[ << Содержание ] [ Архив ] ЛЕХАИМ ДЕКАБРЬ 2003 КИСЛЕВ 5764 – 12(140)
ЖЕРТВА ЛИТЕРАТУРНЫХ
ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
Сол Беллоу.
Жертва
М. : Текст, 2003. – 316 с.
Дмитрий Прокофьев
Издательство предварило роман двумя аннотациями. В первой сказано, что «Жертва» рассказывает «о сложных отношениях, складывающихся с миром и самим собой у журналиста Асы Левенталя, которому то и дело напоминают, что он еврей». Во второй – что «журналист Аса Левенталь становится жертвой собственной порядочности и доброты». Слава Б-гу, авторский замысел гораздо глубже и интереснее обеих этих поверхностных формулировок, недаром Сол Беллоу – нобелевский лауреат и один из самых читаемых американских прозаиков.
У героя романа, Асы Левенталя, отношения с миром складываются как раз достаточно сносно. Не получив, за нехваткой денег, достаточно серьезного образования, он, тем не менее, сумел приобрести интеллигентную профессию и прочно войти в средний класс. Машины, правда, нет (на дворе сороковые годы, автомобиль могут себе позволить далеко не все), но приличный заработок, просторная квартира, вполне подходящая (может быть, даже любимая, хотя с любовью у Асы Левенталя получается хуже, чем с работой, – что поделать, американец) жена… Казалось бы – чего еще человеку надо?
Но вот что касается отношений с самим собой – тут у героя все плохо. Низкая самооценка, неуверенность в себе на грани патологии, постоянное чувство вины – вот три составляющие, которые обрекают Асу Левенталя на внутренний разлад. Его отношение к собственному жизненному пути исчерпывается истеричным: «Я продрался». Место в среднем классе представляется ему незаслуженным, случайным: он «чуть не смешался с той частью человечества, о которой часто раздумывал… С потерянными, отверженными, униженными, перечеркнутыми, гиблыми».
Соответственно, от окружающих он все время ждет удара – отсюда и отсюда, и ощущение, будто ему «то и дело напоминают, что он еврей». Что, собственно, в том, что человек в Нью-Йорке еврей? Текст романа достаточно густо населен еврейскими персонажами, которым не надо ничего «напоминать», они и так прекрасно знают, «откуда есть пошли», и у них с этим – никаких проблем. А Аса видит в своем еврействе (достаточно, впрочем, поверхностном, ибо сильно американизированном) прежде всего повод к тому, чтобы «другой», нееврей, ненавидел и/или презирал его, и/или замышлял против него недоброе. Недаром его друг Гаркави в конце концов характеризует Асу как носителя «психологии гетто».
Пока за таким человеком есть присмотр (жена, тот же Гаркави), пока кто-то оберегает его от действительных и мнимых бед, он еще способен функционировать нормально. Но вот он на время остается один – и не избежать ему стать жертвой обстоятельств. Только вот каких?
По сути, любые обстоятельства превратят его в жертву. Однако «жертвой собственной порядочности и доброты» Аса Левенталь выглядит не слишком. За время отсутствия жены на героя обрушиваются два несчастья – во-первых, тяжело заболевает племянник, а во-вторых, его принимается постоянно преследовать некий Керби Олби, американский вариант чиновника Мармеладова из «Преступления и наказания». В истории с племянником Аса ведет себя достаточно двусмысленно: он с самого начала понимает, что ребенка надо срочно госпитализировать, но долгое время предпочитает не ввязываться в конфликт с неряшливой золовкой и ее малограмотной мамашей. В результате малыш попадает в больницу слишком поздно и умирает. И тут обнаруживается, что наш интеллигентный Аса, способный с поистине «достоевским» мазохизмом копаться в собственных, подлинных и мнимых, обидах, не может по-человечески посочувствовать отцу ребенка – собственному брату. Он бежит, даже не попрощавшись.
Не следует, однако, думать, что автор осуждает своего героя. Скорее, ему Асу – опять же «по-достоевски» – жалко. И он подбрасывает своему герою – как бы для «уравновешивания» настоящей беды – «беду» комическую, Мармеладова-WASP, доставляющего уйму мелких неприятностей, но неспособного, разумеется, вызвать действительно глубокую эмоциональную реакцию.
Надо сказать, Керби Олби – существо настолько же литературное, насколько литературны все мазохисты Федора Михайловича. Как говорил другой русский (и американский) классик – «существо немножко слишком поганое, чтобы быть подлинным». Читателю вольно считать его воплощением подсознательных комплексов Асы Левенталя или даже его «альтер эго», хотя бы и преломленным в кривом зеркале (в пользу такого истолкования говорит отчетливое сходство двух истерических характеров и общая убежденность: «весь мир против меня»). Точно так же читатель может рассматривать Олби как концентрированное воплощение всего омерзительного, что окружает героя в этом мире, то есть в полном смысле слова антитезу Левенталя. Оба истолкования имеют право на существование – наверное, именно такая возможность противоположных истолкований отличает настоящую литературу. Так или иначе – поганец (писатель без еврейского опыта наверняка назвал бы его недочеловеком) превращает внешне налаженную жизнь Левенталя в комический вариант преисподней, ставит все вверх дном и тем самым…
А что – «тем самым»? Показывает хаос комплексов, беснующихся под тонким слоем «налаженной жизни» героя (вплоть до того, что, пытаясь покончить с собой, Олби чуть не отравил Левенталя)? Или наоборот – отвлекает героя от действительно горестных обстоятельств, помогая тем самым их пережить? Вот опять – предлагаются на выбор два взаимоисключающих истолкования, оба возможны, оба не противоречат тексту.
Чем может завершиться такая постмодернистская, по сути, обманка под Достоевского (или, если хотите, – попытка проверить Достоевского реальностью)? Разумеется – все должно вернуться на круги своя, все должно успокоиться. И действительно – приезжает жена Левенталя и простирает над ним свои заботливые крыла; затем вновь приходит на помощь старый друг Гаркави и устраивает ему более солидную должность. И даже Олби появляется в заключительной сцене «пристроившимся» возле стареющей кинодивы – на сей раз абсолютно не сходным с Левенталем (как, впрочем, и с самим собой – прежним: так измениться может разве только персонаж из сна или литературы). Все в порядке – даже более того, через несколько месяцев должен родиться младшенький Левенталь, плоть от плоти, кровь от крови… Гаснет свет в зрительном зале, билетерша проводит героя с женой на их места, и только где-то с предыдущей страницы еще откликается последним эхом реплика Олби: «Когда ненавидишь себя, про всех остальных, видимо, забываешь»…
А ведь, по правде говоря, Олби не столько «ненавидел» себя, сколько жалел – мерзко, по-мармеладовски, юродиво, размазывая слезы и сопли по небритой физиономии. По внешним проявлениям вроде бы совсем не так, как жалел и продолжает жалеть себя Аса Левенталь…
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru