[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ СЕНТЯБРЬ 2004 ЭЛУЛ 5764 – 9 (149)
ОСЕННИЕ ПРАЗДНИКИ
Илана Арци
«В седьмом месяце в первый день будет у вас прекращение трудов, памятование трубным гласом, наречением святым. Никакой работы не делайте, и приносите огнепалимую жертву Г-споду» (Ваикро, 23:25).
«В десятый день этого седьмого месяца – День Искупления, наречение святым будет у вас, и смиряйте души ваши, и приносите огнепалимую жертву Г-споду» (Ваикро, 23:27).
«В пятнадцатый день этого седьмого месяца – праздник Кущей, семь дней Г-споду. В первый день – священное собрание: никакой работы не делайте…»
(Ваикро, 23:34, 35).
«И возьмите себе в первый день плод дерева великолепного, ветви пальмовые и отростки древа густолиственного, и верб речных и радуйтесь перед Б-гом всесильным вашим семь дней» (Ваикро, 23:40).
АЛОН-ШВУТ
Прямо из аэропорта на больших автобусах нас доставили в «Алон-Швут» – поселение «Дубки» по-русски. Вокруг песчаник и полынь, а за оградой – зеленое, просто райское место – маслины, гранаты, розы. Под ногами травяной ковер.
Все дома без лифта. А у меня был большой баул и рюкзак. Вдруг подбежал парень в кипе, спросил: на какой этаж? Схватил вещи и вмиг – на четвертый. Раз – и он исчез. Я даже «спасибо» ему сказать не успела.
Сидим в столовой, влетает кто-то из нашей группы, глаза квадратные, на лбу испарина, еле выдохнул:
– Хевре! Ой! Ребята! Здесь у местных на воротах написано: «НЕ ВОЗДЕРЖИВАЙТЕСЬ ОТ СРЫВАНИЯ ВИНОГРАДА!»
Ну мы и не воздержались. Потом совершили набег на плантации нектарина. Смоковница одарила нас сказочным инжиром.
Объяснялось всё просто: поездка сов
пала с годом Шмиты, когда в Израиле все сады, поля и виноградники как бы «ничьи»; жаль, что бывает это только раз в семь лет.
В центре поселка – ешива. Вокруг нее бежит ручей. Он сделан специально, чтобы в конце праздника Рош а-Шона, еврейского Нового Года, выполнить обряд Ташлих – вместе с крошками из карманов выбросить грехи. Живущие в ручье декоративные рыбки эти крошки съедают.
Рош а-Шона
Рош а-Шона, 1 и 2 тишрея (16 и 17 сентября в 2004 году) – начало еврейского года. Основная идея – Коронация Всевышнего. Мы принимаем Его власть, провозглашая Его Царем Вселенной.
У нас, евреев, целых четыре Новых Года. Все они связаны с сельским хозяйством.
1 нисана (весна, знак зодиака Овен) начинается отсчет месяцев, праздников и т. д. В нисане приносился в Храм первый сноп ячменя (омер). И только после этого можно было пользоваться зерном нового урожая.
1 элула (конец лета, знак зодиака Дева) – «Новый Год» для отделения десятины от скота; нельзя было резать животину, пока не отведешь десятую долю от своих стад в храм. («Заплатил налоги – спи спокойно».)
1 тишрея (осень, знак Весы) – Новый Год!
15 швата (Ту би-шват), зимний месяц, созвездие Водолея) – Новый Год деревьев.
От этой даты отсчитывают три года. На четвертый собирают плоды и везут в храм.
В Рош а-Шона мы были в синагоге и слушали трубление в шофар – бараний рог. Молитва была долгой, но мы выдержали.
В любой еврейский праздник на столе хлеб и вино.
В Рош а-Шона в столовой ешивы нас ждала праздничная трапеза, украшением которой были круглые халы. Соль на столе мы не нашли. Стали спрашивать, а нам говорят: «Макайте халу в мед!» После халы все взяли по кусочку яблока и, тоже обмакнув в мед, съели. А раввин пожелал нам, чтобы Новый Год был сладким. Еще подали гефилте-фиш, а раввину – голову рыбы. Перед тем как ее попробовать, он пожелал всем быть в этом году головой, а не хвостом. На блюде у него лежала свекла, на иврите – селек (от корня «пропадать»), и он провозгласил: «Чтоб сгинули наши враги!» Затем поднял гранат и пожелал всем, чтобы заслуг у каждого было столько же, сколько зернышек в гранате.
Один из гостей спросил у раввина:
– Почему же мы – евреи – празднуем Рош а-Шона именно 1 тишрея?
И вот что мы услышали в ответ.
В этот день Б-г завершил Творение Мира созданием человека – Адама. А еще сотворил для него жену – Хаву. Сделал ей потрясающую прическу и привел к супругу. Родились – без каких бы то ни было усилий – первые на свете дети: Каин и Эвель. Змей-искуситель подбил Хаву нарушить единственный запрет Б-га. Чтоб не нести ответственность в одиночку, женщина заставила мужа тоже отведать запретный плод с дерева познания добра и зла.
А мидраш говорит, что она приготовила для Адама виноградный сок.
Создатель их строго наказал: люди стали смертны. А потом сшил для них кожаные одежды и изгнал вместе с детьми из Райского Сада. С тех самых пор мужчина в поте лица добывает пропитание, а женщина рожает в муках.
1 тишрея стало Днем Суда для всего человечества.
Тут же потянул руку другой:
– А отчего мы празднуем Рош а-Шона два дня?
– Каждый новый месяц, – был ответ, – освящался в Израиле согласно постановлению мудрецов Священного Собрания. А те принимали решение на основе показаний свидетелей. Два еврея, прибежав к мудрецам, сообщали, что видели молодую луну. От этого зависел еврейский календарь. Для того чтобы святость первого дня праздника не нарушалась, пророки Израиля постановили всегда праздновать Рош а-Шона два дня. (Иерушалми, Эрувин, 83).
– Почему мы трубим в шофар? – не утерпел третий гость.
Раввин степенно огладил бороду:
– Тора назвала 1 тишрея «Днем Гласа Трубы». В ней написано: «В седьмой месяц, в первый день, соберите Священное собрание, он станет у вас днем трубления» (Бемидбар, 29).
В мидраше говорится, что когда настанет полное освобождение, придет Мошиах, будет трубление в большой шофар. Когда в Рош а-Шона и Йом Кипур мы трубим в бараний рог, ангел-обвинитель думает, что Мошиах уже пришел, пугается и не доносит Творцу о наших прегрешениях.
Рош а-Шона существует для отсчета лет, а также для суда Создателя над отдельными людьми и целыми странами. В этот день решается: будут дожди или засуха. Урожай соберут или его сожрет тля и саранча. Даст скот приплод или начнется падеж. Найдут ли холостяки невест, родятся ли у женатых дети. Заработает ли торговец или обанкротится.
В Рош а-Шона Творец открывает три книги жизни: одну для злодеев, другую для праведников, а третью – для обычных людей. В эти книги он вписывает судьбы на год вперед.
Праведникам тотчас скрепляет печатью решение о продлении жизни, злодеям сразу утверждает смертный приговор. Третью же книгу – для обычных людей – откладывает Он на десять дней, до Йом Кипура – Дня Искупления. Тогда уже решение обретает силу закона.
Терпеливый нам попался раввин, жалко русского языка не знал – переводчик умаялся.
В период между Рош а-Шона и Йом Кипуром нужно совершить как можно больше хороших поступков, просить прощения у всех, кого обидел. Всевышний особое внимание уделяет отношениям между людьми!
В Йом Кипур – пост. Раскаивались, вспоминали, как Авраам приносил Ицхака в жертву. Хорошо, что в последний момент его бараном заменил, а то не было бы еврейского народа. Вот мы и трубим в шофар – бараний рог, напоминаем Творцу о событиях. Авось, вспомнит и нам грехи простит. В синагоге молились весь день с небольшими перерывами. Чтоб не думать о еде, рассказывали друг дружке сказки, соответствующие моменту:
СУД
Жил-был в местечке еврей. Имел тощую, вечно всем недовольную жену и ораву детей. Постоянной работы у него не было. То приезжему вещи от тарантаса до постоялого двора доставит, то покупки с рынка хозяйке поднесет, то еще что.
– Ну почему так? У других все, а у меня хоть шаром покати! В чем я провинился? Жена болеет, кормить детей нечем. Пойду к раввину, спрошу: как быть?
Народу в приемной много. Занял очередь и заснул. И видит: зал заседания, весы с громадными чашами. Слышит голос:
– Сегодня судим такого-то.
– Ой, это же меня.
– Есть у него добрые дела – мицвойс?
Впорхнули белоснежные крылатые создания и разместились по краям левой чаши весов. Та слегка опустилась.
– А как обстоят дела с грехами?
Ввалились похожие на рыцарей в черных доспехах чудища и влезли в правую чашу. Та моментально плюхнулась наземь.
– Дело – дрянь. Но, наверное, у него были в жизни цорос – беды и несчастья?
Появились «рыцари» в серых доспехах.
– Пусть встанут рядом с добрыми делами.
Чаши почти уравновесились, но остался небольшой зазор. Грехи слегка перевешивали.
Встрепенулся подсудимый, да как заорет:
– Добавьте мне еще цорос!
Тут бедняга проснулся. А из раввинского кабинета вышел секретарь и говорит:
– Ваша очередь, пожалуйте.
– Не надо, я уже все понял.
Нахлобучил картуз и был таков.
СВИСТ
В одном еврейском местечке на Волыни жил маленький мальчик и звали его Мотл-сирота. В хедер он не ходил, а целыми днями коров пас да с соловьями в свисте соревновался. Ростом мал, худ, глазенки карие, в нечесаных волосах репей. Ноги босы. Из одежки – одни порты да рубаха холщовая, веревкой подпоясана.
Настало время Йом Кипура. Пришел Мотл в синагогу и видит: все в талесах на полу сидят, молятся, рыдают. Захотелось ему вместе со всеми в службе поучаствовать. А как это сделать? Так горько и обидно стало, что даже слезы из глаз полились.
В зале воцарилась тишина. Вдруг раздался заливистый свист. Все повскакали со своих мест, зашумели. Служка уже схватил нарушителя за ухо и собрался вывести из синагоги, но тут подошел раввин. Он обнял мальчика за плечи, погладил по голове и сказал:
– Весь этот день мы провели в посте и рыданиях, но видел я, что все наши старания напрасны. Небеса были глухи. Только когда раздался твой свист, открылись небесные врата и пропустили наши молитвы к Творцу. Спасибо тебе, Мотл.
* * *
Недалеко мы от этого Мотла ушли. Многого еще не знаем.
Шелест олив навевал мысли о бренности жизни. Поблизости, прямо над столовой виднелся пост-беседка. В ней сидит ешива-бохер с автоматом. Внутри ешивы – еще один пост. Парни времени зря не теряют: на столе раскрытый том Талмуда, рядом УЗИ. Ворота поселка встроены в забор из колючей проволоки и тоже охраняются. А над головой безоблачное синее небо, только самолеты иногда низко пролетают.
ИЕРУСАЛИМ
Первый раз нас отвезли на Шабос в Иерусалим и поселили в старом городе. Познакомили с местной религиозной еврейкой. Вечером она провела нас по узким улочкам к Западной Стене – Котел а-Маарави. В России ее называют «Стеной плача». Площадь перед Стеной разделена на женскую и мужскую половины. Вся площадь тогда была заполнена народом. Какие-то хасиды, обнявшись и образовав большой круг, весело танцевали и пели.
Желтая луна выглянула из-за башни Давида и осветила Стену. Я прижалась к ее большим и теплым камням. В голове вспыхнуло: как мечтал мой прадед приехать в Эрец Исроэл и помолиться на этом месте! Поглядев вправо, я увидела, что несколько женщин в платках уходят с площади, пятясь задом. Я удивилась. Остановила одну из них и выяснила, что поворачиваться спиной к Стене нельзя, поэтому принято уходить с площади таким странным способом.
Как только на небе появились три звезды и кончилась суббота, мы побежали на арабский рынок. Зашли в лавку ювелирных украшений. Присмотрели было колье из цветного итальянского серебра. Потом оно показалось нам коротким. Продавец с круглым лицом уговаривал нас примерить украшение. Он подвесил колье к мочкам своих ушей. Оно болталось у него под подбородком. Масляные глазки смеялись:
– Посмотри, как красиво!
– Найди подлиннее. Это же собачья удавка.
– Вот это, наверное, вам подойдет.
– Почем?.. Да мы ж студенты, нет у нас таких денег! Пойдем! – сказала я подруге. – В другом месте дешевле купим.
– Стойте, не уходите! – запричитал торговец, – Сколько дадите? Ну хорошо. Ни вам, ни мне. – Цена упала вдвое.
СУККОС
На Суккос нас опять привезли в Иерусалим. Мы обязательно должны были побывать в районе «Меа шеарим», где находился рынок «Четырех видов растений» – «Арбаа миним». Степенные отцы семейств в мохнатых шапках – штраймлах – важно вышагивали по улице, останавливались у лотков с эсрогами – цитрусовыми плодами, похожими на крупные лимоны. Вспомнились сказки, которые мне в детстве читала бабушка:
ЭСРОГ
В одном местечке пошел раввин на рынок покупать эсрог. В лавке горы цитрусовых. Выбрал себе красивый и большой эсрог.
– Сколько?
– Я знаю, что ты мудрец и праведник. Отдай мне за этот плод твою долю в будущем мире.
Задумался раввин. Заповедь следует исполнять с собственным эсрогом. Ну как вдруг отдать награду за праведно прожитую жизнь? Может, выбрать эсрог поменьше?
– По рукам.
– Э, так не пойдет. Зови свидетелей, подпишем договор.
Так и сделали.
Наступил Суккос. Родные раввина заметили, что он светится от радости. А утром, когда держит эсрог, прямо-таки воспаряет. Стали допытываться:
– В чем дело?
– Поскольку свою долю в будущем мире я уже продал, я выполняю мицвойс из любви к Творцу, а не из-за награды.
И тут все услышали Голос с неба:
– Долю твою в будущем мире удваиваю.
ПОШУТИЛ
Жил-был в местечке бедняк по имени Хаим. Жена, семеро по лавкам. Случайно грошик за подкладкой отыскался. Пришел к раввину посоветоваться.
– Что делать? Как быть? Где добыть денег?
– Выше голову! Соглашайся на любую работу, не отказывайся от первого попавшегося предложения. Вперед!
Проходит мимо корчмы. Гудеж стоит – богачи пьянствуют.
– Эй, шлепер, кум цу мир!
– Зачем?
– Гешефт сделаем. Купи коня.
– Мошны не хватит.
– Тогда купи шапку.
– Да и на нее не хватит.
– А сколько есть?
– У меня всего один грош.
– Хочешь, я продам тебе свою долю в будущем мире? Давай грош сюда. Держи расписку. Ха-ха-ха! Во дурень, верит в награду на небе за праведную жизнь на земле!
Хаим молча положил бумажку в карман и возвратился домой. Не прошло и часу, как прибегает протрезвевший махер:
– Слушай, Хаим, я пошутил. Верни бумажку. Жена из дому выгнала. Говорит, что это и ее место в будущем мире я продал. Развод требует. Спрашивает, где я был, когда мозги раздавали. Говорит, что такой балабус ей не нужен. Чтобы я – шлемазл – без расписки не появлялся. На, возьми свой грошик. Видишь, я его не потерял.
– Давай миллион, получишь расписку.
– Фар вус? За что? За этот клочок бумажки? Пошли в раввинский суд! Пусть нас там рассудят.
Раввин выслушал обе стороны и говорит:
– Так не шутят. Тебе место в будущем мире ничего не стоило? Теперь плати. Да смотри, по пьянке душу не продай.
МЕА ШЕАРИМ
Что только не придет в голову, когда прогуливаешься по тесным улочкам района «Меа Шеарим» («Сто Ворот»). Книжные и ювелирные лавки на каждом шагу. Только заглянула в одну, как с улицы раздался писк, визг. Выскакиваю обратно. Что такое? Одна из наших стоит вся мокрая. Оказывается, попыталась сфотографировать хасидов, а на нее из окна сбросили «водяную бомбу» – пакет с водой.
Но «мокрая курица» не унялась и продолжила фото-охоту за колоритными типами. Увидела маленького хасида, выбирающего веточки мирта, только нацелилась объективом, как перед ее носом выросла его старшая сестренка. И кулаки сжаты. Следующей «жертвой» стали два отца семейств в меховых штраймлах. Они были большие и грузные – бежать не собирались… Именно из этой коллекции ко мне попал снимок, на котором молодой хасид рассматривает на свету этрог.
СИМХАС ТОЙРА
Конец Суккос и Симхас Тойра мы провели «у себя» в «Алон-Швуте».
Ожидали бурного веселья, кувыркания через голову, песен и шуток. Но все было тихо и скромно. Прошли положенные круги – акофос, покатали деток на плечах и – по домам. Ну ничего, на следующий год наверстаем. А тогда сидели возле синагоги под оливой, и вот такие сказки рассказывала мне подружка:
ПРИНЦЕССА
Жил-был Царь. Была у него дочь-красавица. Настала пора ее замуж отдавать. Принялись женихи один за другим ко двору подкатывать. Первый сватается…
Нет, царской дочке он не по нраву.
– Этикету не признает! Нос рукавом утирает! Что на столе – все в рот прямо руками тянет. Не хочу такого!
Второй прискакал.
– За пьяницу не пойду! Он все приданое пропьет и по миру меня пустит!
Пыль еще не осела – третий жених пожаловал.
А принцесса опять ворчит: «Происхождением не вышел, родители-идолопоклонники, только что с пальмы слезли…»
– Ах, так! – Царь рассердился. – А позвать сюда первого попавшегося!
Тот как из-под земли вырос.
– Эй, малый, ты не женат?
– Никак нет, Ваше Величество.
– Дочку мою в жены возьмешь?
– С радостью.
Столы накрыли, свадьбу справили. Молодые в деревню уехали.
Принцесса в деревенской избе надрывается, слезами горючими заливается. Вокруг глушь да топь непролазная, домой во дворец не убежишь. Затосковала…Попробовал муж ее развеселить. Медовуху сварил, соседа с гармошкой позвал, сам на дудке сыграл. Не тут-то было. Принцесса горюет пуще прежнего.
Делать нечего – мужик к Царю подался:
– Дочь твоя любимая пропадает, тоскует. Навести нас, родимый тестюшка…
Царь в золоченой карете к самой избушке подкатил. По саду с дочкой погулял, про мужа расспросил: не обижает ли?
– Да что ты, батюшка! Добрый он, заботливый…
Тут прямо на травке скатерть-самобранку расстелили, всякой всячины нанесли. Народ в пляс ударился. Деревенские – кто во что горазд, дудят, бренчат… Водят с принцессой и Царем хороводы. А там и меду с пивом поднесли угоститься. Сел Царь в карету и укатил восвояси.
Так и мы ежегодно с Торой-царевной танцуем, показываем Царю нашему – Всевышнему, как любим и почитаем его дочь. Праздник так и называется – Симхас Тойра.
ИЗРАИЛЬ
Путешествовали мы по всей стране. Где только не побывали! От Хеврона на севере до Эйлата на юге. Перешли по мосту через «великую» реку Иордан. Она сейчас воробью по колено.
Привезли нас к пещере времен Хасмонеев, где евреи прятали оливковое масло от римлян. Там был такой узкий лаз, что продвигаться можно было только на пятой точке. Проводник предложил выбраться наверх через сухой колодец, где в стены вбиты скобы, за которые можно зацепиться. Дальше, мол, будет еще уже. Поскольку я – не дюймовочка, то быстро поднялась и устроилась в тени. Остальные решили проползти до конца. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что в конце лаза застряла самая стройная девушка из нашей группы. Ее еле выдернули, и вся группа, пятясь, приползла к сухому колодцу.
От всех поездок остались фотографии и фраза на иврите: «Кедай лакахат коваим вемаим». Что означает: «Стоит захватить панамы и воду».
ПОДВОДНЫЙ МУЗЕЙ
Подходила к концу наша стажировка в Израиле, и мы стали канючить:
– Прилетим в Москву – снегу по пояс. Хотим в Эйлат!
И вот, наконец-то, знаменитый залив. Приехали ближе к вечеру. Сначала нас повели в подводный музей. Там все наоборот: люди в аквариуме, а рыбы вокруг плавают. Рассматривают нас, как диковинку. Удивляются. Громадная морская черепаха прижалась носом к стеклу, решая, отдать нам золотой ключик или подождать. Акула презрительно повернулась к нам хвостом и нырнула в фиолетовую глубину своего бассейна.
Вдруг в моей голове родилась мысль: а как выглядела рыба, которая проглотила Иону? Ну, того самого, помните? Сейчас расскажу.
ИОНА
Жил-был в портовом городе Яффо пророк. Звали его Иона. Однажды услышал он голос с неба:
– Вставай, иди в Ассирию, в город Ниневию. Объяви народу:
«Очень прогневали Б-га жители. Еще три дня, и город полетит вверх тормашками!»
Собрался Иона в дорогу. Сел на корабль и поплыл в противоположную сторону – в Таршиш. Почему? Ведь пророки всегда делают то, что велит Создатель. Но Иона предвидел, что жители Ниневии испугаются Б-жьего гнева, раскаются, – и землетрясения не будет. Они-то спасутся, но потом нападут на евреев и угонят их в плен, в Ассирию. За что? За все хорошее.
Заволокло небо черной тучей. Началась на море буря. А Иона отправился в трюм – спать. Корабль стал тонуть. Капитан уже груз за борт выбросил. Всех на палубу поднял, молиться богам заставил – не помогает. Тут кто-то вспомнил про Иону. Разбудили его. Спрашивают:
– Ты почему, паразит, не молишься?
– А зачем? Бесполезно. Эта буря из-за меня. Посмотрите, она ведь только вокруг нашего корабля. Я должен был по воле Творца всего сущего плыть в Ниневию, но я не хочу. Ваш корабль держит курс на Таршиш. Совсем в противоположную сторону. Мне это и нужно: быть подальше от Ниневии. Вот Создатель и насылает бурю.
– Эй, так это из-за тебя мы тонем?! Проси немедленно у твоего Б-га прощенья!
– Не хочу. А чтоб нам вместе не погибнуть, бросьте меня в море.
Опустили Иону в воду по колено – буря прекратилась. Вытащили – опять кругом ненастье, и молнии сверкают. Так трижды проделали. Иона в волнах – кругом полный штиль, и солнце светит. Иона на палубе – десятый вал готов обрушиться на утлое суденышко. Делать нечего. Отправили Иону в свободное плаванье. Тут же появилась гигантская рыба и проглотила его. Буря стихла. На корабле все запели хвалу Единому Б-гу. Иона трое суток прожил в брюхе рыбы. Характер показывал. Но потом не выдержал и взмолился Творцу:
– Отец милосердный, да будет воля твоя! Смилуйся над рабом твоим.
Тут же рыба выплюнула его на берег. Встал Иона и пошел в Ниневию. Стражники его увидели – чуть концы не отдали: страшный, весь зеленый от водорослей, глаза горят. Сам, не переставая, вопит:
– Раскайтесь, люди, а то через три дня от Ниневии камня на камне не останется!
Услышал это правитель и издал указ: «Всем одеться в мешковину, самим не есть и не пить три дня и скотине не давать! Может, еще помилует нас Б-г!»
Прошло три дня. О землетрясении не слышно. Обиделся Иона на Б-га:
– Столько мук из-за тебя претерпел, а ты этих идолопоклонников простил! Не хочу больше жить!
Вышел Иона за город. Построил шалаш и улегся на голой земле. Тут ниспослал Творец жару. А ветру приказал отдыхать. Стало Ионе невмоготу.
Вдруг над его шалашиком выросло деревце клещевины. Оно укрыло его от палящего зноя. Но недолго пророк наслаждался прохладой. Завелся в стволе жучок – дерево засохло. Опечалился Иона. Раздался голос с неба:
– Почему горюешь? Дерево жалко? Ты же его не сажал, не растил! И все равно жалко? Как же мне не пожалеть целый город, тем более, что люди исправились?
Иона тяжело вздохнул:
– Ох, напрасно я выбрался из рыбы!
Почему евреев сравнивают с рыбами? Рыбы живут в воде, а на суше погибают. А мы не можем без Торы. Без нее ассимилируемся и исчезнем.
ЭЙЛАТ
Музей хорош, все в нем плавают, и нам поплескаться охота. Быть в Эйлате и не окунуться в море – преступление. Звезды светят, море шепчет. Пляж дикий.
– Мальчики – направо, девочки – налево!
Встали в кружочек, переодеваемся в темноте. Вдруг слепящие лучи двух прожекторов освещают нашу девичью группу. Визг, писк – прожектора погасли. И тут мы рассмотрели грузовичок, стоящий на сопке. Прожектора опять принялись нам подмигивать, но мы уже переоделись и врассыпную бросились в волны. Помня про ежей, я плыла в кожаных сандалиях на толстой подошве. Всласть наплававшись, вышли на сушу. Наши ребята на углях в мангале жарили соевые сосиски. Кто-то бренчал на гитаре. Затянули нестройно «Золотой Иерусалим».
Хорошо съездили. Весь Израиль посмотрели. Жалко – мало. Хочется еще. Страна, текущая молоком и медом, зовет меня к себе.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru