[<< Содержание] ЛЕХАИМ НОЯБРЬ 2003 ХЕШВАН 5764 – 11(139)
Четыре еврея и власть
Пинхас Коц
4(17) июня 1917 года на Съезде Советов выступал Ленин и Будущий Классик, которого в данном контексте удобнее именовать Псевдоним, ибо Классиком так и не сделался, – внешнее ли давление, неготовность ли нутряная, – и к сорока годам, если приходило в голову что-нибудь путное, подмигивал левым глазом и говорил мысленно, опять-таки про себя: это, мол, в тот журнал, – у той, передразнивал в южнорусской манере: родом был из Белой Руси, из города, скажу напрямик, Белостока (после первой мировой отошел к Польше, перед второй – на короткое время – к нам)...
Псевдоним накопил кучу историй, предназначенных в ТОТ ЖУРНАЛ, особенно о земляках.
Например, в 1943 году советский посол в Америке принимает местного жителя. Посол зовется Литвинов (Большая Советская, т. XIV, стр. 506), а житель – Дымов (Краткая Литературная, т. II, стлбц 829), но оба они – с одной улицы: Литвинов – сын старика Вулоха, а Дымов – сынок Перельманши.
– У вас остался кто-нибудь в Городе? – спрашивает Большая Советская.
Ибо все прочие города – с именами, но тот, где мы родились, – просто Город.
– Нет, – говорит Краткая Литературная. – У меня брат в Петербурге... в Ленинграде... младший... Яков Исидорович...
Литвинов Дымов
С перельманшиным сыном Яшей встречалась Большая Советская в реальном училище, но как-то не уследила, что он – тот самый Перельман, который «Живая математика», «Занимательная геометрия», «Физика на каждом шагу», выходящие и по сей день черт-те каким изданием... а вот застрял землячок в блокаде... или, может быть, вывезли?
– Уже полтора года – никаких известий, – говорит Краткая Литературная. – Немцы пишут, что Петербург голодает, власти не в силах эвакуировать население... но тут показывали ваше кино: город живет, играют в футбол... И потом, он такой замечательный научный писатель... единственный в своем роде... Вы же помните Яшу!
– Да, да-да-да, – говорит Большая Советская, – да-да-да-да!
И посылает запрос в том IX, на страницу 127-ю, товарищу Жданову Андрею Александровичу. И тот комкает ту бумажку в пухлой руке:
– Чем они только в Америке занимаются? Открывали бы второй фронт!
У Той, у Той журнал... На Пискаревское кладбище!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Или Дзига Вертов (Кинословарь, стр. 72) прибывает ненадолго в родной Город.
1939 год, осень. Немцы воюют с Польшей. Мы протягиваем руку помощи Западной Украине и Белоруссии. И ДВ (Дзига Вертов) участвует в том походе как хроникер. Но что-то ему... м-м-м... мерзко, мрачно, муторно, мутно. Нет интереса к заграничным товарам и местной народной кухне.
– В чем дело? – товарищи негодуют. – Что случилось? Не выпил ли часом воды из отравленного колодца? Не влюбился ли, спаси и помилуй, в прекрасную полячку?
– Ах, товарищи дорогие! – ДВ повинился. – У меня на соседней улице папа с мамой живут, и я двадцать лет их не видел...
А в анкете, извините, проставил: есть, мол, родственники за границей... Или фамилию сменил, и никому я больше не Кауфман?..
Ну да что там! Товарищи попались душевные. Ладно, утешили, не горюй! Пойдем с тобой на соседнюю улицу, и ты вступишь в контакт с буржуазной публикой при свидетелях.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А Кольцов Михаил Ефимович? Он же Фридлянд. Он же Карков в романе Хемингуэя «По ком звонит колокол». И держит ответ перед Сталиным, отчего продули в Испанской войне.
– А что, сеньор Мигель, – тому любопытно, – у вас есть револьвер?
– Есть, товарищ Сталин.
– Но, я надеюсь, сеньор им не воспользуется. Войну-то прошляпили, а некоторые – в стороне... хата с краю... Учтите, сеньор, мы очень вас ценим.
«И так на меня посмотрел, – запершись в ванной, досказывал Псевдониму, – так посмотрел...»
– Как? – И Псевдоним отвернул кран до отказа.
– Так. Вы, говорит, совершенно нас убедили, что в поражении Испанской республики неповинны. А кто виноват? Я? Сталин виноват? – Кольцов перекрыл воду и засмеялся. – Нет, самое время уматывать в Белосток!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И последнее, под завязку.
Снова тридцать девятый год, весна. Литвинова снимают с должности наркоминдела (министра иностранных дел), и Сталин неспешно внушает ему, что вы-де, товарищ Папаша (партийная кличка Литвинова), вы, дескать, Макс (еще одна кличка), вечно вы пыжитесь да чванитесь. А чем, собственно?
Что в революцию пятого года наладили транспортировку оружия? И женились даже на англичанке, чтобы детальнее разбираться во внешних сношениях?..
А надо не с супругой советоваться, товарищ Литвинов, а с Лениным. Да. И почаще. Вот послушайте, что Владимир Ильич пишет… И раскрыл на заветной странице:
Вертов Кольцов
Когда два вора дерутся, от этого может получиться некоторая польза для честных людей.
– Тут не два вора, товарищ Сталин, а вор и бандит. – Или говорил ему «Коба» и «ты»: ведь познакомились черт знает когда, на Лондонском съезде (1907). – Я, действительно, якшался с контрабандистами, но ведь и ты, Коба, экспроприировал двести тысяч в Тифлисском банке.
– И что же?
– А то, что по опыту знаем, какая разница между бандитом и вором.
– Бандит убивает, Папаша.
– Вот именно. И если не вмешаться в драку между германским бандитом и англо-французским вором, то бандит сперва одолеет вора, а потом возьмется за нас.
Пауза, – записал Псевдоним в ТОМ ЖУРНАЛЕ. – Набивается и раскуривается трубка.
– Я слышал, Макс, что вы не слишком высокого мнения обо мне. Сталин-де – восточный человек, маленький султан. Ему бы-де управлять ханством где-нибудь в Дагестане.
– Товарищ Сталин...
– Даже если, – постучал трубкой, – даже если и не высказывались, я вам отвечу. Предположительно осенью ваш родной город станет советским. Надеюсь, население еще не забыло папашу Вулоха и с удовольствием изберет вас городским головой. Вот это, по-моему, ваш масштаб: Меер Вулох – мэр Белостока.
Где отец Псевдонима держал книжную лавочку, выучил сына в гимназии, отправил в Санкт-Петербург...
Но мир неожиданно лопнул, точно воздушный шарик. Петербург стал Петроградом (1915), а Белосток захватили немцы (тогда же). И будущий Псевдоним, почитавший себя Классиком, остался без средств. Кинулся в журналистику, обнаружив неукротимую прыть и прочие газетные дарования, и все, что подписано в самых различных изданиях: Стоглаз, Кочевник, Ведун и даже Руальд, – это все он, Псевдоним!
И, по крайней мере, в сто глаз будет сейчас наблюдать за Лениным, как он, словно чертик, выскочит из рядов, выкрикнув с места знаменитую реплику, и зал грохнет хохотом (в ТОТ, в ТОТ ЖУРНАЛ!):
– Предыдущий оратор, господин министр почт и телеграфов, говорил, что нет в России политической партии, которая выразила бы готовность взять власть целиком на себя. Я отвечаю: есть! Наша партия от этого не отказывается! Каждую минуту готовы мы взять власть целиком! (Аплодисменты, смех.) Вы можете смеяться сколько угодно...
И Псевдоним увидел, что этот человек ничего не боится, потому что ему нечего терять.
Благодаря какой-то оказии
Пожили мы со старушкой Европой.
Ну а теперь – на задворки Азии!
Что подадут, то и лопай!
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru