[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2004 ШВАТ 5764 – 2 (142)
ЛАГЕРЬ НАВСЕГДА
Примо Леви. Передышка.
М.: Текст, 2002. – 187 с.
В послесловии издателя Примо Леви сравнивается с Солженицыным, – как мне представляется, несправедливо. Солженицын прошел лагеря и вышел из них пророком на библейский манер: всю оставшуюся жизнь он будет «глаголом жечь сердца людей». Примо Леви никого ничему не учит, не гвоздит за грехи, не собирается улучшать человеческий род. Если сравнивать Леви с кем-нибудь из «лагерных» писателей, то ближе всего он к Шаламову – точно так же убежден, что никакого положительного опыта существование за колючей проволокой не дает.
Потому-то книга и называется не «Освобождение» и не «Путь домой», и даже не «После потопа», а именно «Передышка». Ибо война никогда не кончается, как верно подметил один из наиболее приспособленных к вечно-лагерной жизни персонажей книги, грек-спекулянт Нахум Мордо. Потому что лагерь – неизбежный спутник войны – тоже никуда не пропадет. И в начале, и в конце повествования душит один и тот же кошмар: вся «мирная жизнь» – только сон, откуда в конце концов тебя обязательно вырвет «команда подъема, с которой начиналось каждое утро в Освенциме, неотвратимое, всегда пугающее чужое слово “Wstawac!”»
А ведь Примо Леви пробыл в лагере всего один год. И книгу свою написал и опубликовал лишь в 1963 году, через 18 лет после освобождения и возвращения домой… Это постоянное «ожидание лагеря» наложило неизгладимый отпечаток на стиль и содержание повествования. Большая часть описываемых событий происходит поздней весной и летом в хорошо знакомой нам европейской средней полосе. Однако цветовая гамма текста грязно-серая. Лес в глазах лагерника утерял зеленые краски, небо лишено лазури. Да и вообще – лес упоминается лишь как источник пропитания, а на небо освобожденный зэк даже не смотрит. Зато описаний земли и всякой нечистоты, ее захламляющей, – хоть отбавляй. В самом конце книги Примо Леви объяснит нам этот феномен: «Прошло много месяцев, пока я смог наконец избавиться от привычки смотреть при ходьбе под ноги, словно в поисках чего-нибудь, что можно съесть или быстро спрятать в карман и потом обменять на хлеб».
Словом, хотя на первый взгляд «Передышка» – это воспоминания о пути из лагеря домой, то есть «история путешествия», самой дороги и связанных с ней внешних впечатлений в тексте не так много. Гораздо больше места занимают описания внутреннего состояния автора. Но опять же – не души, не «внутреннего мира», а довольно прозаических описаний физического самочувствия. Речь идет о том, где, когда и чем автор болел, что он при этом ощущал и как лечился. Это, наверное, самый очевидный признак лагерной травмы: человек живет скупо, не вглядываясь в окружающее, с ощущением, что каждый день несет смерть. Подробно и тщательно рассказано про пищу: как выглядела, как досталась, как была приготовлена…
Конечно, в такой книге не обойтись без образов воинов-освободителей – тем более, что все действие «Передышки» разворачивается на территориях, находящихся под контролем Советской армии. Надо честно признаться – освободители получились не слишком симпатичные, зато донельзя знакомые, словно в зеркало глядишься. Естественно испорченные квартирным вопросом и прочими прелестями социализма. Царство бардака, повального пьянства и торжествующей показухи, символом которой служит общественный туалет: «огромная деревянная постройка с тремя входами. Над каждым входом суриком небрежно намалеваны русские слова: “Мужская”, “Женская”, “Офицерская”… Вопреки надписям, разделяющим посетителей на три пола, помещение на отсеки не разгорожено».
Пару раз автор спохватывается, что русских вообще-то надо хвалить, поскольку они победители, спасители и т.д. И тут же слог становится тяжеловесен до неприличия, как в учебнике истории СССР для четвертого класса советской школы. Впрочем, натужная благодарность быстро сходит на нет: старый лагерник слишком хорошо понимает, что любая «освободительная миссия» – всего лишь побочный, необязательный продукт поразившей Европу чумы.
Парадоксальным образом не кто-либо из общественных писателей, а именно иностранец, пробывший с нами считанные месяцы, самым точным образом сформулировал сущность российского государства, каким оно было всегда и, видимо, навсегда останется: «темная исполинская власть, пусть не враждебная нам, но опасная своей нерадивостью, невежественностью, непредсказуемостью, своей слепой, как у природы, мощью». К сожалению, лавры маркиза де Кюстина в ХХ веке даются слишком дорогой ценой…
Дмитрий Прокофьев
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru