[<<Возрождение] [Архив]        ЛЕХАИМ  НОЯБРЬ 2004 ХЕШВАН 5765 – 11 (151)

ФЕСТИВАЛЬ ЕВРЕЙСКОЙ КНИГИ:

субъективные заметки на фоне фактов

В рамках 17-й Московской международной книжной ярмарки с огромным успехом прошел первый в России Фестиваль еврейской книги. В работе фестиваля приняли участие около 90 издательств, на его стенде было представлено 1500 книг на русском языке и 500 книг на иврите и английском, изданных в России, Израиле, Германии и США. Сами стенды фестиваля, оформленные известным дизайнером Борисом Красновым, по оценке многих посетителей были едва ли не лучшими на всей книжной ярмарке.Что же осталось в памяти от этого беспрецедентного по масштабу и «громкости» события? Прежде всего, конечно, запомнился размах, как таковой. На книжной ярмарке в этом году было сразу несколько мероприятий с национально-религиозным уклоном, начиная с украинских и белорусских презентаций и заканчивая помпезными акциями сайентологов. Но и по наплыву посетителей, и по интересу СМИ еврейский фестиваль оказался вне конкуренции. Так же как вне конкуренции оказался раскинувшийся едва ли не на полпавильона фестивальный стенд. Особое любопытство публики вызвали украшавшие его фасад фотографии мастеров еврейской культуры. Все дни фестиваля аккредитованные на ярмарке журналисты, толпясь у входа на стенд в ожидании очередной презентации, соревновались, кто угадает больше имен, и, как дети, щеголяли звучными именами: «Вуди Аллен, Аллен Гинзберг, Боб Дилан, Исаак Башевис-Зингер, Шмуэл-Йосеф Агнон… А это кто? А вот это?»

Впрочем, изучали фотографии не одни журналисты. За несколько минут до открытия фестиваля за тем же занятием можно было застать А.Б. Йегошуа. Некоторое время он стоял неподвижно, пристально глядя в печальные глаза Леонарда Коэна, а потом громко поинтересовался на иврите, кто этот неулыбчивый брюнет и за какие заслуги он помещен в пантеон еврейских классиков. «Это же Леонард Коэн!» – откликнулось сразу несколько удивленно-возмущенных голосов. «О! – сказал А.Б. Йегошуа и посмотрел на фотографию с чуть большим уважением. – А кто такой Леонард Коэн?» – спросил он после паузы. Не знаю, как остальные, а я в эту минуту испытал прилив национальной гордости: как же широка еврейская культура, если один ее живой классик, ведущий израильский прозаик последних десятилетий, ничего не слышал о другом – знаменитом писателе и певце из Канады!

Книжную программу фестиваля сопровождали спектакли, выставки и концерты. Музыканты клейзмер-бэнда во главе со знаменитым или, как сейчас модно говорить, «культовым» Псоем Короленко выступали и на церемонии открытия.

К сожалению, праздник в Москве оказался омрачен драмой в Беслане – накануне открытия фестиваля террористы захватили школу с сотнями детей и взрослых. Поэтому естественно, что о терроре на ФЕКе и на ярмарке вообще говорили столько же, сколько о книгах. Посол Израиля в России Аркадий Мил-Ман выступал в эти дни дважды: на вернисаже израильского художника Яна Раухвергера в Третьяковке и на открытии фестиваля, и оба раза очень мало говорил о самом событии и очень много – о ситуации в России и в Израиле. К актуальным событиям обратился в своей речи на открытии и главный раввин России Берл Лазар, заметивший: еврейская история, история народа книги, учит, что в дни самых тяжелых испытаний человек находит ответ именно в книгах.

А.Б. Йегошуа говорил в основном о связях израильской и русской литератур. Первая, по его словам, развивалась под определяющим влиянием второй, и это неслучайно: именно в России в конце XIX века возникла современная ивритоязычная литература. Крупнейшие израильские писатели переводили на иврит Достоевского, Толстого, Тургенева, Чехова. «Благодаря этому, – заключил А.Б. Йегошуа, – я могу сказать, что хорошо знаю Россию, хотя приехал сюда впервые». Впрочем, под конец к политическим вопросам перешел и он. Объясняя звучащую в сегодняшней израильской литературе критическую ноту, писатель заметил, что сильный должен думать о том, как с умом использовать свою силу.

О бесланской трагедии говорили на презентации новых книг издательства «Лехаим» в последний день фестиваля. Повлияли события на Кавказе и на фестивальную программу. Так, по соображениям безопасности было отменено выступление израильского музыканта Шломо Бара на открытой эстраде на территории ВВЦ. Впрочем, концерт все же состоялся – Бар согласился с резонами организаторов фестиваля и выступил в павильоне. А вот намечавшийся на 4 сентября круглый стол «Русский – международный язык еврейской литературы» был перенесен на день ранее, а в итоге не состоялся вовсе. Запланированное время его проведения совпало с началом штурма школы, и собравшиеся в клубе «Проект ОГИ» участники круглого стола, вместо обсуждения заявленной темы, несколько часов смотрели телевизор и слушали радио.

4 сентября на стенде прошла презентация нового для современной России культурного явления – еврейской литературы для детей. Писатели из России и Израиля Андрей Усачев, Михаил Яснов, Рои Хен представили детские книжки, в том числе свои, и прочитали стихи Даниила Хармса на русском языке и в переводах на иврит. Как сообщил глава ассоциации «Гешарим – Мосты культуры» Михаил Гринберг, в декабре текущего года издательство планирует принять участие в Первой российской ярмарке детской литературы, а уже через год – издать целую серию из 19 книжек для детей. Вообще книги для детей пользовались особым вниманием на Фестивале: на «еврейском» стенде сказки детям ежедневно представляли видные деятели культуры – писатель Андрей Усачев, актриса Амалия Гольданская, главный редактор журнала «Лехаим» Борух Горин и даже раввин Адин Штейнзальц.

И все-таки главные события на фестивале были связаны с книгами. По сути это был бенефис издательств, выпускающих еврейскую литературу на русском языке, и в первую очередь самого крупного из них, русско-израильского «Мосты культуры – Гешарим». Оно подготовило к фестивалю сразу 13 новых книг. Это и роман французского писателя Бернара Лекаша в переводе Осипа Мандельштама, и смешная книга москвички Марии Галиной «Гиви и Шендерович», и «История евреев Франции» Эстер Бенбассы, и «роман-матрешка» израильского русскоязычного прозаика Алекса Тарна «Протоколы сионских мудрецов». Но главным событием, безусловно, стал выход классического труда Гершома Шолема «Основные течения в еврейской мистике» – самого известного исследования кабалистической традиции. В связи с выходом этого тома на фестиваль приехал ученик Шолема Моше Идель – тот самый, которому Умберто Эко посвятил свой знаменитый роман «Маятник Фуко». Выступая на презентации книги Шолема, М. Идель сказал, что монография его учителя переведена на большинство основных мировых языков, но русское издание превосходит все остальные и научной подготовкой, и полиграфическим исполнением.

На той же презентации запомнилась емкая характеристика, данная главой «Мостов культуры» Михаилом Гринбергом ситуации, которая сложилась на русском рынке «кабаловедческой» литературы: «Сейчас интересующиеся вынуждены выбирать между Бергом и Лайтманом – а выбора-то на самом деле и нет: как говорят на иврите, зе трефа, зе невела» (в вольном переводе «и это нехорошо, и то не лучше»), – констатировал он под смех и аплодисменты собравшихся в Центре восточной литературы РГБ.

Осталось в памяти выступление Сергея Хоружего. Известный исследователь русской религиозной философии и христианского мистического течения – исихазма, он прокомментировал свое решение войти в академический совет затеянной «Гешаримом» серии «Изыскания в еврейской мистике» (книга Шолема – ее первый выпуск). Политики, сказал С. Хоружий, пытаются найти очевидные пути сближения, опираясь на общее. Но различные мистические учения взаимодействуют на более глубоком уровне, сближаясь через свои отличия. На том же принципе построен и мир, существующий благодаря притяжению противоположностей – мужского и женского начал. Исихастская и кабалистическая традиции во многом различны, даже противоположны, – и потому исследователь мистического опыта видит между ними сходство. Хасидизм зародился в уникальном «космосе» Восточной Европы, но разве не там же развивался исихазм? «Я надеюсь написать совместную с профессором Иделем монографию о хасидизме и исихазме», – завершил свое выступление С. Хоружий.

5 сентября гости фестиваля могли присутствовать на презентации литературы о горских евреях. Ее ведущим был известный адвокат и депутат Государственной Думы Гасан Мирзоев. Руководитель издательства «Даат/Знание» Иосиф Бегун рассказал об истории издания книги «Горские евреи». Собравшиеся увидели книги издательства «Амалданик», недавно выпустившего первый том собрания сочинений горско-еврейского писателя Амалдана Кукуллу, послушали стихи поэта Рахамима Мигирова и песни певца Ефрема Амирамова. А сотрудница Центра библеистики и иудаики РГГУ Евгения Назарова рассказала о древнем языке горских евреев джугури.

Очень хорош был круглый стол «Библия русская и еврейская», прошедший в Отделе религий Библиотеки иностранной литературы. Вел его библеист Андрей Графов, зачитавший фрагменты своих замечательных переводов из танахической книги Коэлес («Экклезиаст» в русской традиции), Ш.-Й. Агнона и израильского поэта Иегуды Амихая. Дискуссия началась с вопроса об авторстве Танаха и о возможности его перевода с иврита на другие языки. «Одно дело, если автором Библии не только по духу, но и по материальному выражению является Б-г, а Моисея он использует, как скорописец свою трость. И совсем другое, если все творится Б-гом, но через человека, а Моисей выступает в качестве полноценного соавтора. В первом случае Библия – это только еврейский подлинник, и ни о каком переводе речь идти не может. Во втором – перевод возможен», – начал священник Георгий Эдельштейн, предложив раввину Адину Штейнзальцу прокомментировать понятие Б-годуховности с еврейской точки зрения.

Раввин Штейнзальц пояснил, что иудаизм не предусматривает иерархии, но если в еврейской религии какая-то иерархия все же существует, то она основывается не на умении давать ответы, а на умении ставить вопросы. «Начав отвечать, я тем самым опущусь в самый низ этой условной иерархии», – констатировал раввин.

В результате обсуждение принципиальной переводимости Танаха сменилось обсуждением вопроса о качестве русской Библии. А. Графов сказал, что, с его точки зрения, текст так называемого синодального перевода не отвечает не только современному уровню развития науки, но даже уровню библеистики позапрошлого века, когда этот перевод создавался. В защиту синодального перевода выступили историк философии Евгений Рашковский и литературный критик Ирина Роднянская.

Новый взгляд на проблему предложил раввин Александр Фейгин. Он усомнился в необходимости перевода священных книг вообще. «Евреев часто обвиняют, что они не переводят Талмуд, “скрывают” его, – сказал он. – Но такой перевод лишен смысла – это огромная работа, и любому желающему ознакомиться с Талмудом гораздо легче выучить иврит, чтобы читать его в подлиннике. В любом случае усилие, необходимое для изучения языка, составляет не более одного процента от того труда, который должен быть вложен в понимание Танаха и Талмуда».

В Библиотеке иностранной литературы, театре «Эрмитаж» и кафе «Билингва» прошли дискуссии и круглые столы, посвященные языку перевода, соотношению сакральной и светской литературы и роли мистики у евреев. Так, 4 сентября в театре «Эрмитаж», в рамках третьей субботней трапезы, состоялась дискуссия между р. Адином Штейнзальцем, Моше Иделем и классиком израильской литературы А.Б. Йегошуа о влиянии мистики на еврейскую литературу. По мнению раввина Штейнзальца, влияние Кабалы испытала на себе вся еврейская литература, вплоть до революционной и эротической. А по словам Моше Иделя, проводить какое-то разграничение между светской и религиозной литературой у евреев достаточно трудно, поскольку даже те из них, кто считает себя абсолютно светскими, черпает источники вдохновения в религиозной традиции. Впрочем, А.Б. Йегошуа отметил, что большинство писателей, широко использовавших мистику в своих произведениях, были отвергнуты современным им израильским обществом или получили признание за совсем другие произведения.

Развивая мысль Фейгина, раввин Штейнзальц усомнился и в принципиальной возможности понимания Торы. Он привел слова Рамбана, полагавшего, что такое понимание невозможно, ибо весь текст Торы – одно имя Всевышнего. Поэтому не только любой перевод, но и любой комментарий к Торе, как и любое ее прочтение вообще, превращается в своего рода игру, когда, читая одно длинное слово, мы с удивлением обнаруживаем в этом тексте понятные фрагменты. Более того, сама Тора, продолжил раввин, игрушка в руках Всевышнего. У нее есть сторона мудрости, обращенная к Г-споду, и сторона игры, обращенная к людям, но мы видим только вторую.

Но, возможно, лучшей частью вечера, несмотря на утверждение раввина Штейнзальца о непозволительности для мудреца отвечать на вопросы, стали именно ответы раввинов на вопросы присутствующих. «Зачем Б-гу эта игра?» – спросили раввина Фейгина. «Это вопрос к Б-гу, – парировал он и добавил: – А зачем Б-г играл, творя мир?» – «Но если творение – тоже игра, то жизнь дана человеку, чтобы Б-г мог с ней играть», – прозвучало из зала. «Это неприятно, – согласился раввин Штейнзальц, – но все же более логично, чем предположить, что Б-г сотворил человека, потому что он в нас нуждался». «Б-г не имеет возможности…» – попытался продолжить спрашивающий. «Я не могу перевести на иврит фразу “Б-г не может”», – заметил раввин Фейгин, бывший в этот вечер переводчиком раввина Штейнзальца. «Но если Библия непостижима, зачем же тогда вы писали Талмуд?» – поинтересовался кто-то из присутствующих. «От любви к этой книге и от отчаяния, – ответил раввин Фейгин. – Однако, комментируя Тору, человек не может быть уверен, что приближается к ней, а не удаляется от нее».

Приближался шабос, раввины Штейнзальц и Фейгин, извинившись, собрались уходить. В завершение последний рассказал похожий на притчу анекдот про двух евреев, заспоривших о том, кто из них будет первым трубить в шофар. Дело едва не дошло до драки, и тогда появился городовой и поинтересовался, из-за чего шум. Евреи объяснили. «А что такое шофар?» – спросил городовой. «А, вам не понять», – дружно ответили евреи. «Ах, не понять?» – рассердился тот и отвел спорщиков в кутузку. Наутро они предстали перед судьей, и он задал им тот же вопрос, а евреи повторили свой ответ. Тогда рассердился и судья и стал угрожать евреям Сибирью за оскорбление суда. «Шофар… шофар – это такая дудочка», – сказали испуганные евреи. «И вы провели ночь в тюрьме из-за какой-то дудочки? – удивился судья. – Почему же вы еще вчера не объяснили все городовому?» – «Но что же нам делать, если это не дудочка?» – в отчаянии вскричали евреи. «В любом тексте есть большое количество таких вот непереводимых “дудочек”», – подытожил раввин Фейгин.

5 сентября во ВГБИЛ прошел круглый стол «Как мы читаем книги. Межконфессиональный диалог» с участием иудейских и христианских теологов и публицистов. Речь шла, в основном, об особенностях прочтения Танаха и его влиянии на разные культуры. В этой связи р. Адин Штейнзальц заметил, что многие израильтяне не верят в Б-га, зато большинство верит в Танах (по последним данным, эти цифры достигли 40 и 80% соответственно). Поэтому именно Танах оказывает огромное влияние на их культуру и мировоззрение.

Из мероприятий, проходивших на ярмарке, запомнилась «двойная» презентация романа русскоязычной израильтянки Анны Исаковой «Ах, эта черная луна!»: сначала на стенде выпустившего книгу издательства «Время», а затем – в рамках фестивальной программы. Писательница изложила свое видение ситуации в современной еврейской литературе. По ее мнению, сегодня миру известна еврейская литература не только на иврите, но и на английском языке, причем выигрывает скорее последняя. Русскоязычная еврейская литература в соревнование пока не вступала, хотя все основания для этого имеются, заверила А. Исакова.

Автор «Луны» посетовала, что на фестивале редко звучит имя первого исследователя феномена русско-еврейской литературы Шимона Маркиша, скончавшегося несколько месяцев назад в Женеве. В то же время А. Исакова сочла необходимым внести коррективы в предложенное им определение этого термина. Согласно Ш. Маркишу, русско-еврейская литература создается еврейским писателем, пишущим о еврейском состоянии, но на русском языке. В принципе согласившись с таким подходом, А. Исакова отметила, что Ш. Маркиш слишком жестко определял «еврейское состояние», в результате чего за пределами русско-еврейской литературы оказался, например, Василий Гроссман. Это понятие, констатировала писательница, нуждается в пересмотре в свете идеологии мультикультурализма, утверждающей возможность принадлежности к двум культурам одновременно (на ощущении такой двойной принадлежности построена, например, современная культура афроамериканцев).

Отвечая на вопросы присутствующих, А. Исакова рассказала, что начала писать прозу в 15–16 лет, еще в Вильнюсе (она репатриировалась в Израиль в 1971 году), однако долгое время не могла решиться опубликовать написанное.

В рамках Фестиваля в арт-кафе «Билингва» и клубе «Проект О.Г.И.» прошли концерты клейзмерской музыки, выступления Михаила Жванецкого и Игоря Губермана, спектакль труппы израильского режиссера Маши Немировской «Хлеб с повидлом», а также выступление группы Шломо Бара, исполняющей восточную музыку.

Первыми опубликованными художественными произведениями А. Исаковой стали ее ивритские рассказы, преследовавшие скорее идеологическую, нежели художественную задачу, – показать особое состояние русского еврейства. После их публикации ведущий израильский издатель Рам Орен предложил ей написать роман на иврите, гарантируя издание. А. Исакова согласилась: по ее словам, она хотела спровоцировать повторение «ситуации Зингера», который стал известен сначала на английском, а потом уже на идише. Успех подобного сценария мог бы привлечь внимание к прозе русской алии и тем самым способствовать интеграции русскоязычных авторов в израильскую литературу. По разным причинам осуществить задуманное не удалось, но эта ситуация помогла писательнице решиться издать свои книги по-русски. Она не скрывает, что по-русски ей писать намного легче, ведь А. Исакова – один из ведущих «русских» журналистов Израиля, автор более чем 900 статей.

По словам А. Исаковой, сейчас у нее готовы пять романов, которые ждут своего часа. «Ах, эта черная луна!» – хронологически второй из них.

Ярко прошла презентация первого выпуска «русской целанианы» – сборника «Пауль Целан: материалы, исследования, воспоминания» (издательство «Мосты культуры»). Составитель и редактор тома Лариса Найдич рассказала, как возник замысел книги, каковы были сомнения редколлегии, стоит ли выпускать академический сборник, посвященный малоизвестному в России автору. В итоге сборник вышел, а в настоящее время в одном из московских издательств готовится представительное «Избранное» великого немецко-еврейского поэта.

Интересен был рассказ филолога Леонида Кациса об израильских литературных журналах на русском языке. «В то время как в России традиционные “толстые” журналы переживают кризис, рынок израильской русскоязычной литературной периодики растет», – констатировал он и кратко охарактеризовал журналы разных направлений, от авангардных «Зеркала» и «Солнечного сплетения» до мейнстримных «22» и «Иерусалимского журнала».

Общий уровень русскоязычной периодики в Израиле, по мнению Л. Кациса, достаточно высок. Многочисленные литературные журналы русской диаспоры занимают разные ниши, но практически для всех них характерна ориентация на диалог с культурой метрополии. Так, в этих изданиях традиционно велико количество исторических обзоров. Л. Кацис объяснил это тем, что любая диаспора ощущает свою зависимость от детей и внуков – останутся ли они в родной культуре, будут ли говорить по-русски. Отсюда стремление к подведению итогов, взгляд на прошлое с точки зрения будущего.

Сегодня израильская литературная периодика приходит в Россию: продается, читается и рецензируется в стране исхода. В большинстве израильских журналов активно сотрудничают российские авторы. Эти диффузные процессы, заключил Л. Кацис, с течением времени будут только усиливаться.

Рассказ о впечатлениях от фестиваля был бы неполон без упоминания о симпозиуме «Становление литературы – становление нации. Израильская литература как социальный фактор», прошедшем в последний день фестиваля, 6 сентября, в «Клубе на Брестской». В мероприятии приняли участие профессор Александр Крюков и русско-израильский поэт Михаил Генделев. Вел круглый стол генеральный директор Еврейского агентства в России Борис Мафцир.

Фото С. Савича

5 сентября в Московском еврейском общинном центре состоялось открытие магазина «Книжный мир». Глава издательства и журнала «Лехаим» Борух Горин сказал: «Книга – это наша жизнь. Но это не означает, что евреи – народ, который похоронил себя в книгах. Это означает, что книги дают евреям надежду на завтрашний день. Именно в книгах “законспектирован” весь трагический путь нашего народа, и даже в самые тяжелые минуты евреи видят “свет в конце туннеля” именно благодаря книгам». Борух Горин отметил, что магазин обязательно будет расширяться. В нем уже есть уникальный отдел букинистической литературы, будет открыт отдел иудаики, причем не только книжной. В дальнейшем планируются отделы литературы на иврите, идише, английском языке.

Главный раввин России Берл Лазар в своем выступлении подчеркнул, что именно книги в значительной мере обеспечивают преемственность поколений, объединяя евреев во времени и пространстве. «Открытие магазина – большой шаг вперед, – сказал он. – Если ранее считалось, что интерес к еврейской книге утрачен и даже не стоит их издавать, то теперь мы видим, что это не так».

А.Б. Йегошуа заметил, что испытывает на открытии магазина двойственное чувство. По его мнению, большинство книг в магазине должно быть на иврите; он даже выразил опасение: если большая часть израильской литературы будет переведена на русский, то российские евреи утратят необходимость изучать иврит – язык, который «связывает вас с вашим еврейством».

Глава издательства «Гешарим» Михаил Гринберг поздравил всех присутствующих со знаменательным событием, отметив, насколько важен для читателя сам факт покупки, а не бесплатного получения книги, к которому российских евреев приучали много лет. «Только купленная книга является для читателя ценностью», – подчеркнул он.

После торжественной церемонии открытия магазина в МЕОЦе прошла презентация двух книг издательства «Лехаим»: романа Нобелевского лауреата Ш.-Й. Агнона «Простая история» и третьего тома «Уроков Торы» Любавичского Ребе М.-М. Шнеерсона. Разговор начал Борух Горин, заметив, что речь пойдет о книгах, одну из которых написал величайший еврейский писатель XX века, а вторую – великий духовный лидер евреев того же времени. Главный раввин России Берл Лазар, поблагодарив всех, без чьего участия не вышли бы книги, сказал, что такие вечера и такие книги поднимают уровень самосознания в еврейской общине. С интересным докладом выступил на презентации известный меценат Юрий Глоцер. Между выступлениями участников презентации пианистка Екатерина Кожина и скрипач Владимир Спектор исполнили «Кол нидре», «Нигун» Эрнста Блоха и «Еврейскую мелодию» Йосефа Ахрона. Артистка Театра им. Ермоловой Ольга Селезнева и артист театра «Бенефис» Анатолий Немов показали фрагмент пьесы М. Лернера, повествующий об отношениях немецко-еврейской поэтессы Эльзы Ласкер-Шюлер с Агноном.

Свое вступительное слово он начал с констатации, что сегодня израильская литература отходит от актуальных проблем и вообще сторонится социальной тематики. Более того, не осмыслены многие важнейшие моменты еврейской истории, в первую очередь – суть Катастрофы. Крупнейшие израильские писатели – Амос Оз, А.Б. Йегошуа, Давид Гроссман, Меир Шалев – одновременно являются и видными общественными деятелями, ведь фигура литератора в Израиле пользуется традиционным уважением. При этом израильская литература фактически не создала книг о Шестидневной войне или войне Судного дня.

«Это не совсем так, – заметил А. Крюков. – Художественных произведений, напрямую посвященных этим событиям, действительно очень немного, но упоминания о них рассыпаны по всей израильской литературе». Далее профессор Крюков изложил свое видение истории ивритоязычной литературы XIX века и предложил ее периодизацию.

Основной темой первого поколения писателей ишува (еще до создания государства Израиль) был процесс возвращения евреев в Эрец Исроэл. На смену этому поколению первопроходцев пришло «поколение Пальмаха» – уже не писатели общины, но писатели страны. На знаменитой встрече с писателями в марте 1949 года Бен-Гурион сказал, что общество ждет от них актуальных тем. Литераторы ответили на этот призыв описаниями героев-киббуцников и бойцов Армии обороны Израиля. Это был период максимального влияния советской литературы на израильскую: писатели «поколения Пальмаха» ориентировались на «Разгром» А. Фадеева, «Как закалялась сталь» Н. Островского, «Волоколамское шоссе» А. Бека. В прозе в это время царил Моше Шамир, в поэзии – Хаим Гури.

В 1960-х годах на смену «поколению Пальмаха» пришло «поколение государства». На первый план выдвинулись Аарон Апельфельд и А.Б. Йегошуа. Проза переориентировалась с советской литературы на американскую. Социальные полотна и изображение коллектива уступили место пристальному вниманию к внутреннему миру личности. Программным произведением этого периода стала книга А. Оза «Мой Михаэль».

В 1980-х годах на авансцену израильской литературы вышло следующее поколение, названное критиком Гершомом Шокевом «поколением без надежды». Литераторов новой волны отличала от предшественников мозаичность их творчества; едва ли можно назвать центральную тему, объединяющую этих писателей. Война, девушка, собака, деньги – в их мире все равноценно, фрагменты этого мира не поделены на главное и второстепенное. Новая литература откровенно космополитична, если место действия прямо не обозначено, угадать его зачастую невозможно. Герой «поколения без надежды» – растерянный молодой человек, дезориентированный, в значительной степени утративший связь со своей страной, готовый уехать работать в США. Лидером этого поколения является Этгар Керет.

Популярность молодых писателей, заметил профессор Крюков, свидетельствует о серьезных переменах в самосознании израильского общества. Все большее влияние приобретает поколение постсионизма, чей взгляд на мир выражают Этгар Керет, Орли Кастельблюм и другие представители новой волны.

Несколько иную точку зрения сформулировал поэт Михаил Генделев. По его словам, израильское общество превратило литературу в площадку для реализации леволиберальной идеологии. «Либерализм, – сказал М. Генделев, – это воздух той интеллигенции, из среды которой вышли большинство писателей». В результате литература по уровню постановки вопросов превращается в литературу детскую и сознательно отказывается от поисков языка, на котором можно обсуждать онтологическую проблематику. Израиль – ненормальная страна, живущая в экстремальном режиме, но литература не в силах выразить эту ненормальность. Израильское общество не может копировать западную систему ценностей своим образом жизни, но оно копирует ее способом мышления интеллигенции.

Русская литературная жизнь в Израиле развивается параллельно автохтонному литературному процессу, имея с ним мало точек соприкосновения. Она представляет собой замкнутую систему со своими гениями и своими графоманами. При этом русская литература в силу своего бесстрашия и меньшей идеологизированности оказывается крупнее ивритской. За ней стоит великая традиция, не позволяющая ей считать литературу Израиля литературой мирового значения. Единственное исключение составляет Агнон, но сегодня в Израиле нет писателей уровня Агнона или Зингера.

М. Генделев процитировал замечательные слова публициста и критика Майи Каганской, заметившей, что все главные еврейские произведения XX века написаны неевреями (в качестве примера М. Генделев привел имена ирландца Джойса и серба Павича). До Холокоста, продолжил он, евреи, предчувствовавшие Катастрофу, не понимали ее масштабов, а сегодня они не впускают Катастрофу в свое сознание. Израильскую литературу часто называют маргинальной. На самом деле ее трагедия в том, что она пытается отказаться от своей маргинальности, заключить пакт с мировой литературой, не имеющей языка для выражения Катастрофы. «Большая литература работает на цивилизационных разломах, – сказал М. Генделев, – а израильская литература сегодня притворяется обычной литературой. Она отражает желание среднего израильтянина жить, как все». Это тупиковый путь, уверен поэт. Поколение Авидана начало писать на американский лад, в результате современная израильская поэзия напоминает переводы третьестепенных англоязычных авторов.

Социальные причины обрисованной М. Генделевым ситуации объяснил Б. Мафцир. По его словам, современная литература вынуждена избегать разговора о насущных проблемах по экономическим соображениям. Автор зависит от продаж своей книги, а общественного заказа на серьезный разговор в последние десятилетия нет. И это ситуация не только литературная и не только израильская: весь разговор о Катастрофе в искусстве последних лет («Список Шиндлера», «Пианист») сводится к адаптации. Что касается мировой литературы, то она уже долгое время идет по пути адаптации, что верно даже в отношении таких знаменитых писателей, как Маркес.

На этой печальной ноте завершился еврейский фестиваль. Для первого в постсоветской истории мероприятия подобного масштаба он оказался более чем успешным. Будем надеяться, что следующий праздник еврейской книги пройдет при более благоприятных внешних обстоятельствах и даст еще больше поводов для оптимизма. Во время фестиваля ходили слухи, что устроители хотели выписать кого-то из американских еврейских звезд первой величины – то ли Вуди Аллена, то ли Боба Дилана, – но что-то не сложилось. Что ж, в следующем году – в Москве!

Оценивая итоги Фестиваля еврейской книги, член оргкомитета форума, главный редактор «Книжного обозрения» Александр Гаврилов подчеркнул: «Первое и, пожалуй, самое главное, – мы продемонстрировали многовекторный характер еврейской культуры. Посетители увидели, что еврейская культура бывает самой разнообразной и не ограничивается только традицией, без сомнения, играющей важнейшую роль. Нам удалось создать пространство, где совмещались Адин Штейнзальц, Амалия Гольданская, Моше Идель, Шломо Бар и А.Б. Йегошуа». Вторая крупная удача фестиваля, по мнению А. Гаврилова, связана с тем, что на многие мероприятия пришли люди, до сих пор сторонящиеся своего еврейства. Многие из них предпочитали прятаться за стендами во время официальных мероприятий, с тем чтобы после их окончания подойти с наболевшими вопросами. «Когда они заходят в павильон и видят роскошный стенд, заметный буквально с порога, они понимают, что обнаруживать свое еврейство отнюдь не страшно», – заметил он. Главный редактор «Книжного обозрения» особо подчеркнул, что фестиваль пользовался большой популярностью у читающей публики. Разложенные по московским кафе 20 тысяч флайеров, обещавших скидки посетителям фестиваля, были разобраны, и большая часть из них предъявлена на экспозиции.

Впрочем, у фестиваля были и неудачи. Крупнейшая из них, по словам А. Гаврилова, в том, что организаторам не удалось объединить в таком нужном и полезном деле разные еврейские организации.

М. Эдельштейн

C. Чарный

[ << Назад ]  [ Содержание ]

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail:   lechaim@lechaim.ru