[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2004 АВ 5764 – 8 (148)
Юлий Теодорович Дунский (1922 – 1982) и Валерий Семенович Фрид (1922 – 1998) – кинодраматурги-соавторы. По их сценариям поставлены знаменитые фильмы: «Служили два товарища», «Гори, гори, моя звезда», «Экипаж», «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», «Сказ о том, как царь Петр арапа женил»...
Оба москвичи. Ровесники. Учились в одной школе и в одном классе. В одном институте и на одном факультете (сценарном, во ВГИКе). Подельники. Получили по десять лет и «вечное поселение» за покушение на Сталина, которое будто бы готовили.
Некий молодой человек – наш близкий знакомый Арье-Лейб – встретился с ними февральской или мартовской оттепелью далекого года. Только что триумфально-кассово отгремел фильм, в титрах которого Дунский и Фрид блистательно отсутствовали. Но именно они, так сказать, «за кадром» столь же блистательно переписали сценарий. Что и привело к ним нашего близкого знакомого Арье-Лейба.
Он, недавний выпускник Литинститута, сотворил нечто «для телевидения и кино». Заключил договор с провинциальной студией. Однако столичное начальство «сует палки в колеса» – замучили поправками... Не могли бы Вы, Валерий Семенович, и Вы, Юлий Теодорович (Валерик и Юлик), – не могли бы вы как могучие профессионалы довести данное несовершенное детище «до ума и кондиций»?
Тогда уже ходило присловье, использованное впоследствии Окуджавой в исторической повести о декабристах «Глоток свободы», – присловье, авторство которого принадлежит вроде бы Александру Моисеевичу Володину.
Мол, всякому человеку, чтобы писать (и жить), требуется свобода. Просто одному хватает глотка (достаточно растворить форточку), а другому надобно надышаться...
У Фрида и Дунского была «твердая рука» не только в творческом плане. Сценаристы-соавторы (и вместе, и порознь) не подчинились «на зоне» уголовной власти блатных, в драках отстаивая свое право делиться посылками с теми, с кем пожелают сами. И заслужили такую привилегию, получив по ножевому ранению...
Мы прочитали Вашу работу, – сказали Дунский и Фрид нашему близкому знакомому Арье-Лейбу. – Вы изображаете отрицательного (по сюжету) героя как положительного (по сути). Он сын раскулаченного. Его исключают из института. На общем собрании, взамен того чтоб покаяться, он читает стихи посаженного и сосланного «кулацкого поэта»:
Хорошо, когда у дома
Сад цветет в полдесятины,
Хорошо иметь корову,
Добрую жену и сына.
Вдосталь силы, в меру жира,
В жилах – теплое тепло...
Словом, жизнью жить здоровой,
Не мотаяся по миру,
Как по осени – трепло.
– Вы предлагали кому-либо эту роль? – спросил Дунский.
– Шукшину? – угадал Фрид.
– Ага, – подтвердил Арье-Лейб, наш близкий знакомый. – Василий Макарович отказался. Наотрез.
– Вот и мы, – улыбнулся Фрид, – не согласны.
– Мы там, – сказал Дунский, – уже побывали. И больше, представьте, не хотим.
– С нас, – засмеялся Фрид, – довольно и форточки.
Ю. Дунский и В. Фрид. 1982 год.
Фридунские в трех ЧастЯх с приложением и постскриптумом
Арье-Лейб
ВСТУПЛЕНИЕ,
или
ДЕТСТВО, ОТРОЧЕСТВО,
МОИ УНИВЕРСИТЕТЫ
Семейные традиции
Мать Фрида приколола на книжный шкаф бумажный плакатик:
Не шарь по полкам жадным взглядом –
Здесь книги не даются на дом...
Сын Валерий приписал на обороте:
Выбирай любую с полки –
Мы ведь люди, а не волки..
Только скряги и сквалыги
Не дают знакомым книги.
Вежливость прежде всего
После студенческой вечеринки, далеко заполночь, Валерик малость навеселе приплелся домой.
– Вы к кому? – спросил сосед из-за двери.
– К Фриду.
– Его нет дома.
– Благодарю вас. – Валерик сел на ступеньки и мирно проспал до утра.
АРЕСТ И ЛАГЕРЬ,
или
ГЛАВНАЯ ЧАСТЬ
Хранить вечно
Такая пометка стояла на папке, и следователь сказал:
– Видишь, Фрид: ты умрешь, а Дело твое будет жить вечно.
Родственные связи
О дядюшке говорили редко, – вспоминает Маргарита Дунская. – Я даже не знала, где он и что с ним. Бабушка рассказывала, как дядя Юлик (тогда еще мальчик) нашел подкову «на счастье».
– И что за счастье ему привалило? – спросила я.
– В тюрьме сидит, – понурилась бабушка. – Который год....
Дунский – Фриду
из Минлага в Каргопольлаг
Как тебе нравится иудейская война? Я с большим интересом читаю теперь все газеты.
Примечание.
Иудейская война – борьба с «безродными космополитами». См. Краткую еврейскую энциклопедию, т. IV, с. 525-527.
Семейная переписка
Уважаемая тетушка!
Не печалься обо мне ты,
Не твоя это заботушка:
Я – жилец другой планеты.
Наша жизнь совсем особая,
По иным течет законам...
Хочешь, я тебя попробую
Познакомить с лексиконом?
Хоть придурком я работаю
(«Труд интеллигентный, в зоне»),
Но по фене тоже ботаю
(«Изъясняюсь на жаргоне»).
Я каны вожу с дешевками
(«не гнушаюсь полусветом»),
Коих кличут «шалашовками»
И «двустволками» при этом.
Мы теперь бациллу хаваем,
Но с сосаловкой знакомы
(«В изобилии мы плаваем,
Но – живали по-другому»).
Вот когда бердыч карячится
(«За посылкой вызывают»),
Никуда он не заначится
(«Все доедено бывает»).
Я считаюсь битым фраером,
Даже ротским не пуляю;
Впрочем, зимних не снимаю рам
И за жмурика не хляю...
(Перевод: «Ворами старыми
Я за хватку уважаем, –
Я, еврейчик с окулярами,
Не дающий ни гроша им!»).
Ну, довольно. О подробностях
Я умалчиваю, зная:
При твоих-то
при способностях
Станешь ты совсем блатная!..
Целую. Твой Валерий.
Этимология.
Бердыч – по-лагерному «посылка» – происходит от «ружья»: бердана, берданка... И глубоко ошибается тот, – говорил Фрид, – кто отсылает нас к славному городу Бердичеву.
Придурок
– Давай, Гюбнер, принимай склад!
– Гражданин начальник, я не хочу. Опять будут говорить: вот еврей лезет на теплое место, в придурки.
– Так ты ж не лезешь – мы тебя просим.
– Спасибо, гражданин начальник, мне и в шахте хорошо.
Ян Гюбнер.
Официант Жора Рабинович
Псевдоним – Георгий Обедоносец.
Метель
Два очкарика-поселенца, Дунский и Фрид, заплутали в пургу. Темень, полярная ночь, мороз градусов 50. Никак не найдут свою развалюху... Постучали в какую-то дверь, спрашивают:
– Простите, где евреи живут?
Соседи тотчас, с охотою указали.
Стихи и проза
из писем Дунского
Я стал толстый и морщинистый, а Валерик – худой и лысый. Когда ходит по комнате, на потолке прыгают солнечные зайчики от плеши. Носит кожаное пальто, именуя себя кожа да кости.
Однажды, в надежде
пополнить сераль,
За партией юных блондинок
Валерик ушел в караванную даль,
На тирский невольничий рынок.
И там, изнывая в любовной тоске,
В шатре у купца-славянина
Купил по неслыханной в Тире цене
Красавицу именем Нина.
Еврей-пушкинист на нарах
Проснулся ночью и размечтался...
О чем? Все о том же!
Если бы, думает, Пушкин женился не на этой шалаве Гончаровой, а хотя бы на Анне Петровне Керн, – сколько бы еще мог написать!
Пророк
Старый солагерник, когда умер усатый вождь, спросил Фрида и Дунского:
– Угадайте, кого погонят первым из Политбюро?
– Кагановича? – предположили еврейские мальчики.
– Жиды, а глупые! – огорчился мудрый солагерник. – Первым делом погонят Берию... Сколько от него натерпелись, сколько лет тряслись...
Не все сразу
Инженер из Москвы. Посажен перед «делом врачей» с формулировкой «агент Михоэлса». Того реабилитировали, а этому – отказ.
– Как так? – он кричит. – Где логика?!
– Ты пока распишись, – урезонили. – Логику после пришлют.
Немецкая листовка времен войны
Бери хворостину, гони жида в Палестину.
Народное творчество
Ленин Троцкому сказал:
– Я мешок муки украл,
Мне кулич, тебе маца,
Ламца-дрица-а-цаца.
Метаморфозы
Тамара П., будущая израильтянка, бросалась когда-то на следователя с кулаками:
– Убью, жидовская морда!
А после лагеря – спецпоселенка – вышла за еврея.
– Хоть одному, – говорит, – испорчу жизнь.
Палестинские припевки
ко дню рождения той самой Тамары
Это что за ассамблея,
Это что за торжество?
Это празднуют евреи
Ихней Томки рождество.
Тома, Тома, Томочка,
Пришел восьмого Ромочка.
Ты б его, пархатого,
Прогнала девятого!..
Эх, звени, моя гитара,
Веселей, гармошка, жарь:
Ты по-нашему Тамара,
А по-ихнему – Фамарь!
Из Расеи в Палестину
Томке ехать не к лицу:
Люди хавают свинину,
А жиды – одну мацу...
Хайке Шмуль из Палестины
Посылает апельсины –
А картошки, баяли,
Нетути в Израиле...
Пишет Гаррику сестрица:
«Привози скорее дочь –
Русской кровушки напиться
Наша нация не прочь!»
Говорил Тамаре Гарри:
«Отвечай, ребенок чей?
Если русский, так зажарим
Для жидовских куличей».
Веселее, песня, лейся,
Коли ладно сложена!
Отрастила
Тома пейсы,
Говорит: «Положено».
Едет Гаррик в «Кадилляке» –
Он шофер у «Стандарт-Ойл».
Сам в ермолке, в лапсердаке,
Распевает «Шмай, Ишройл!»
Нету водки, нету пива,
Отзвенели чарочки;
Пишет Гарри с Тель-Авива:
«Я женюсь на Сарочке».
Ах ты, Сара, Сарочка,
Что ж теперь Тамарочка?
А Тамаре – тру-ля-ля!
Вышла замуж за Сруля.
У меня еврейский вид,
Я в душе антисемит,
И моя зазнобушка -
Тоже юдофобушка!..
Примечание.
Гарри Римини (Ромочка) – солагерник Фрида и Дунского, законный супруг
Тамары.
Домик Дунского и Фрида на Угольной, 14, в Инте.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ,
или
НА ВОЛЕ
Государственный заказ
Дунский и Фрид работали на Министерство обороны. Там прочитали сценарий и спрашивают:
– А это обязательно – чтоб генерала в лагерь?
– Понимаете, – соавторы мнутся, – тридцать седьмой год... Если не взяли, значит, «стучал»... А так посидит малость, и нормально. Ну, как Рокоссовский... Все путём.
Стратегия и тактика
В жизни, как в лагере, – рассуждал Фрид. – С кем вась-вась, а с кем кусь-кусь.
Собака
Фридунские завели щенка. Когда спрашивали, какой породы, отвечали – еврей-терьер.
В мире животных
Жила-была большая крыса
С огромной сумрачной душой.
Она мечтала стать актрисой,
А стала сволочью большой.
Новогоднее, или Наши гости
В этой маленькой компанье
Нету Пети, нету Вани.
За исключеньем русских жен,
Все мужчины – Веньямины...
Павлик?
Павлик, выйди вон!
Примечание.
Увы! Помимо русских жен бывают и русские мужья. Например, бедный Павлик... А Вениамин, кажется, – любимый сын.
Сюда же:
Редкое еврейское имя
Побиск –
Поколение
Октября
Борец
И
Строитель
Коммунизма.
Дружеское послание
Виктору Штейнбергу, лицевому хирургу, на рождение сына Бори
Носы он делал всем на свете
Разнообразные и разные.
А вот его родные дети
Носы имеют безобразные.
Забывши о процентной норме,
Он их слепил без прилежания –
Национальными по форме,
Сопливыми по содержанию.
Д-р Виктор Штейнберг.
УРЗ
Фрид простудился. Жена Дунского спрашивает:
– Может, каких-нибудь таблеток – сульфален, бисептол?
– Самое лучшее, – бурчал Фрид, – олигофрен.
Кто есть who?
Эйзенштнейн собирался некогда экранизировать «Капитал», а страстный его поклонник Володя М сочинил сценарий по какой-то статье или книге Владимира Ильича Ленина.
– Скажите, Володя, – спросил Фрид, – вот вы все время ссылаетесь на своего тезку. Он что, по-вашему, серьезный государственный деятель?
– Разумеется... А по-вашему?
– А по-нашему, – сказал Дунский, – главарь шайки разбойников, которые обманным путем захватили власть!
В рифму
Рапопорт – Аэропорт... Так назывался московский район (пятачок возле метро «Аэропорт»), где поселились в кооперативных домах киношные и литературные деятели (включая Фрида и Дунского) – советская творческая элита.
Этикет, или Уроки вежливости
Чаепитие в гостях. Фрид сосредоточенно играет в шахматы. Вдруг возникает хозяйка:
– Валерик, ты мог бы когда-нибудь ударить женщину?
Мгновенный ответ – «да». Ошеломление.
– А при каких обстоятельствах?
– Представь себе. Я играю в шахматы, а женщина подходит и спрашивает, мог ли бы я ударить ее... Ух, так бы и врезал!
Слова, слова, слова
– Из нашего языка, – сказал Фрид, – почти совсем исчезло великодушие. А посмотрите у Пушкина: образование – 11 раз, образованность – 26, а добрый – 277, а благодарить, благодарный – 243...
«Кубанские казаки»
Пожалуйста, – просил Дунский, – не говори об этом фильме худо. Многие позволяют себе издеваться над Пырьевым, но мало кто знает, что он потребовал у своих ассистентов вызвать на съемку безработных актеров разгромленного еврейского театра и растягивал эти съемки, сколько мог. Актеры играли в массовках, зарплата невелика, но все-таки сыты, в теплых краях...
Примечание.
Похоже на правду – ведь музыку к фильму писал Дунаевский, которого никто (по тем временам: 1949) не смел приглашать...
А ид
Кинорежиссер Альберт Гендельштейн, зять Утесова, был очень хорош собой – стройный, смуглый, горбоносый, с волнистыми волосами и усиками... Он знал, что похож на мексиканца, и культивировал это сходство, даже носил – чуть не единственный в Москве – шелковый шейный платок. Однажды на дипломатическом приеме его подвели к мексиканскому послу:
– Скажите, кто по национальности этот сеньор?
Посол глянул безо всякого интереса.
– Обыкновенная, – говорит, – эурэя.
Поздняя проза Катаева
Фридунским (Фриду и Дунскому) нравилось... А Эйдельман:
– В стране двоечников и троечник – отличник.
Фридунские афоризмы
1. У всякой сволочи есть свои достоинства. 2. (Об Эйзенштейне). Какой позёр все-таки!.. И английский знал плохо. Абсолютно бесчеловечен. 3. Широта взглядов и терпимость в искусстве – не свойства ума, а продукт высокой культуры. 4. Нас (Фрида и Дунского) величали в лагере wertvolle Juden – «полезные евреи»... Была такая категория в третьем рейхе – «экономически ценный еврей».
Беседа с режиссером
Магнитофон, 1962
Режиссер. Дай жить, Нехама, не приставай, дай дыхать, делай ночь!.. А как оно по-еврейски?
Фрид. Я уж забыл. Наверное, мах нахт, Нехама.
Дунский. Мах нахт! Мах нахт!
Смеются.
Режиссер. Бабель – великий писатель.
Дунский. Бабель, конечно, великий писатель. Я не понимал раньше, почему Ярослав Смеляков с трепетом вспоминал о нем. Как его, Смелякова, подводили к Бабелю. В те времена каждый порядочный письменник получал благословение Бабеля.
Режиссер. А ты знаешь, что Бабель благословил Зорина?
Дунский. Но он же совсем крохотный был...
Режиссер. Я думал, что это враки, но оказалось – правда.
Фрид. А как он получил благословение?
Режиссер. Так. Горький вызвал Зорина, девятилетнего или семилетнего, и Бабеля. И вот Зорин читал стихи. А Бабель вез его назад – Зорина.
Дунский. На извозчике?
Режиссер. Бабель сказал ему пророческую фразу: «В 29 лет, – говорит, – вы совершите великое».
Дунский. В литературе?
Фрид. И он совершил?
Режиссер. Написал пьесу «Гости».
Дунский. Это за которую его били жестоко...
Чокаются.
Фрид (поет).
Еврейский дядя Сема
Имел четыре дома,
Но дома забрали у него.
Теперь он тихий, мирный,
Открывший ювелирный
Магазин для сердца своего.
Вот раз к нему в палаты
Пришли аристократы:
Бакалейщик Лева Цукерман...
Примечания:
1. Нехама, делай ночь! – реплика Менделя Крика в драме Бабеля «Закат». 2. Зорин Леонид Генрихович (1924) – драматург и прозаик. Был у Горького (с Бабелем) 7 июня 1934 года. Горький тогда же опубликовал статью «Советские дети». Пьеса Зорина «Гости» появилась в журнале «Театр» (1954, февраль). Постановку тотчас запретили, подвергнув зубодробительной критике. Зорин попал в больницу, где перенес несколько операций. 3.Смеляков Ярослав Васильевич (1913 – 1972) – советский поэт, солагерник Фрида и Дунского. 4. Еврейский дядя Сёма – одесский романс (с намеком на дядю Сэма?).
Служили два товарища
Успех одноименного фильма объясняли Фридунские так:
– Мы просто очень внимательно прочитали Бабеля...
Чужая слава
Фрид напел несколько запрещенных произведений московских бардов. Запись пошла гулять по России и продавалась на «черном» рынке с этикеткою:
Песни Галича в исполнении Фрейда.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Дунский и Фрид сказали Арье-Лейбу – нашему, как известно, близкому знакомому:
– Лагерь, – сказали, – не для белого человека... Но вообще мы, евреи, сильный народ. Потому что сами смеемся над собой... Только слабый боится смеха.
Постскриптум
«Как царь Петр
арапа женил»,
или
Письмо Брежневу
Дорогой Леонид Ильич!
Одним из главных объектов идеологического наступления врагов социализма является в настоящее время русская литература, которая представляет историческую основу, главное богатство социалистической культуры нашей страны. Принижая роль русской культуры в историческом и духовном процессе, искажая ее высокие гуманистические принципы, отказывая ей в прогрессивности и творческой самобытности, враги социализма тем самым пытаются опорочить русский народ как главную интернациональную силу государства, показать его духовно немощным, неспособным к интеллектуальному творчеству.
Особенно яростно, активно ведет атаку на русскую культуру мировой сионизм, как зарубежный, так и внутренний. Широко практикуется протаскивание через кино, телевидение и печать антинародных идей, порочащих нашу историю и культуру, противопоставление русского социалистическому. Симптоматично в этом смысле появление на советском экране фильма А. Митты «Как царь Петр арапа женил», в котором открыто унижается достоинство русской нации, оплевываются прогрессивные начинания Петра I, осмеиваются русская история и наш народ. До сих пор многие темы, посвященные нашему национальному прошлому, остаются запретными. Чрезвычайно трудно, а часто невозможно устроить выставку русского художника патриотического направления, работающего в традициях русской реалистической школы. В то же время одна за другой организуются массовые выставки т.н. «авангарда», который не имеет ничего общего с традициями русской культуры, с ее патриотическим пафосом...
Деятели русской культуры, весь советский народ были бы Вам бесконечно благодарны за конструктивные усилия, направленные на защиту и дальнейшее развитие великого духовного богатства русского народа, являющегося великим завоеванием социализма, всего человечества.
С глубоким уважением
Михаил Шолохов
14 марта 1976 года
Примечание.
Ныне к этому письму, – пишет журнал «Наш современник», – уже необходимы некоторые пояснения. Фильмик про царя Петра и его арапа вызвал /.../ большой, хоть и негромкий скандал. Режиссер А. Митта (Рабинович) единственным достойным наследником Петра показал его арапа в исполнении Владимира Высоцкого. Суть картины очевидна: в дикой России только нерусский человек может быть умным и благородным. Сценарий слепили опытные драмоделы Дунский и Фрид, а взволнованную музыку сочинил А. Шнитке – будущий «великий гений», а тогда лишь скромный лауреат Госпремии РСФСР имени Крупской /.../
«Возможно, тов. Шолохов оказался под каким-то, отнюдь не позитивным, влиянием» (резолюция секретаря ЦК М.В. Зимянина) /.../
Вот как! Никакого сионизма в СССР нет. Тысячи граждан в Израиль не уезжают. И Высоцкий, исполняющий в русофобском фильме Митты главную роль, не носит постоянно галстук с могендовидом.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru