[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАЙ 2004 ИЯР 5764 – 5 (145)
Самообольщение коварно
Уважаемые господа из журнала «Лехаим»! Позвольте мне, обыкновенному читателю, поделиться с вами кое-какими своими мыслями.
Никогда, быть может, еврейская религиозная и общественная жизнь в России не достигала такого уровня, как в наши дни. Открываются ешивы и синагоги, издается разнообразная литература, функционируют культурные центры.
Все это свершилось не само собой. Каждый шаг требовал усилий. Зачастую от людей, для коих теперешняя их профессиональная и общественная деятельность еще вчера представлялась лесом темным. Опыт же тех, кто так или иначе им обладал, не всегда востребовался. Однако, гласит пословица, свято место пусто не бывает. «Выдвиженцам» приходилось быстро осваиваться в своем новом качестве. Даже когда их деловые и этические наклонности не совсем соответствовали кругу непривычных обязанностей. Такое несоответствие, должно быть, не всегда ощущалось самими «выдвиженцами».
У главного раввина, поставившего на них, видимо, руки не доходят. Он поглощен едва не глобальными проблемами. Забот и трудностей ему, неофиту в российской действительности, всегда хватало, а русифицированная, зачастую далекая от религии интеллигенция не спешила на помощь. И он не торопился ей навстречу. Насущно необходимый контакт не состоялся. Зато иные «выдвиженцы», сформировавшиеся в обстановке советского карьеризма, знают, с какой стороны хлеб мажут маслом. Одну из русскоязычных газет (они не редкость в Москве) редактируют люди, полагающие, будто словечко «жид» вполне уместно в названии публикуемой статьи. Но почему оно тогда неуместно на заборе?
Читатели «Лехаима», в свою очередь, наверно, приятно удивились, прочитав на обложке журнала почти знакомое: «Ханука шагает по стране». Подобно тому как тысячу раз «шагал» Октябрь или Первомай. Менее приятно, думаю, бывает им знакомиться с юмористическим разделом «Бекицер», убеждаясь: разделу катастрофически недостает юмора. И это в Москве, где телеканалы забиты смешными программами с участием евреев-сатириков! Неужто вы бессильны привлечь авторов? Или полагаете себя вполне самодостаточными? Или самодовольство входит в постоянную норму? Ведь то, сколько журнальной площади отводится у вас под один и тот же портрет с черной шляпой, разве не говорит о потере чувства реальности?
Остается признать, что главный раввин этого не замечает. Как и оплошностей в поведении, высказываниях иных самоуверенных деятелей еврейского движения.
Трудно объяснить, почему вне вашего внимания находится деятельность московского еврейского общинного центра. Хотя вряд ли в этой деятельности все на должном уровне. И вообще – почему вам недостает элементарной самокритики? Я имею в виду и такую, скажем, проблему, как бьющая в глаза узость авторского круга; ее отнюдь не компенсируют нарочито растянутые статьи иных сочинителей-историков.
Из-за трудно объяснимой несогласованности газета, выпускаемая под той же крышей и под тем же покровительством, что и журнал, не распределили между собой тематику и характер публикаций. Явно газетная информация съедает часть журнальной площади, иные чисто журнальные по типу статьи попадают на столбцы газеты. В таких условиях трудно ждать нового Жаботинского, умевшего, в частности, критиковать и еврейских деятелей. Ныне даже вообразить нечто подобное невозможно.
Как, кстати, и разговор о застывшей на месте численности еврейского населения в России. Несмотря не только на отсутствие эмиграции, но и на приток реэмигрантов.
Остается предположить, что пробил час, и «Лехаиму» пора отказаться от безразличия к русскоязычной еврейской периодике. Не полемика ради полемики, но деловая дружеская критика, помимо всего прочего, способная помочь журналу самоопределиться, поднять планку редакторской взыскательности, обрести более стабильный читательский круг, извлечь уроки из ошибок и неудач. Отказаться от малейшего самообольщения.
И наконец. Покуда русскоязычная еврейская интеллигенция с ее достаточно высокими запросами не признает «Лехаим» своим журналом, давая понять, что он до нее не дорос, вы не имеете права считать собственный долг выполненным.
Д. Шнейдер, Москва
Справедливо ли это?
Прочитав в журнале «Лехаим» статью «“Белые пятна” компенсаций жертвам нацизма» (декабрь 2003 г.), решила написать о том, что мне пришлось пережить.
Я – Цыганская Ольга Израильевна, 1931 г. рождения. Я бежала из-под расстрела в Мариуполе Донецкой области в октябре 1941 г.
Отец, мать и я стояли раздетыми. Было очень холодно, мы ждали пули, ждали смерти. Я видела, как раненые люди падали в ров с живыми детьми, падали друг на друга. Их прямо так и закапывали. Говорят, земля дышала.
Наступил вечер, и нас, еще не убитых, погнали голыми в сараи. На ходу мы хватали чужую одежду, чтобы прикрыть тело. Из сарая потом убежали. Пошли к знакомым, в каждой семье нас держали по одному дню, а потом приходилось уйти. Ведь по всему городу были расклеены объявления: кто будет прятать евреев, тех расстреляют.
Отец и мать картавили, и вообще видно было, что евреи. Зима 1941-1942 года стояла лютая, а мы полураздетые, голодные и холодные бродили из села в село. Одни люди нас пускали, кормили, а другие гнали. Дошли мы пешком до Артемовска, там немцы забрали отца, и больше мы его не видели. Когда стали евреев забирать в Артемовске, мама не хотела уходить, а я не могла уже видеть дальше этот ужас. И стали мы с мамой опять каждый день ходить по деревням.
В Барвенково Харьковской области немцы схватили нас и оправили в Богодарово – в лагерь военнопленных. Там мы сидели вместе с пленными, а в конце января 1942 года нас освободил партизанский отряд им. Сталина. Руководил этим отрядом Глухов. У мамы не было никаких документов. Ведь все осталось на краю рва, где нас убивали. Глухов дал нам справку, где говорилось, что мы бежали из-под расстрела. Эта справка и сейчас у меня (правда, прошло 62 года и плохо видно написанное). Партизаны переправили нас через линию фронта, и мы попали в Алма-Ату. В 1944 году вернулись в Мариуполь. Нам оставили только одну комнату, вещи все были разграблены, и мы, нищие, стали жить вдвоем.
Как мы могли быть в оккупации 18 месяцев? Почему в основном получают компенсацию люди, у которых кто-то из родителей не был евреем?
Нас осталось очень мало, тех, кто пережил все ужасы войны. Ведь на территории СССР немцами проводился тотальный геноцид еврейского народа. Нас, евреев, собрали 18 октября 1941 года, а расстреливали 20 октября.
Сейчас мы все пожилые. Да и сколько нас? Неужели хоть какую-то часть компенсации нельзя получить?! Я одинокая, пенсия небольшая, здоровье плохое.
Ведь я ребенком десяти лет столько горя узнала, а немцы считают, что я должна была провести под ними полтора года. Справедливо ли это?
Ольга Цыганская, Мариуполь
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru