[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2004 ТЕВЕС 5764 – 1 (141)
ПУТЕШЕСТВИЕ НА СВЯТУЮ ЗЕМЛЮ
и другие стихи
Александр Рапопорт
I
Слова просыпаются до зари
в клетках, на ветках, в гнездах,
и покидают свои словари
еще при утренних звездах.
Работают зрение и чутье,
включенные спозаранку,
чтобы найти еду, питье
и временную стоянку.
Они затевают птичий базар,
рождаются, умирают,
легко изо рта вылетают, как пар,
и тут же в воздухе тают…
II
Если горек хлеб,
если в горле ком,
и в семье,
и в стране своей,
все же лучше быть пасынком,
чем сынком:
пасынок –
он сильней.
Его не так-то легко сломать –
пасынок гнет свое
и знает:
о нем не заплачет мать,
он сам
оплакал ее.
III
Хуже нет самообмана,
чем, уставясь в небосвод,
размышлять, когда же манна
нам на головы падет.
Иллюзорная приманка,
пудра млечного пути,
мутно-белая изнанка
праха в немощной горсти.
Я ведь видел, видел это
искушение невежд,
взбаламученные ветром
зерна радужных надежд.
И тогда сказала мама,
вразумив меня навек:
«Глупый, разве это манна?
Это снег».
IV
Вражда протягивает руку,
нужда подсовывает кружку,
и по назначенному кругу
влюбленно движутся под ручку.
У первой – сапоги гармошкой
стучат подкованной подметкой,
вторая – в рваных босоножках
и жалко шаркает подошвой.
Одна острижена под бобрик,
другая разметала патлы,
и встречные глаза отводят,
как от греха, от этой пары.
Уже предчувствуя разлуку,
пожитки собраны в охапку…
Вражда протягивает руку,
нужда подсовывает лапку.
V. Баллада изгнания
Он был легко одет. Перед отплытием
я предложил ему свою шляпу.
Из воспоминаний чекиста
Как холодно в Одессе в феврале
южанину в плаще не по погоде!
Хотя температура на нуле,
но ветер с моря, кавардак в природе,
дождь вперемешку с ледяной крупой
обрушился, как Б-жье наказанье.
Изгой и вождь, преступник и герой
сегодня отправляется в изгнанье.
Он смотрит сквозь нечистое стекло
трясущейся на рытвинах машины.
Его везут. Ему не повезло,
но будет время выяснить причины.
Как ту грибницу, насадив на шанц,
побольше захватив грибного мяса,
выбрасывают. Но пока есть шанс
уйти живым и с прошлым разобраться.
Шофер газует, давит на педаль,
на перекрестках поминая черта.
«Знакомый город, чуть не ville natale*,
знакомый путь – с окраины до порта.
Куда как скучно сохранять уклад,
отцом и дедом созданный с любовью,
и, жизнь ценя, не строить баррикад, 
предпочитая Тору и торговлю.
Здесь кровь прольют – во время грабежа.
С иронией воспримут смену флага,
а риск поймут лишь ради барыша,
но не во имя мирового блага».
От станции Раздельная его
домчат без остановок до причала,
где ждет «Ильич».
– Названье каково! –
он бросит. – Хорошо б не укачало…
Как холодно в Одессе в феврале
у берега. Вот человек по трапу
спускается:
– Багаж на корабле.
Прошу вас…– И протягивает шляпу.
Куда теперь? И что за морем ждет?
Им плыл Улисс, с ним пленная Гекуба…
Дар ГПУ его убережет
от инфлюэнцы, не от ледоруба.
VI. Путешествие на Святую землю
1
Уже не важно, с какого мига
необратима природа сдвига,
но на излете имперской ломки,
когда по ветру летят постромки,
а пьяный кучер орет при встряске,
в притихшем зале предаст огласке
бесполый голос Аэрофлота
и номер рейса, и час отлета.
Над головою зажгутся строки,
и подтвердятся слова и сроки.
Так станет явной былая тайна.
Мы – по ошибке, мы здесь случайно
идем, в гортани миндаль катаем: 
Ершалаим, Ерушалаим…
2
Прошу тебя, – пишут они, –
сделай так, чтобы...
и дальше
через запятую
просьбы просьбы просьбы
иногда жалобы
реже обещания
Если Ты сделаешь это,
клянусь, что я
в свою очередь...
изредка упреки
не в чем разве упрекнуть?
а то вдруг угроза
нацарапанная угловатым
почерком сумасшедшего
Прошу Тебя, –
пишу я
в 5757 году от сотворения мира,
7 числа месяца хешвана, –
сделай так, чтобы...
слово произнесенное тайно
становится молитвой
слово сказанное всуе
называется разговором
заявления на Высшее Имя
пишутся на бумаге
в произвольной форме
угольным грифелем
гусиным пером
фломастером
карандашом для ресниц
шариковой ручкой
чернилами
кровью
всеми цветами радуги
на листке из блокнота
на обратной стороне счета
или бланка
на визитной карточке
на пергаменте и бересте
на превосходной бумаге
крапленой духами
на случайной открытке
завалявшейся в бумажнике
или в сумочке
не оставаться же без прошения
если весь этот путь
точнее
весь этот подъем
на Храмовую гору
проделан с единственной целью
с целью вложить записку в расщелину
в трещину между камнями
сложенными друг на друга
без раствора
в царствование Ирода Первого
В первом веке до новой эры
Дай мне,
дай мне то,
чего я хочу
сейчас!
Этого я желаю
днем и ночью.
Иначе и жизнь
не в жизнь.
Дай или умру! –
говорю правду. –
Ну что Тебе стоит?
Такой пустяк...
Дай и поверю!
всеми цветами
чернилами
кровью
подложив твердое
во всех сочетаниях
положениях
позах
в произвольной форме
на всех языках мира
свиваясь в бесконечную
нечитаемую строку
медленно выползающую
из-под гудящего самописца
голоса слагаются в хор
становятся фоном
декорацией
для молчащей перед нами
опорной Стены
и противостояние это
происходит ежедневно
в городе Иерусалиме
в двадцати минутах езды
от автовокзала
круглые сутки
без перерыва
3
Душой – дитя, умом – старик,
Всевидящий и Безупречный,
перед Тобою первый встречный,
не самый лучший ученик.
Зачем, ладони наклоня,
Хозяин и Смотритель сада,
Ты рассыпаешь семена
уничтоженья и распада?
Зачем Ты глину замесил,
поднес ко рту, обжег дыханьем,
когда Тебе хватает сил
разбить ее одним касаньем?
Зачем в моей дневной злобе 
я Твоему не верю чуду?
В беде я вспомню о Тебе
и в радости Тебя забуду.
Зачем Ты выбор мне даешь
приблизиться и отдалиться,
возвыситься и умалиться,
и правду говорить, и ложь?
4
Когда потребуют к ответу,
то спросят, что ты ел и где,
поэтому забудь диету,
сосредоточься на еде.
Обгладывая рыбьи кости,
ты докажи, что не простак,
и что не зря поехал в гости:
восчувствуй молча, что и как.
Запоминай покрепче, ибо
в безводных некогда местах
кружится под музыку рыба,
как жертва, что забыла страх.
А вот и ветви Палестины,
и ведь оне плодоносят,
смотри, созревшие маслины
чуть не гирляндами висят!
Менора, видно, не угасла
и до сегодняшней поры,
когда из них такое масло,
как раньше с масличной горы.
Тебе на нем изжарят карпа,
поставят белое вино,
а с пристани морская капля
влетит в раскрытое окно.
5
...вдруг откроется тайная дверка
в стене 
напротив,
в камне у дороги,
в стволе дерева.
Смотрит хитрым глазом –
серым,
голубым,
зеленым,
золотисто-карим,
иссиня-черным...
Всеми своими глазами смотрит
Смерть.
Это длится
не более секунды.
6
В этот день
вопреки прогнозам
снегопад обрушился
на Иудейские горы
от Бейт-Эля на севере
до Хеврона на юге
на Иерусалим
Эйн-Керим
Вифлеем
Маале-Адумим
на седловины
и пересохшие русла вади
на земледельческие террасы
уцелевшие со времен
Второго Храма
на дома и дороги
у их подножия
на кустарники
кипарисы
сосны
таворские дубы
дикие маслины
платаны
лавры
и куда хватит взгляда
останутся два цвета
зеленый и белый
в первый раз вижу
живой снег
скажет Эстер
он залепит
разметку на трассе
номера машин
дорожные знаки
остановится транспорт
исчезнет электричество
замрет
деловая активность
никого не убьют
и в Старый город
вступит Мессия
через Мусорные
Ворота.
7
Ты отделяешь –
каждого за руку –
тех, кто слабей,
от тех, кто сильней,
и собираешь
эту мозаику
из разноцветных
твердых камней.
Тот, кто в ладони Твоей
окажется,
будет с пристрастием
оценен:
и, либо в камни
вмурован заживо,
либо –
в резерв до иных времен.
Но не узнав
Свой высокий замысел
и не исчерпав
творческих сил,
Ты рассыпаешь,
чтоб строить заново
то, что не раз уже
завершил.
Вновь Ты подвергнешь
нас испытанию
на соответствие
слову Отца.
Предела нет
Твоему взысканию,
долготерпению
нет конца…
В оформлении использованы фрагменты картин Марка Ибшмана из цикла «Эрец Исроэл»
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru