишь 100 миллионов человек. Почему мы думаем, что с численностью евреев дело будет обстоять лучше, если значительная их часть живет в диаспоре? Какое чудо должно произойти, чтобы они не вступали в смешанные браки?
У полукровок очень важен гендерный аспект. Девушки и юноши национальность выбирают по-разному. По нашим данным, для мальчиков самоидентификация не зависит от мамы или папы: половина опрошенных ориентируются на отца, половина – на мать. А вот для девочек национальность матери играет определяющую роль при самоидентификации себя как еврейки. От этого зависит зачастую и выбор будущего супруга, и отношение к супружеству, переживание своей успешности, тип эмоциональности и так далее.
Для живущей в диаспоре группы увеличение числа смешанных браков неизбежно. Противостоять депопуляции евреев следует воспитанием и развитием еврейской идентичности. В этом смысле очень важно еврейское образование, возрождающееся ныне в России. Детские сады и школы, профессиональные и технические училища, высшее образование – вся вертикаль должна быть задействована в этом важном деле. Также должны существовать общественные структуры, обеспечивающие людям возможность включения в еврейскую среду.
Инна Рывкина, доктор экономических наук, заведующая лабораторией экономической социологии ИСЭПН РАН, заслуженный деятель науки РФ:
– В 1996 году вышла моя книга «Евреи постсоветской России – кто они?», основанная на опросе тысячи евреев из Москвы, Петербурга, Екатеринбурга и Ростова-на-Дону – по 250 респондентов от каждого города. В этом году мне предложили повторить исследование 1995 года. Но так как средств на это выделили немного, то в опросе мы ограничились Москвой: это 250 респондентов.
Цель опроса 2004 года состояла в том, чтобы выявить перемены в составе евреев и в разных сторонах их жизни, аспектах их поведения. Изучались перемены в сфере их труда (профессионально-должностной состав работающих, стабильность мест работы, зарплаты), перемены в образовательном составе, в семейном положении, в религиозной ориентации. Также изучались перемены в оценках антисемитизма в России, в миграционных установках и планах на будущее. Наконец, выяснялось, как изменилась картина национальной самоидентификации евреев Москвы. В настоящее время обработка результатов закончена и получены динамические таблицы.
Назову главные перемены.
Во-первых, изменилась картина занятости: сократилась доля занятых на государственных предприятиях и в 2 раза выросла доля занятых на частных, коммерческих предприятиях. Выросла доля занятых индивидуальной экономической деятельностью: торговлей, посредничеством, дилерством. Сократились доли занятых в сфере науки и инженерного труда, выросли доли занятых в сфере услуг и управления. Эти перемены отражают становление в России рыночной экономики.
Во-вторых, несколько изменилась картина национальной самоидентификации, то есть структура ответов на вопрос: «Кем по национальности вы себя считаете?» Выросла доля тех, кто считает себя русскими (с 3% в 1995 году до 10% в 2004-м) и полукровками. Cоответственно, незначительно снизилась доля считающих себя евреями.
В исследовании выявился парадоксальный факт: из числа лиц, опрошенных как евреи, оказалось, что одна треть евреями себя не считают. Отбор людей для опроса осуществляли квалифицированные интервьюеры, опрашивали они частично своих знакомых (по методике «снежного кома»), частично тех, кого находили в еврейских организациях. При этом, конечно, до начала интервью национальность возможного респондента не выяснялась.
В результате оказалось, что 10% отобранных как евреи считают себя русскими, а 23% – полукровками (например, одновременно евреями и русскими). Это – результат общепринятой технологии опросов. Науке остается объяснять этот феномен.
В-третьих, резко снизилась (в 2,5 раза) доля желающих эмигрировать из России. И, напротив, выросла (с 50% до 70%) доля тех, кто на вопрос о планах выезда ответил: «Выезжать не собираюсь». В анкете был вопрос: «Как должны вести себя российские евреи: эмигрировать, жить в России по еврейским обычаям или ассимилироваться?» Оказалось, что установка большинства – «быть евреем, но в России».
В-четвертых, изменилось отношение к Израилю. Наблюдается полная противоположность надеждам 1980-х годов, когда подавляющее большинство евреев связывали улучшение жизни с переездом в Израиль. Сегодня 40% опрошенных считают, что переезд в Израиль принесет больше минусов, чем плюсов. И только 8% считает, что плюсов больше.
В-пятых, произошла переориентация в отношении евреев к России. Доля тех, кто считает, что их детям лучше было бы жить именно в России, а не в Израиле или в другой стране, по сравнению с 1995 годом выросла с 15% до 37%.
В-шестых, произошел «взрывной» рост численности евреев, участвующих в жизни еврейских организаций. За десятилетие количество еврейских организаций в России заметно выросло. В 1995 году вопроса об участии людей в жизни еврейских организаций в анкете не было, потому что самих этих организаций в значимом количестве не наблюдалось. Сегодня сложилась их развитая сеть. Когда мы задали вопрос: «Являетесь ли вы членом еврейских организаций?» – 60% (!) ответили «да».
Очень заметны различия в ответах на вопрос о вероисповедании: иудаизм или православие. В 1995 году православными считали себя 31%, иудаизма придерживались 24%. В 2004 году доля тех, кто назвал иудаизм, оказалась на 10% больше.
Совсем другой характер носят перемены, касающиеся еврейских языков. «Знаете ли вы иврит?», «Знаете ли вы идиш?», «Обучаете ли вы своих детей еврейским языкам?», «Ходите ли вы в синагогу?» – 10 лет назад эти вопросы были в состоянии «мертвой зыби»: положительные ответы давали единичные респонденты. Сейчас имеются значимые цифры: евреи начали учить языки, начали учить своих детей. Хотя, отвечая на вопрос «Какой язык в семье является основным», 100% ответили «русский».
Очень значимые перемены произошли в оценках влияния евреев на политику в России. Доля критических оценок влияния евреев на политику («оказывают слишком большое влияние») в сравнении с 1995 годом выросла почти в 4 раза. Такой же сдвиг – в оценках влияния евреев на экономику: доля считающих, что влияние евреев на экономику чересчур велико, выросла с 10% в 1995 году до 41% в 2004 году. Опрошенные резко осуждают участие евреев в «олигархических играх», в капитализации российской экономики. Большая доля ответивших считает, что евреям не следует играть значимую роль в российской экономике, в развитии бизнес-структур.
Изменилось отношение к еврейству. В 1990-х годах, в «паспортную» эпоху, чем моложе был ребенок в смешанных семьях, тем реже его записывали евреем. Эта закономерность сейчас не проявилась.
В 1995 году на вопрос «Есть ли антисемитизм в России?» 84% отвечали «да». «Боитесь ли вы антисемитизма?» – 63% отвечали «да». На вопрос «Возможны ли погромы в России?» около 60% отвечали положительно.
Сейчас эти 60–80% остаются, люди по-прежнему боятся антисемитизма, боятся за свою жизнь. На вопрос «Как власть реагирует на антисемитские акции?» ответы были очень резкими. 90% опрошенных обижены на то, что государство не реагирует на антиеврейские акции в стране.
Ситуация противоречивая: с одной стороны, растет число еврейских организаций, растет вовлеченность евреев в их деятельность, в то же время страх евреев по поводу антисемитизма не становится слабее. А претензии к власти по поводу игнорирования ею антисемитских выпадов увеличились.
В 2004 году в анкету были включены вопросы о еврейской общине. Что такое еврейская община? Лидеры российского еврейства широко пользуются этим понятием, постоянно говорят от имени еврейской общины России, но смысл этого понятия не раскрывают. По одним оценкам, «община» – это все евреи России, включая тех, кто не проявляет никакой еврейской активности. По другим оценкам, «община» – это только лидеры еврейских организаций, активное ядро. Поскольку это понятие не имеет четкого определения, то возникает расхождение с международным социологическим словарем, где «община» определяется как большая семья, система неформальных взаимоотношений.
В дискуссиях, идущих на эту тему, выявляется, что многие их участники, говоря об общине, имеют в виду еврейские организации. Но «община» и «организация» в социальном отношении разные феномены. Сумма организаций не образует общины.
Новый этап трансформации России рождает новые проблемы, касающиеся российских евреев. Изучение этих проблем важно для понимания общих тенденций перемен в российском обществе. В частности, нужны исследования по проблемам русского национализма – его генезиса и масштабов распространения.
Алаксандр Синельников, кандидат экономических наук, доцент кафедры социологии семьи социологического факультета МГУ:
– Моя тема – исследование еврейского самосознания в России. В ходе своей работы я сталкивался с различной аудиторией, но всегда смешанной. Как говорится, без очков было видно, что смешанных семей в аудитории больше, чем чисто еврейских. Коль скоро мы говорим о проблеме еврейского самосознания у потомков смешанных браков, то я не согласен с мнением, что евреем можно или быть, или не быть. Есть много промежуточных вариантов. И с ними мы имеем дело в реальности. Если человек смешанного происхождения, то у него и самосознание тоже смешанное. Елена Носенко выделила четыре группы и определила, что среди людей смешанного происхождения обладатели ярко выраженного еврейского самосознания составляют меньшинство.
Когда же эти семьи – по разным причинам, в основном не национального характера – оказываются в Израиле, там их самосознание меняется. Впрочем, у многих оно колеблется и здесь. Промежуточная группа в этой среде составляет большинство: ее самосознание частично русское, частично еврейское. И в какую сторону оно склоняется, зависит от того, какая сторона согласна их принять, какая дает им лучшие условия.
Кафедра социологии семьи МГУ проводит исследование о влиянии религиозности на семейную жизнь. Это исследование охватывает христиан, мусульман и иудеев. В анкете есть вопрос о национальной принадлежности и о том, на каком основании вы причисляете себя к той или иной национальности. Списка подсказок национальностей нет, поэтому у меня оказалось много вариантов ответов: русский, еврей, полуеврей, был даже ответ: «что-то среднее между русским и евреем». Поскольку анкета касалась религиозных евреев, то людей, которые определяли свое еврейство по отцу, было в два раза меньше, чем тех, которые определяли еврейство по матери. Меня удивило, что значительная группа людей определяли свое происхождение даже не по папе или маме, а по дедушке или бабушке! Их численность сопоставима с группой людей, которые считают себя евреями потому, что евреями считают их другие. Мне казалось, что вывод своего еврейства из одной четверти примеси еврейской крови – это какой-то казус. Но выясняется, что это не совсем казус!
Откуда взялись внуки, определяющие себя как евреи? Я думаю, что это радостная для нас новость, потому что она продлевает сроки существования еврейской жизни в России. И это парадоксальная новость, идущая вразрез с данными, например, американских социологов: там много людей, у которых либо отец, либо мать неевреи. И лишь очень немногие, кто вступил в брак с неевреями, думают, что их дети (которые евреи по дедушке и по бабушке) действительно являются евреями. Сами родители придерживаются весьма пессимистической точки зрения о том, станут ли их дети евреями, если сами они – половинка, а другой супруг вообще никакого отношения к еврейству не имеет.
И вот выясняется, что в наших условиях категория внуков, идентифицирующих себя как евреи, существует. Я могу дать этому два объяснения. Первое: люди, ознакомившись с алохическим определением о передаче еврейства по материнской линии, признают его, хотя прежде оно казалось им странным. Второе: люди, узнав об израильском законе о возвращении, а также о поправке к нему, дающей право на репатриацию внукам, ухватились за этот закон, поскольку он им в данный момент выгоден. Если молодые ребята могут поехать в Израиль по программе «НААЛЕ» или по другим программам, то они выводят свое еврейство из дедушки или бабушки, что 15 или 20 лет назад показалось бы полным нонсенсом.
Есть еще одно объяснение выведения еврейства от деда или бабушки. Чем наша ситуация отличается от американской? В Америке дедушка и бабушка – это дальние родственники. Там всегда существовала традиция нуклеарной семьи. А в России расширенных семей очень много. Они не всегда совместно проживают, но всё-таки дедушку и бабушку рассматривают как членов семьи. Они принимают активное участие в воспитании внуков и могут оказать активное влияние на их еврейское самосознание, чего не происходит в западных странах.
«Возвращение» внуков – это действительно радостная для нас информация. Продление сроков еврейского присутствия в России до бесконечности, думаю, невозможно. А вот насколько надолго это возможно – зависит от гибкости израильских законов и практики их применения, а также от практики здешних еврейских организаций. Если еврейская организация не приспосабливается к тому, что ее члены – это не только евреи, но и члены смешанных семей, что это дети евреев и внуки евреев, я думаю, она просуществует недолго.
Марк Куповецкий, этнодемограф, исполнительный директор Российско-американского центра библеистики и иудаики РГГУ:
– Люди этнически смешанного происхождения являются чрезвычайно интересным объектом исследования. Поэтому книга Е. Носенко для меня очень важна. Метод, которым пользовался автор, хорошо известен в западной социологии и культурной антропологии. Это так называемое «глубокое интервьюирование». Такие исследования ставят целью качественный анализ тех или иных социокультурных феноменов, в том числе и этнической идентичности. При этом количественный анализ проблемы не входит в круг задач подобных исследований. Анкетные исследования этнической идентичности евреев и лиц смешанного происхождения, которые проводились в постсоветской России, не дали, на мой взгляд, цельной картины в силу объективных сложностей этого феномена. Монография Елены Носенко заполняет вакуум по этой проблематике.
Сложность в том, что любая социологическая анкета резко сужает возможности получения информации, особенно в смысле глубины самоанализа. Владимир Собкин приводил данные опроса 400 студентов-евреев. Это интересные данные, но как формулировки вопросов, так и формулировки ответов дают большой простор для интерпретаций. Эту серьезную проблему Елена Носенко отчасти решает.
Автор удачно концентрирует внимание читателя на том, что является поворотным пунктом для формирования еврейской идентичности у большинства ее респондентов. Выясняется, что этническая идентичность у потомков этнически смешанных браков окончательно формируется не в детском и не в подростковом, а в достаточно зрелом возрасте. На это влияют два фактора: во-первых, проявления антисемитизма, во-вторых, контакты с еврейскими организациями, когда люди туда приходят. Это первый важный вывод.
Далее хочется подчеркнуть значимость таких факторов, как ощущение сопричастности еврейскому культурно-историческому наследию, а также происхождение. Для людей этнически смешанного происхождения, судя по их ответам, существенна именно последняя составляющая. Хочу отметить, что между ответами респондентов и одним из выводов автора есть, на мой взгляд, явное расхождение. При ответе на вопрос «Кого считать евреем?» большинство опрошенных Еленой Носенко подчеркивают: «Человека, в жилах которого течет еврейская кровь». Однако в конце книги делается вывод, что важнейшим фактором, определяющим этническую идентичность респондентов, является их ощущение «общности исторической судьбы с еврейским народом».
Есть поведенческий стереотип, о котором говорил Владимир Собкин, есть знания о культуре, есть происхождение – и есть то, что мы называем самосознанием. Для людей этнически смешанного происхождения существенна именно последняя составляющая. Она чрезвычайно непроста, ее невозможно оценить количественно. Выскажу предположение, что ответы на вопрос о национальности всегда будут неоднозначны. И необязательно, чтобы у такого человека было двойственное сознание.
Возможно ли вообще двойственное этническое самосознание? Есть ситуативные проявления, в которых один и тот же человек может искренне идентифицировать себя то с одним народом, то с другим. В этом случае всё зависит от контекста. Постоянство процесса самоидентификации действительно ярче проявляется у человека смешанного происхождения: у него есть больше возможностей для выбора.
Вторая интересная проблема заключается в следующем: всё-таки «быть или чувствовать»? Между советской властью и ортодоксальным раввинатом в Израиле напрашиваются некоторые параллели. Советская «юридическая национальность», записанная в паспортах граждан СССР, и определяемая Алохой принадлежность к евреям часто имеют весьма отдаленное отношение к самосознанию тех, кто считает себя евреем. В этом смысле можно быть русским по паспорту, неевреем по Алохе и при этом ощущать себя евреем.
Вот хороший пример. В 1980 году, методом «снежного кома», я провел исследование брачных предпочтений московских евреев и людей этнически смешанного происхождения, заключивших браки в период между 1968 и 1980 годами. Опрос охватил родственников, друзей, коллег, их родных и знакомых. В результате была получена выборка около тысячи супружеских пар, в которую попали около 350 человек этнически смешанного происхождения. Результаты, которые я получил, были для меня неожиданными. Более половины девушек и около трети молодых людей этнически смешанного происхождения, согласно полученным данным, вступили в браки или с евреями, или с людьми такого же этнически смешанного происхождения. Значит, у этих молодых людей и девушек, в том числе неевреев по Алохе, при выборе брачного партнера – а это немаловажная составляющая этнической идентичности! – были вполне отчетливые брачные предпочтения. Оказывается, при прочих равных условиях еврейское или частично еврейское происхождение мужа или жены играли для них немаловажную роль. Примечательно, что на 95% это были люди, которые по паспорту числились «русскими» и более половины из них не были евреями по Алохе.
Еще один пример. Некоторые активисты еврейского движения в 1970–1980-х годах и в паспортах были записаны как неевреи, и не являлись таковыми по Алохе: к подобному выводу пришли исследователи истории еврейского движения в СССР. Таким образом, можно констатировать, что «юридическая национальность» в паспорте и еврейство по Алохе для людей этнически смешанного происхождения часто не являлись определяющими.
Монография Елены Носенко свидетельствует, что для респондентов старшего и среднего поколений при формировании их этнической идентичности определяющими стали эмоциональные факторы, а для молодого поколения более важен оказался когнитивный фактор. Но в этом интересном результате есть, на мой взгляд, и слабая сторона книги. Среди своих респондентов автор выделяет четыре основные группы: группа с русским самосознанием, группа с – условно говоря – космополитическим самосознанием, группа, названная переходной (мне кажется, ее правильней было бы назвать ситуативной), и группа с еврейским самосознанием. Последняя группа – это в большинстве молодежь, которая работает или учится в еврейских структурах. Представляется, что если человек идет на работу или на учебу в такую структуру, то это сознательный выбор. Получается следующая картина. Большинство людей этнически смешанного происхождения старшей и средней возрастной группы не являются носителями еврейской идентичности, а молодая когорта таковой является, но при этом едва ли можно говорить о корректности выборки.
Противоречивость и кризисность идентичности характерны не только для людей этнически смешанного происхождения. Кризис еврейской идентичности имел место на разных этапах. После разрушения второго Храма раввины не обсуждали проблему: должен ли еврей верить в Б-га. И не обсуждали этого еще почти тысячу лет. Поэтому то, что называется еврейской философией, появляется только в раннем Средневековье. Почему это не было значимой проблемой? Потому что вопрос, который поставили раввины перед еврейством, звучал – я упрощаю – так: хочешь остаться евреем – следуй Закону. Тот, кто не принимал подобного подхода, зачастую уходил к христианам или мусульманам. Вплоть до конца XVIII века господствовала традиционная еврейская идентичность, основанная на следовании Алохе. А затем эта модель оказалась в состоянии кризиса, что породило новые концепции в рамках реформистского и консервативного иудаизма. Впрочем, эти концепции не затрагивали важнейшего в самосознании евреев: еврейская идентичность продолжала сохранять преимущественно религиозный характер. В конце XIX века религиозная еврейская идентичность испытала очередную фазу кризиса в ходе бурно развивавшихся тогда процессов секуляризации.
Секулярная еврейская интеллектуальная элита конца XIX – начала ХХ века в этой ситуации предложила свои альтернативы. В их понимании еврейская идентичность трактовалась как этническая или – в качестве компромисса – как этноконфессиональная. Уточню, что имею в виду прежде всего сионистскую концепцию и взгляды С. М. Дубнова. В том же ряду стоит и советская еврейская идентичность, которая на наших глазах распадается в современной России. Сейчас, в начале XXI века, мы являемся свидетелями очередной фазы кризиса. Он охватывает как традиционную, так и альтернативные ей модели еврейской идентичности.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru