[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2004 ТИШРЕЙ 5765 – 10 (150)
ЭТА СТРАННАЯ РУССКАЯ ЖИЗНЬ
Давид Шраер-Петров. «Эти странные русские
евреи».
М. : «Радуга», 2004. — 318 с.
У поэтов не так уж часто получается удачная проза – поэт и прозаик, мне кажется, по-разному видят мир. Д. Шраер-Петров, судя по списку изданий автора на задней странице обложки, – профессиональный поэт: проза его представлена главным образом мемуарами. Поэтому, честно говоря, в руки предлагаемый сборник я брал с определенными опасениями. Но первая повесть – «Странный Даня Раев» – приятно удивила. Интересно. Просто. Читается на одном дыхании.
«Странный Даня Раев» – автобиографическое сочинение о еврейском мальчике из Ленинграда, вынужденном жить русской деревенской жизнью. Так сложилось – семья попала в эвакуацию в сибирскую деревню, а там иной жизни, кроме русской и деревенской, быть не может: не станешь, как все, просто умрешь от недоедания.
Врастание городского еврейского мальчика в чужую и чуждую жизнь оказалось на изумление легким. Правда, не забывайте, что мальчик попал в эвакуацию в дошкольном возрасте, когда все новое воспринимается и принимается совсем не так болезненно, как это происходит у взрослых. В конце повести герой возвратится в город и вновь без проблем врастет в чужую и чуждую среду.
Разумеется, поскольку мальчик еврейский и семья у него еврейская, автор затрагивает и проблему русско-еврейских взаимоотношений. Надо сказать, затрагивает достаточно бегло – национальный фактор мало сказывается на отношениях между «просто людьми», какими все люди очень быстро становятся, живя обыкновенной деревенской жизнью. Только однажды матери главного героя приходится реагировать на антисемитскую реплику местного милиционера – контуженного солдата, обозлившегося на старика-эвакуированного, огорошившего его непонятными словами. Люди постарше – вне зависимости от происхождения – не склонны видеть за инцидентом какие-то «убеждения». Реплика еврейки: «Вряд ли этот шикер понимает, что такое антисемитизм и кто такие семиты». Реплика русского: «Какой он фашист – контуженный он, да еще властишку какую-никакую получил». Реплика самого непонимающего милиционера, обращенная к матери героя: «Ты посмотри на себя, Владимировна, и на своего мальчишку! Какие вы евреи? Русские вы и по внешности, и по разговору». Однако эта искренность непонимания и травмирует по-настоящему, доводя молодую женщину чуть не до истерики.
И еще один пример непонимания, на сей раз травмирующего обе стороны. На похоронах престарелой родственницы героя (там же, в Сибири) кладбищенский сторож, как нечто само собой разумеющееся, несет к могиле крест. Сам сколотил, от хорошего отношения. Семья в шоке, требует немедленно крест убрать. Сторож, недоуменно: «Как же покойница останется среди них (он показал на другие могилы) без креста? Нешто она была партейная?» «Произошло нечто, метафизически отделившее в моем сознании нашу родню от окружающего русского мира», резюмирует автор. Именно здесь, а не в эпизоде с контуженным милиционером или позже – с приблатненным одноклассником, тоже начавшим вдруг «возникать» насчет евреев и получившим за это в лоб. Потому что ненавистники по определению маргиналы, раз готовы тратить невосстановимые нервные клетки на ненависть: а вот несовместимость хотя бы одной из базисных культурных парадигм – «метафизическое отделение» навсегда – переживается с трудом, если вообще может быть пережито.
В общем, читать такую литературу интересно настолько, насколько вообще может быть интересно читать non-fiction. «Литературщины» нет ни грамма: единственный троп («челюсти лестниц») торчит на странице сломанным зубом и тем более неуместен, что употреблен дважды в одном абзаце. Весь текст – чистое, не обработанное и не приукрашенное воспоминание о времени, когда нас не было. Времени, вызывающего тем больший интерес, чем больше желтеют старые фотографии, чем меньше остается живых свидетелей.
Если «Даня Раев» читается на одном дыхании, то вторая повесть, включенная в книгу, «Савелий Ронкин», оставляет ощущение полного занудства. Насколько я понимаю, это тоже, хоть и отчасти, автобиографическая история – на сей раз о мытарствах сильно пьющего героя (дело происходит в США, видимо, в начале 90-х годов). Может, если бы автор держался по-прежнему своей биографии, и вышло бы неплохо. Но Шраер-Петров решил на сей раз написать fiction – а вот этого, как оказалось, он делать совершенно не умеет.
Повесть полна нелепостей, значительная часть которых вызвана просто незнанием описываемой реальности. Судя по сведениям на последней странице обложки, автор съехал из «совка» не позже 1986 года. Соответственно, обо всем, что в стране происходило после, у него самое странное представление. К примеру, он абсолютно всерьез рассказывает об «известном поэте», которого сослали за Полярный круг при Горбачеве за… участие в демонстрации против АЭС! А несколько раз повторяющиеся фразы насчет «российских коррумпированных правителей и тайкунов» и вовсе немыслимы в устах москвича, который знать не знает, какой такой «tycoon». Это у них в Америке он «тайкун», а у нас используют простое русское слово «олигарх»…
С языком у Шраера-Петрова тут действительно произошло что-то непоправимое. Уже на первой странице повести черным по белому написано: «Человек был не так уж молод, каким красно-зеленый пиджак… предлагал его владельца столичной публике». И тут же «лобби» вместо «вестибюля», а немного дальше «сессия» вместо «заседания». А «насильно взывать» – это по-каковски? Уж никак не по-русски…
Чем дальше, тем страньше, как говорила Алиса в Стране чудес. Как вам нравится такое описание: «Вокруг ее шеи вилась рука белокурой возлюбленной»? И вновь та же «вьющаяся рука». Не подозревал, что лесбиянки настолько от нас анатомически отличаются… Впрочем, там же читателю предлагается анатомия еще пострашнее: «возбуждающий эротику зрения (!) крупный таз на сильных ногах». А на с. 154 – видимо, чтобы совсем уж прибить, – предлагается такая поза для занятий любовью, для которой мужчине надо либо сломать ноги, либо иметь на каждой два коленных сустава. Чтоб этому писателю перед смертью в такой позе любовью заниматься!
Одним словом, дамы и господа, не читайте «Савелия Ронкина». Лучше посмотрите, что ли, на сон грядущий «Кошмар на улице Вязов»…
Дмитрий Прокофьев
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru